Навалившись плечом на дверцу шкафчика, Рио проворно защелкнула замок и прижалась ухом к деревянной поверхности. Внутри пищали и ругались. Она хихикнула и легонько постучала — в ответ тут же забарабанили десятки маленьких лапок.
— А ну, тихо!.. — по-хозяйски прикрикнула Рио и шлепнула ладонью по дверце. Там примолкли, потом снова завозились, но она уже потеряла к шкафу всякий интерес. Взяв банку, спрятала её в бумажный пакет, и отправилась искать Толстяка.
Дю-младший с сонным видом сидел в холле на диванчике, наблюдая за перепалкой между Бабушкой и служанкой. Старая хозяйка выговаривала Орфе за какие-то мелочи, на что та резонно возразила, что, мол, «вас много, а я — одна и вообще». На это Бабушка в сердцах ответила, что «ежели она — вообще, то пусть и совсем!». Эта туманная фраза несколько озадачила бойкую служанку, и Бабушка пояснила: она может покинуть их дом хоть сейчас!.. Но Орфа нахально заявила, что ей тут очень нравится, поскольку «жутко весело и такого дурдома она еще не встречала», а потому она пока остаётся.
— Ну и ладно, — совершенно спокойно согласилась старуха. — Надоест — сама уйдешь…
И они принялись мирно обсуждать список текущих дел, как-то: отдать грязное белье в прачечную, вызвать полотера и мойщика окон, заказать продукты из супермаркета… Рио не стала дослушивать: подобные перебранки между хозяйкой и служанкой уже стали привычными и доставляли удовольствие им обеим. Вместо этого она незаметно указала Толстяку на выход, и спустя несколько минут они уже были в укромном уголке в саду.
— Видал? — хвастливо спросила Рио, садясь на траву под деревом и демонстрируя ему свою добычу.
— Класс!.. — восхитился приятель, вертя в руках банку с трофеем.
Там, в стеклянном плену метался толстый зелёный чёртик размером с полевую мышку. Он грозил им крохотными рожками, стучал копытцами, плевался и что-то пищал.
— Что он говорит? — опасливо спросил Толстяк.
— А!.. — небрежно отмахнулась Рио, — Ругается… Они больше ничего не умеют говорить.
Чёртик состроил рожу и высунул длинный язык. Девочка щёлкнула по стеклу. Пленник вздрогнул, но тут же, повернувшись к ним задом, согнулся в неприличной позе, и азартно похлопал себя по филейной части. Рио встряхнула банку, чёртик покатился кувырком, но радостно захихикал и закривлялся.
— Где ты раздобыла эту гадость? — рассмеявшись, спросил Толстяк.
— У Бабушки на Кухне.
— Ну, разумеется, где же ещё? — с серьезным видом кивнул мальчишка. — Там, где у нормальных людей — мыши, в Замке Лостхед разводят чертей.
— Вовсе нет! — слегка обиделась Рио. — Это осталось от одного заезжего. Помнишь лорда Пальмера?
Этот самый пресловутый Пальмер был давним другом отца Рио — еще со студенческих времен. Помимо титула, огромного состояния и массы прочих достоинств, лорд, к сожалению, унаследовал проклятье своей семьи — пристрастие к горячительным напиткам. От этого изъяна больше страдали окружающие, нежели он сам: будучи в трезвом уме, Пальмер являлся человеком самого благородного поведения, но во хмелю был буен и сумасброден. Семья лорда постоянно рисковала репутацией и состоянием из-за его выходок, и тратила огромные деньги на его лечение, но, выйдя из очередной клиники, Пальмер тут же принимался за старое с новыми силами. И только Замок Лостхед поставил в этой бесконечной карусели решительную и жирную точку.
В один из своих приездов лорд изрядно опустошил винные запасы местных погребов, и с ним приключилась белая горячка. Общими усилиями буяна заперли в его комнате. Спутница лорда умоляла не вызывать врача — семье не хотелось лишний раз становиться мишенью для бульварной прессы. Пальмер же, человек с богатой и буйной фантазией, упился в тот раз, как выяснилось позже, в буквальном смысле до зелёных чёртиков. Будучи под парами, он всю ночь развлекался, лупя по ним из пистолета, но каково же было его негодование, когда наутро, протрезвев, он обнаружил, что мерзкие создания и не думают исчезать! Мало того, они ухитрились испортить ему весь гардероб, погрызли обувь, и съели бумажник вместе с кредитными карточками! К вечеру маленькие пакостники довели своего создателя до изнеможения: карабкаясь по одежде, они щипали его, кусали, дергали за волосы, кололи беднягу иголками, гадили в пищу, плевались дымящейся серой, верещали ему прямо в ухо разные непристойности — словом, маленькая преисподняя на дому! Пришлось вызвать священника…
В тот же день лорд Пальмер торжественно поклялся бросить пить, занял денег на обратную дорогу, и навсегда исчез из Замка. По слухам, он сдержал свою клятву.
— Хорошо, ему не привиделось чего-нибудь похуже… — философски заметила тогда Бабушка. — Вот было бы мороки!
Лорд уехал, а мелкая нечисть долго ещё досаждала обитателям Замка, пока Зануда не вычитала в какой-то старой книге специальное заклинание и не заманила её остатки в пустую винную бутыль. Отец Себастьен предлагал принять радикальные меры, но Бабушке стало жаль малышню, и она распорядилась поставить бутыль в шкафчик и запереть его на замок:
— Да откупорьте пробку, а то вдруг задохнутся!..
