Черви! Мушки!
Три маленьких сердца в ведрах уже спустили в трюмы, чтобы накормить шестеренки и механокардиоников. У крови предназначение другое. Она – приманка. Сочный кусок мяса, которым машут перед зверем, чтобы заманить его в ловушку.
Механокардионика звали Бахир; после смерти Билала он стал на борту старшим по званию, и Мизерабль даже позволил ему оставить себе сердце во время полета. Ну и разумеется, в случае необходимости, хранить и перемещать другие.
Корабль накренился градусов на тридцать, и стоявшее перед Бахиром ведро съехало к пяткам. Они набирали высоту. Крепко держась за поручни, Бахир почти на одних руках поднялся вверх по шканцам. С вонючих трупов на его блестящий череп упало несколько теплых капель. Каким-то невероятным образом он все еще мог видеть одним глазом, болтавшимся в черепной коробке как гнилая слива. Механокардионик пользовался им все реже, но иногда вспоминал, что способен, если захочет, не только чувствовать, но и видеть, как человек.
Бахир посмотрел на болтающиеся трупы: ребенок висел посередине. У него – два прекрасных глаза цвета льда – почти близнецы с мутным и старым, который был в глазнице механокардионика.
Интересно, что́ бы он почувствовал, если бы снова смог посмотреть на небо, как человек? «Пфф, забудь об этом!» Мизерабль не простит, если дотронешься до наживки…
Он мельком глянул за спину. Среди звезд сверкнул огонек.
Все в порядке, как раз там, наверное, Ярисса. Таков план. Выманить корабль как можно выше. Туда, где точно умрут все сердца…
Нужно идти внутрь и пристегнуть ремни, пока крен еще не так велик.
– Взгляни!
Сарган передал ей подзорную трубу:
– Она поднимается.
– Почему ты меня не разбудил?
– Я уже не один час за ней наблюдаю. Иногда мне кажется, что это Мизерабль, иногда – просто лунные блики.
Опустив подзорную трубу, Найла посмотрела на небо. Звезда двигалась. И поднималась все выше. Даже…
– На какой максимальной высоте может лететь корабль?
Сарган пожал плечами:
– Мне-то откуда знать?! Я же в первый раз на такой махине.
Девочка стала ходить туда-сюда по капитанскому мостику, но вдруг пол накренился, и ей пришлось схватиться за спинку кресла, чтобы не упасть.
– Боюсь, мы идем по следу Мизерабля.
Иссохшее тело капитана завалилось на бок, скрючившись на полу в позе эмбриона.
– А что, если… – заговорила Найла, размахивая руками, – я, конечно, не знаю, но что, если Мизерабль летит к луне?! – Девочка подняла глаза на Саргана, чтобы увидеть его реакцию.
Но он только закусил губу и бросил взгляд в темное небо.
– Нужно атаковать Мизерабль прежде, чем он утащит нас слишком высоко! – уверенно сказала девочка.
– И как это сделать? – скептически спросил Сарган. – На такой скорости корабль долго не протянет. Он хочет есть, и ему наверняка нужна энергия, чтобы удерживаться в воздухе.
– Для этого есть Внутренние!
Сарган ударил кулаком по штурвалу:
– И ты думаешь, этого хватит?! Если у корабля в воздухе закончатся силы, ты будешь чувствовать себя так, словно зависла на верхушке дюны, – впервые за все время разговора он оторвал взгляд от лобового стекла и посмотрел на Найлу. – У меня ноги подкашиваются, когда я думаю, что́ может случиться, если Ярисса выбьется из сил.
– Ты устал, страж облаков! Иди отдохни чуток.
Сарган кивнул и отошел от штурвала:
– Два часа, не больше. Только потому, что я перестал понимать, где твое лицо, а где – луна. Звони в колокол, если нужно.
Мизерабль поднимался.
Все выше. И выше…
Потом раздался громкий выхлоп, из корабля вылетела черная масса. В ней были ржавые шестеренки, карданы, сломанные зубчатые колеса, всякие мелкие обломки, но большую часть составлял биологический материал – сухой порошок, который уже невозможно использовать как смазку для механизмов. Куча балласта в несколько метров высотой, размером с дюну.
Но сбросивший лишний вес корабль не полетел быстрее, а наоборот, замедлил ход.
На шканцах, в кромешной тьме, Бахир единственным глазом прижался к щели, чтобы увидеть хоть что-нибудь. «Давай же, красавица, иди к своей мамочке!»
Вражеский корабль летел в черном небе как прозрачная комета, как спешащая куда-то закорючка из лунных бликов.
Вспышка.
Темный свод ночного неба осветился, и на какой-то миг два корабля связала золотая ниточка.
Ударившись лбом о переборку, Найла упала на скрюченного у стены пилота. Отползла, встала на колени и посмотрела в боковое стекло.
Небо снова окутал мрак.
Девочка едва успела подняться на ноги, как капитанский мостик содрогнулся от второго удара, и на латуни приборов заиграли блики. Корабль опустил морду, немного вильнул и на какое-то бесконечное мгновение завис в воздухе, слегка повернувшись вокруг своей оси. Кто в кого стрелял? Ведь на Яриссе, кроме нее и Саргана, нет ни одной живой души. Она быстро перебрала в голове все, что видела в помещениях корабля за эти несколько часов. Все, до мельчайших подробностей; она не может ошибаться – на корабле, кроме них, больше никого нет. Внутренние, конечно, не считаются.
