Цян оборудовал целую сеть ведер, протянувшуюся на три мили от его жилища. С промежуточными постами для их очистки и переливания воды. Довольно редкие и не очень обильные дожди заставляли беречь каждую каплю.
У старика было два главных занятия – вспомнить название корабля и найти расставленные ведра. Собранной воды ему обычно хватало до следующего ливня. А еда? Если не привередничать, того, что он находил в пустыне и на кораблях, было достаточно, чтобы не умереть с голода.
Старик принюхался: воняло падалью и гнилыми испарениями.
Почему он не перенес все ведра на свой корабль? Иногда Цян и сам задавал себе этот вопрос, но старался думать, что дело в самодисциплине: раз все равно приходится бродить по обломкам в поисках еды, почему бы заодно не собрать воду – какая-никакая тренировка для головы и тела… Глядишь, память вернется, а с ней вместе и название этого чертова корабля.
Бесконечно долго Цян блуждал по нагромождениям раскаленных на солнце железяк, пробирался по мостикам и бакам, кормам и носам развалюх, перелезал через упавшие мачты. Через искореженные дымовые трубы и наваленные кучами сгнившие канаты. Повсюду – железо с острыми краями и битое стекло. Иссохшие шины и разномастные носовые фигуры. Но Цян ни на что не обращал внимания. Ступал как можно осторожнее, хотя ноги по щиколотку были замотаны в три слоя грязных тряпок.
Если провалишься в трюм, точно свернешь себе шею или – еще хуже – сломаешь ногу и окажешься в ловушке.
Разгневанное солнце решило поквитаться с грозовыми тучами за короткие минуты плена и нещадно пекло тех, кто рискнул покинуть свои убежища.
И неважно, что день клонился к вечеру.
Старик посмотрел на небо: ни облачка, ни тени – лишь пустынная синяя гладь. Перевел глаза на гребень гор: на самых высоких пиках лежит снег. Присел у подножия огромной дымовой трубы, изъеденной ржавчиной. Краска почти облупилась, но три буквы еще можно было разглядеть: Н-Е-Т.
«Что – нет?»
Цян улыбнулся в седую бороду. Увидел первое из своих ведер – и усталость немного отступила. В отличие от его памяти сеть ведер работала исправно.
Где-то рядом должны быть еще четыре, расставленные так, чтобы уберечь их от ящериц и ночных хищников: какое-то он зацепил за уцелевшую мачту, другое – повесил на борт в тень, третье – прикрепил цепью над темным трюмом.
Сейчас Цян находился где-то в середине своего маршрута; каждое ведро – вода и пляшущая в ней прозрачная звездочка. Если повезет, можно будет даже принять ванну.
Достал из кармана большой обмылок, понюхал: неужели наконец пришло время пустить его в дело? Этот кусок мыла и полбутылки отличнейшей муравьиной граппы в придачу Цян нашел на борту развалившейся на три части бригантины. Когда-то мыло пахло медом, но теперь пропиталось запахом его пота.
Поднявшись, Цян подошел к первому ведру. Заполнено только на треть. Старик жадно прильнул губами к мутной воде. Поморщился, вытер рот рукавом. Не больно-то много, конечно, да и привкус отвратительный, но горло смочить – пойдет.
Огляделся. Силясь вспомнить, где второе ведро… Точно, свешивается с борта соседней развалюхи. В тени.
Пробрался на палубу и поднял канат. В ведре – пусто, дно продырявлено. Проведя по краю рукой, старик проклял ржавоеда, который посмел покуситься на его собственность.
Третье ведро перевернул ветер, хотя Цян специально закрепил его тяжелым металлическим прутом.
Выругавшись, старик плюнул в песок. Что-то ему подсказывало – и в двух других ведрах он ничего не найдет. Но нет: в одном утонул зверек с густой и длинной, как волосы, шерстью, а во втором оказалось достаточно воды, чтобы напиться перед обратной дорогой.
Другие ведра, штук двадцать, были слишком далеко, чтобы успеть сегодня до них добраться: еще час, и солнце сядет – надо вернуться домой до заката. Плутать по этим развалюхам в темноте – безумие.
Вдруг он услышал голоса.
Открыл люк, проскользнул внутрь. Вонь чудовищная – наверное, тут уже неделю гниет чей-то труп. На покосившемся полу – квадратики тени, птичьи перья и масляные пятна.
Он затаился, прислушиваясь.
Снова голоса. Гулкий стук тяжелых сапог по полому металлу. Удары посоха о пол, говорящие о желании избежать ненужных встреч.
Кто они? Что им здесь нужно?
У Цяна с собой – только матросский нож, которым он потрошил ящериц, свой почти неизменный обед.
Лучше подождать: как пришли, так и уйдут.
Он выглянул наружу.
Шаги приближались. По всему было понятно – эти люди не привыкли ходить на цыпочках, осторожно отмеряя каждый шаг по трухлявому из-за ржавчины и непогоды железу.
Удар – за борт что-то полетело, с оглушительным грохотом отрикошетив несколько раз.
«Мое ведро», – с раздражением подумал Цян.
– Идите скорей сюда, смотрите!
Старик не поверил своим ушам: это что, женщина? Даже девочка?!
– Фууу, что это за животное? – продолжил голос. – Как волосатый мячик!