В ответ же на вопрос, к чему ей в доме такая зараза, она лукаво заметила, что хорошей хозяйке все сгодится. С тех самых пор винные черти и жили в шкафчике на Кухне, и, как подозревали домашние, Бабушка порой подбрасывала парочку-другую тем из гостей, которые ей не очень нравились…
— Как думаешь, — деловито спросила Рио, закончив свой рассказ, — сколько можно за него выручить?
Толстяк пожал плечами:
— Проси больше — тогда, глядишь, получишь сколько нужно.
— Дай-ка мне свой телефон! — сказала она и, нахмурив брови, набрала запомнившийся номер: три девятки … и еще три девятки…
Моргая, она слушала неторопливые гудки. Один, второй, третий…
— Алло? — отозвался наконец чей-то голос.
Тут только Рио сообразила, что не знает, как зовут Бородатого. Представляя свою компанию тогда за столиком, он, кажется, не назвал своего имени. Или она забыла?
— Гм… — неуверенно откашлялась девочка. — Это — Санни…
— Санни? — удивился голос. — Ах, да! Привет, дружище! Чем обрадуешь?
— Есть кое-что… — заговорщически начала она, но собеседник тут же резко перебил ее:
— В семь, у Театра, — и в трубке снова раздались гудки.
Рио обиженно выпятила губы:
— Тоже мне, Джеймс Бонд!
— Надо бы узнать, кто он такой, — лениво проговорил Толстяк. Откинувшись на спину, он лежал на траве и, щурясь, смотрел на проплывавшие облака.
— Зачем? — удивилась она.
— Так… На всякий случай.
До назначенного времени оставался ещё час, но, посовещавшись, дети решили отправиться в условленное место заранее — понаблюдать за противником.
Борода появился точнехонько в семь — возник вдруг откуда-то из толпы вместе с последним ударом часов на Городской Ратуше. Одет он был по-вечернему: костюм, белая рубашка, галстук, блестящие туфли, дорогие запонки…
— Добрый вечер, коллеги! — он был просто сама галантность.
— Здрасьте! — испытывая вдруг неловкость за свои потертые джинсы и простенькие футболки, вразнобой поздоровались дети.
— Ну-с?.. — Борода вопросительно уставился на Рио.
Мэрион огляделась по сторонам.
— Отойдем?..
— Только быстренько, — согласился Бородатый, — у меня билеты на вечерний спектакль.
Они прошли по аллее парка — навстречу им катились пестрые волны гуляющих. Смех, музыка, ароматы…
Свернули под деревья, туда, где поменьше людей, и, присев на скамеечку, надежно укрытую от лишних взглядов кустами сирени, Рио торжественно предъявила банку.
Лицо Бородатого сразу изменилось — всего лишь на мгновение, но Рио успела заметить, как сверкнули его глаза.
— Что это?… — пробормотал он, вертя в руках стекляшку. — Неужели винный чёртик?
— Откуда вы знаете? — насторожилась Рио.
— Кто же их не знает? — усмехнулся Борода. Сняв крышку, он двумя пальцами ловко вытащил чертёнка за хвост, и приподнял его над головой, разглядывая.
— Осторожно! — предупредила Рио. — Цапнет…
Но вместо этого пленник изловчился и пустил тонкую пахучую струйку — прямо покупателю на белую рубашку.
— Вот гад!.. — беззлобно возмутился Бородатый, поспешно доставая платок и засовывая рогатика обратно в банку. — Сколько же ты хочешь за это чудо?..
Рио задумчиво посмотрела в небо. Толстяк незаметно пихнул её локтем в бок.
— Надо бы новый велосипед … — словно сама себе сказала она. — Спортивный… Два!
— Идём, купим… — тотчас по-военному быстро согласился Борода.
Рио подскочила на скамейке и, не веря, уставилась на него. Покупатель истолковал её взгляд по-своему.
— Идём! — повторил он. — Я сам куплю вам велики. Денег не дам, а то потратите на какие-нибудь глупости…
Они почти бегом покинули парк и, спустя каких-то пару часов, Рио и её приятель стали обладателями замечательных спортивных красавцев. Борода получил свою банку и удалился.
— Звони… — кинул он на прощанье.
— Чудак! — прошептала Рио ему вслед, всё еще не веря их удаче.
Толстяк же, хмуро глядя вслед уходящему, буркнул:
— Надо было просить машину…
Бородатый, отшагав два квартала, свернул в какую-то подворотню. Достал из пакета стекляшку: на его руке сверкнул перстень, — дети могли бы поклясться, что ранее его там не было. Несколько минут он изучающе разглядывал содержимое банки — и его лицо приобрело строгое и брезгливое выражение. Пленник внутри замер, увидев перстень на руке, сжимавшей его темницу, а потом затрясся, беззвучно разевая рот.
— Ага! — кровожадно оскалился новый хозяин. — Видно, знаешь, что это такое… — и с этими словами направил перстень прямо на несчастного хвостатого. Перстень полыхнул коротко и ярко, и на дне банки осталась лишь серая кучка. Человек задумчиво высыпал пепел на землю.
— Дела-а… — вздохнул он, и выкинул банку в урну.
Как обычно, каждый раз в начале летнего сезона мэрия устраивала торжественный прием в честь наиболее именитых гостей города — так называемую «Большую субботу». Каггла фон Гилленхарт, разумеется, была в списке VIP.