– Вот и рассвет.
Свет зари погладил киль Мизерабля. Корабль заискрился, как новенькая жестянка.
Шестьсот сорок метров…
Гудок!
Штурвал раскалился. Пришлось отдернуть руки. Помощь Яриссе больше не нужна. Колесо само повернулось на несколько градусов. И замерло.
Корабль выпрямился, а потом снова лег на правый борт.
Мизерабль снижался.
– Что он делает, черт его дери?
Найла вспомнила о парашюте. Прыгнув с Кориолана, девочка научилась с ним управляться. Передала второй Саргану и помогла его надеть. Оба сомневались, что парашюты понадобятся: если Мизерабль пойдет на таран, прыжок вряд ли кого-то спасет.
Пятьсот метров…
Ни один корабль не собирался уступать дорогу. Но небо большое: шанс свернуть есть до последней секунды.
Сарган остановился. Глаза округлились от изумления:
– Посмотри на дымовые трубы!
Найла бросила взгляд на вражеский корабль:
– Господи боже, это не трубы…
Мизерабль опустился еще ниже.
– Он хочет пройти под нами!
Девочка оцепенела: открыв рот, смотрела на корабль – с палуб торчат гигантские сабли, сужающиеся кверху. Клинки острые как бритвы!
– Он хочет вспороть нас, как жестянку с мясом! – Сарган покосился на штурвал. Колесо немного поворачивалось то в одну, то в другую сторону: Ярисса, похоже, сама знала, что делать.
– Если он пройдет под корпусом, нам конец.
Оглушительный гудок.
Триста метров…
Мизерабль продолжал снижаться…
Оставшиеся два сердца Бахира бились в унисон, как военные барабаны. Инфаркт прошел, как безобидный чих, но больше такого допускать нельзя.
Механокардионик взбежал по лестнице и, широко расставив ноги, встал между второй и третьей ржавой трубой-саблей. Он хотел почувствовать на себе дождь Внутренних, который начнется, когда Мизерабль распорет брюхо Яриссы. Какое это, наверное, чудесное ощущение, когда они скользят по металлу, будто крылья мертвых бабочек. Бахир посмотрел на нос, на три поджаренных тела, болтавшихся вниз головой: скоро Ярисса тоже получит по заслугам.
Губы растянулись в ухмылке, и он разразился хриплым смехом; звук был такой, будто тяжелая цепь царапает о камни.
Какого черта они делают?
Почему корабль не поворачивает?
Неужели ждут, пока он прыгнет?
Когда намерения Мизерабля стали ясны, ситуация изменилась в корне. Может, даже к лучшему. Азур быстро спустился с мачты и остановился, чтобы перевести дух. Сердце колотилось как сумасшедшее. Он задыхался. Голова кружилась.
Сколько у него времени?
Оценив силу ветра, механокардионик поторопился на нос Яриссы.
Вражеский корабль совсем рядом. Теперь только от Азура зависит, сможет ли Ярисса в последний момент избежать катастрофы.
Нос Мизерабля скрылся в тени под корпусом Яриссы.
Механокардионик закрыл слепые глаза и прыгнул.
Корабль тряхнуло. Найла и Сарган упали, ударившись о переборку. Между ними – окоченевшее тело старого хранителя сердец.
Ярисса дернулась вбок и пугающе накренилась, тряся их, как марионеток в сундуке.
Железо застонало. Доля секунды, мимолетный контакт. Гудок надрывался. Капитанский мостик заполнился паром.
Заорал ревун.
Пол задрожал и накренился еще сильнее. Стены завибрировали.
Слышалось далекое биение. Раненого сердца.
Найла хотела встать, но не удержалась на ногах. Закашлялась.
Они быстро теряли высоту.
В паре, окутавшем мостик, огоньки и тени устроили дьявольскую пляску.
Маска?
Перед лобовым стеклом – никого. Мизерабль – под их кораблем.
«Где, черт подери, маска!» Дышать стало почти невозможно, перед глазами все поплыло. Рядом Сарган пытался подняться на ноги; тело сотрясал кашель.
Нужно спасаться. Бросать корабль и прыгать вниз.
Азур приподнялся на ковре из мокрой тины, которая смягчила удар; руки, испачканные сырым пеплом, в темноте казались черными. Вскочил на ноги и прислушался к тишине: где-то внизу тихо-тихо бьется сердце корабля. Механокардионик стоял на палубе Мизерабля, на черном кладбище цепей и человеческих останков.
Запрокинул голову и напряг слух. Вверху медленно проплывал корпус Яриссы. Надутое брюхо неторопливой черной махины. Азур слышал ее пульс, доносившийся из глубины трюмов.
Корабли подлетели так близко друг к другу, что можно было спутать биение их сердец… Такое случилось впервые в его жизни. И на несколько секунд он просто замер, прислушиваясь.
Собственное сердце бешено колотилось, то и дело пропуская удары.
Из оцепенения его вывел оглушительный скрежет раздираемого железа. В следующую секунду солнечный свет затопил палубу.
Ярисса уже была далеко, дрейфуя в сотне метров – не доберешься. Но она не встала на свой прежний курс, а легла на бок и начала быстро терять высоту.