– Это длинноволосый лемур. Наверное, хотел пить и свалился в ведро.
– Кошмар какой. Я тоже сдохну скоро, если мы не найдем воды.
– Здесь все ядовитое. Нельзя пить ничего, только дождь. Или мы никогда не доберемся до гор!
– Ну Саргааан, я поняла. Ты талдычишь одно и то же уже два дня!
Голоса начали удаляться. Как и нахальные шаги.
Успокоившись, Цян вылез наружу.
Три фигуры были уже далеко, на расстоянии нескольких остовов: идут быстро, на плечах – мешки. А четвертая колышется в полуметре над металлом, дрожит, как марево. Слева – тот, кто при каждом шаге стучал по металлу будто посохом, – сердцеглот. А посередине действительно девочка с копной рыжих волос, спадающих почти до попы.
Цяна они не заметили, а старик едва удержался, чтобы не помахать им рукой. Ведь не так уж сильно они нарушили его уединение.
Да и благодаря девочке он вспомнил кое-что важное.
Запрокинул голову. Облаков там, где они обычно, нет…
Щелкнул языком. Ну конечно же, как, черт возьми, он мог об этом забыть?
В безоблачном небе огромными буквами было написано название его корабля.
Старик покачал головой, обвел глазами соседние развалюхи в поисках места для ночлега. Но сначала нужно спуститься на песок и поднять ведро…
Интерлюдия 2
П е с о к… Рассыпающаяся статуя поднимается в воздух.
Гейзер был метров десять в высоту. И определенно походил на человека.
Вокруг, раскалившиеся от безостановочного движения, грохотали шкивы, шестеренки, поршни… Пескочерпалка упрямо продолжала работать, хотя уже много месяцев не двигалась с места: застряла на этом кладбище между остовами кораблей как в тисках, словно сжимавшихся при каждом ливне или восходе солнца.
Из дюны, на которой покоился киль, механизм вычерпывал песок – вечный, неизменный, – всасывал и выплевывал вверх, направляя в возвышающиеся над трухлявыми палубами трубы.
Но в песке было что-то. Точнее, кто-то. Немой великан, который в задумчивости мотал головой, разглядывая эту ржавую падаль.
Существо, словно одетое в какой-то фантастический балахон, то и дело разводило руками, которые тут же рассыпались и падали вниз.
– Это что еще за фигня? – Найла попыталась перекричать грохот.
Сидя на краю котла с пробитым дном, Сарган долго-долго рассматривал тянущееся вверх существо. Никогда в жизни он не видел ничего подобного, и здравый смысл убеждал его не верить своим глазам.
– Застрявший в песке Внутренний?
Девочку не смутило, что в ответ она услышала еще один вопрос и задала третий:
– Он жив?
– Жив, если можно так сказать, – кричать приходилось очень громко, слова тонули в шуме пескочерпалки. Найла, Сарган и Азур сидели на груде обломков, которые когда-то были кораблем. В сотне метров от гейзера.
– Может, эту штуку выключить?
Механокардионик присел на корточки и наклонился вперед, явно испытывая мучения.
– Нет, лучше к ней не подходить. Да и туда все равно не добраться.
Найла спихнула за борт высохшее тельце птицы. Посмотрела по сторонам: похоже, делать нечего. Придется спускаться на песок и идти по узкой длинной дорожке в темноте между высоченными бортами двух огромных грузовых кораблей.
– Азуру плохо. Пойдем отсюда!
Кивнув, Сарган спрыгнул с бортика котла; он был рад уйти с палящего солнца и возглавить квартет. Шагов через сто посмотрел на видневшуюся над головой полоску неба, но гейзера уже не было видно. Подождал, пока девочка подойдет достаточно близко, чтобы его услышать.
– Сейчас мы не будем ничего здесь включать или выключать. Всему свое время.
Найла задумалась. Здесь, внизу, грохот пескочерпалки казался лишь отдаленным противным жужжанием.
– Странно, что тут все еще есть живые корабли.
– Их гораздо больше, чем ты думаешь. – Сарган поправил на плече мешок и обвел глазами стены черного каньона, постепенно сужающегося кверху. Они шли рядом с колесами, куда солнечные лучи никогда не добирались, а в ноздри бил резкий запах ржавчины и гнилой резины. Волны легкой прохлады приносили с собой смрад сотен раздавленных существ.
– Ты это чувствуешь? – спросил Сарган.
– Шум от песчаного гиганта?
– Нет, вонь от килей-убийц.
Девочка принюхалась. Однажды она уже побывала под кораблем и прекрасно понимала, о чем говорит Сарган.
– Помнишь, как мы встретились? Я была вот в таком же месте, а потом вскарабкалась наверх. Тогда я потеряла друга.
Сарган кивнул. Прищурившись, посмотрел между колес – жаль, что зеленых огоньков не видно. Повернул голову в другую сторону, но и там была лишь мертвая темнота.
Казалось, этот туннель никогда не кончится. По коже пробежал холодок. Побыстрее бы снова увидеть солнце! Как вообще их занесло сюда, в этот бесконечный проход между килями-убийцами? И смогут ли они раздобыть воды?
Два корабля, а потом еще десяток… сотня!
Туннели, подземные ходы, коридоры. Лабиринты дорог, морды кораблей, колеса.
«Пить!»
Мертвые животные.