Найла бросила взгляд на старого пилота / хранителя сердец, лежавшего на полу.
– Ты что-то (от меня) скрываешь! – прошипела девочка.
Третий залп. Молния вспыхнула и тут же исчезла. В душе по-прежнему было темно и холодно.
Найла решила пойти посмотреть сама. Позвонила в колокол: пусть Сарган постоит у штурвала, а она спустится к пушке и узнает, кто же, черт подери, там стреляет.
В нескольких милях от Яриссы в ночном небе что-то горело, но лунные отблески мешали оценить расстояние; в темноте виднелись только пятна света и поблескивающие облака.
Схватив подзорную трубу, девочка направила ее на этот странный позолоченный след.
Бахир с такой силой ударился затылком о решетку, что та развалилась на куски. Молния лишь чуть-чуть лизнула механокардионика, но воздух вокруг наэлектризовался до предела. Все три его сердца замерли на миг.
Несколько остававшихся на лысом черепе волосков опалились. А ведь Бахир ими (как и своим правым глазом) очень гордился; это были последние бастионы его потерянной человечности.
«Вот дерьмо!» Он медленно поднял руку и стер прилипшую к лысине горстку сажи. Надо бы подняться на верхнюю палубу, чтобы оценить ущерб.
Толкнув плечом люк, Бахир вышел в морозную ночь; высота уже очень большая, тысяч двадцать. Слава богу, у него нет легких, а значит, он не задохнется.
От удара молнии на палубе тут и там горели масляные пятна. К корме плыли облака пара и дыма, словно мертвые знамена на заброшенном поле битвы.
Бахир посмотрел на три висящих вниз головой трупа. Кожа у них почернела, тела стали похожи на огромных песчаных тунцов.
Перевел взгляд выше: вместо дымовых труб – три больших сверкающих изогнутых черных клинка, заточенными краями вперед.
В прозрачном свете луны Бахир побродил по палубе между костерками: конечно, долго на морозе в таком разреженном воздухе выжить не сможет никто. Механокардионик инстинктивно открыл рот и сделал щедрый глоток ночного воздуха. Даже ему нужно быть поосторожнее. Прислушался к биению трех своих сердец. Далеко не сразу из полого живота донесся чуть слышный удар.
Пришла пора Яриссе получить по заслугам.
Девочка еще раз толкнула люк плечом, но тот не поддался. Вход в трюм заблокирован. Дальше не пройти. Здесь, внизу, было ужасно холодно и трудно дышать.
Корабль тряхнуло снова, и Найла упала на вибрирующий пол. Снизу доносилось печальное клокотание работающих механизмов. И сонное биение сердца корабля.
Она поднялась, чувствуя боль в плече. Нет даже иллюминаторов, вокруг – лишь мрак и разреженный воздух.
Постучала по люку, как будто в дверь, с надеждой, что ее сейчас впустят.
Посмотрела направо, налево: в полумраке коридора – только льющееся сверху слабое свечение.
Конечно, ей никто не откроет – ведь внизу никого нет. Только морозный воздух, люки без крышек, ржавые корпусы механокардиоников, наваленные друг на друга, да сумасшедшая пушка, которая плюется молниями в темноту.
Найла пошла назад.
Вдруг за спиной что-то заскрипело. Потянуло ледяным воздухом.
Девочка повернулась.
В холодном лунном свете – темный силуэт. Люк с грохотом захлопнулся, и тень снова слилась с полумраком.
Найла упала на колени, хватая ртом воздух. Она задыхалась…
Фигура подошла к девочке и прижала влажную тряпочку к лицу.
Дышать стало легче. Девочка кивнула головой, показывая своему спасителю, что все в порядке, и сама прижала маску к носу и рту.
Существо отошло на шаг:
– Тебе лучше? – спросило оно на металлоязе.
Найла утвердительно кивнула. Она боялась говорить или жестикулировать – вдруг снова начнет задыхаться.
– Там, рядом с пушкой, тебе не место, – механокардионик расправил спину. – Теперь можешь опустить маску.
Найла неуверенно подчинилась. Повнимательнее посмотрела на существо. Эти черные-черные глаза…
– Кто ты?
Механокардионик не ответил, только встал на колени, взял руку девочки и поднес к дырке в животе, где лежало его единственное сердце.
– Ты можешь узнать меня только так.
Девочка легонько сжала теплую мышцу в руке и почувствовала, как она пульсирует. Широко раскрытые глаза наполнились слезами:
– Это ты?
– Почти.
– Я думала, ты умер, – Найла убрала руку. – И во всем виновата я…
– Это сердце довольно маленькое, – перебил Азур, – когда корабль накренился, на пол съехал пустой корпус и сердце свалилось внутрь, как раз на нужное место.
Губы Найлы тронула слабая улыбка:
– Ты снова можешь ходить? – И посмотрела на руки механокардионика, словно хотела удостовериться, что их две. – Это ты стрелял?
– Ну а кто еще? – Азур скривил жестяное лицо. – Это ловушка, Мизерабль выманивает нас все выше и выше… Нужно снижаться, пока не поздно!
– Повернуть… назад? – с трудом выговорила девочка и снова прижала маску к губам, чтобы набрать воздуха.