Азур подумал о своих друзьях, о Найле, в первую очередь…
Нужно поторапливаться, иначе последнее сердце умрет раньше, чем он сделает все, что должен. Азур подобрал с палубы острый кусок железа. Цель у него только одна: дойти до машинного отделения, покончить с сердцем Мизерабля и остановить корабль. Тогда он, наконец, сведет счеты с прошлым.
Вибрации металла и чуть слышный пульс вели механокардионика по лабиринту палуб и коридоров, вниз, в недра трюмов. В темноту.
Когда он добрался до машинного отделения, то едва держался на ногах. Задыхался, в животе кололо.
Здесь находилось сердце Мизерабля. Оно оказалось больше, чем ожидал Азур, – такое же, как сердце акулы на Бастиане. Арбуз с красной мякотью, из которого выходили бесчисленные медные трубочки, теряющиеся на потолке.
Сердце глухо стучало.
Стоящий рядом коренастый механокардионик держал в каждой руке по кинжалу.
– Ты по сердечным вопросам? – спросил он, забавляясь двойным смыслом своих слов.
Азур едва нашел в себе силы кивнуть. Он с трудом дышал, жадно хватая воздух ртом.
– Представляешь, у меня тут случился инфаркт?! – спокойно продолжал Бахир. – Буквально пару минут назад! Одно из моих сердец умерло. Пришлось его вытащить и бросить в твой корабль… – Губы заскрипели. – Но ничего страшного, у меня ведь есть еще два.
– Что… тебе… нужно?
Бахир со скрежетом поднял одну бровь:
– Посмотреть, каково это, когда сердце только одно, – ухмыльнулся он. – И слишком большое для тебя… для любого из нас!
Азур упал на колени, перед глазами все плыло. Временами он ничего не слышал. Голова кружилась. Сердце в животе билось неистово.
– Мне нужен обмен, вот и все! Ты отдаешь мне свое жалкое сердечко. А я тебе – сердце Мизерабля.
Грохот. Бахир зажмурил единственный глаз и посмотрел в проем люка, откуда вылез Азур. Мрак. Никого.
– Ну так что, п р е д а т е л ь?
У Азура не было сил на ответ. С губ потекла черная пена.
– Ты будешь удерживать корабль в воздухе, Азур. Благородное, благороднейшее занятие. Единственное, что тебе будет позволено делать… – Бахир сделал эффектную паузу, – …плакать, – снова эта ухмылка, – год за годом, целую вечность!
Снова этот шум…
Бахир вытянул шею и поднял кинжал:
– Кто там?
Ответа нет.
Обойдя Азура, он высунул голову в коридор.
Слишком темно. Ни с какой стороны ничего не видно.
Повернулся. Азур с жалким видом стоял на коленях, уронив голову. Бросив на пол кинжалы, Бахир схватил его за руку и потащил к котлам, под мясной арбуз, из которого выходили бесчисленные трубочки.
Азур обмяк, сердце готово было разорваться.
Сев на корточки, Бахир пошарил в его животе и вытащил маленький пульсирующий комок:
– Оно все еще бьется! – С сизого сердца стекала темная кровь. – Игра окончена! – Бахир бросил сердце в угол; там у него стояли всякие приспособления для пыток и сундуки с крепчайшими замками. Этим он займется попозже, когда все закончится.
Бахир взял огромное сердце корабля и с трудом втиснул его в живот Азура вместе со всеми трубочками.
Почти ничего не произошло.
Азур широко открыл глаза. В пустых глазницах – готовый взорваться мрак ночи.
По жестяным щекам потекли чернильные слезы. Бахир смочил в них указательный палец и написал на лбу Азура букву «М» – Мизерабль:
– Теперь это мое имя и твое.
Поднялся на ноги.
– Отныне ты – мой корабль!
Огромными ржавыми цепями стал привязывать запястья и лодыжки Азура к гигантским чугунным котлам машинного отделения.
Щелкнул его по щеке:
– Даже не надейся! Котлы никогда не будут такими горячими, чтобы убить тебя и сердце Мизерабля. – Бахир отошел и, склонив голову, полюбовался своей работой. – Ты будешь медленно вариться на огне. Снаружи и внутри. Корочка и начинка!
Азур оказался распят, руки и ноги разведены. Из живота выходит связка трубочек, разветвляется и тянется к потолку, опоясывая весь корабль.
Сердце, запертое в корпусе механокардионика, оглушительно застучало.
– Великовато, да? Для мыслей места не остается, правда? – Бахир отвратительно причмокнул.
В машинное отделение влетел прозрачный силуэт. Видимо, из распоротого брюха Яриссы сбежал Внутренний. Он пришел, почувствовав тепло котлов, наверное таких же, как в первом кругу ада. Только среди облаков и ветра.
На Мизерабле.
Наверное, этот бес и шумел в коридоре.
Бахир ударил его кулаком.
Сиамские близнецы, один пульс на двоих.
Плоть и металл. Тень и свет.
Как разделить между ними биение сердца?
Удар для меня, удар для корабля.
Удар для жизни, удар для смерти.
Каждый вдох, как лезвие в грудь.
Сколько раз я умирал… или не я, а другой?
Если нить жизни оборвется, кого не станет на этом свете?
Удар для меня, удар для корабля.
Удар для жизни, удар для смерти.
У преисподней влажный запах облаков.
Обжигающий жар котлов.
Жив я или уже умер?
Удар для меня, удар для корабля.