— Что-то мне не хочется идти, — призналась она Бабушке. — Надоели эти великосветские сборища.
— Не ходи… — коротко ответила старуха. — Хотя Виктору и Элен было бы приятно.
После этих слов она поняла, что должна принять приглашение.
«Большая суббота» этого лета собрала на редкость богатую коллекцию знаменитостей, и Каггла с некоторым удовольствием отметила, что на неё обращают не меньше внимания, чем на звезд кино или эстрады. За какие-нибудь полчаса ей представили около дюжины поклонников её творчества, жаждавших личного знакомства с мастером. Бокал превосходного шампанского и прекрасная музыка — вечер сопровождал знаменитый симфонический оркестр из России — окончательно подняли её настроение. И она позволила себе расслабиться, не думать о себе, не ощущать себя, — так, словно бы стала совсем другим человеком, смеха ради нацепившем странный маскарадный наряд. Глаза её засияли, лучась неведомым светом, придавая ей волшебный облик, и многим в тот вечер казалось, что за спиной у неё — просто сложенные крылья.
Но вдруг знакомый женский голос прошипел прямо в ухо:
— Не обольщайся: ты для них — всего лишь забавная умная обезьянка!
И крылья снова превратились в горб.
Каггла резко обернулась, но обидчица уже смешалась с толпой. Горбунья бросилась за ней вслед, расталкивая встречных и на ходу бормоча извинения. Её душила бессильная ярость. Она готова была убить! — и неизвестно, каким скандалом закончился бы этот вечер, но на её пути возник официант с подносом. Бедняга не успел увернуться и все двенадцать бокалов дружно поехали прямехонько в сторону какого-то черноволосого молодого мужчины. Тот ловко отскочил, и налетел на виновницу происшествия.
— Простите… — сконфуженно прошептала горбунья.
— Пустяки! — весело отозвался он, и наградил её такой улыбкой, что ее гнев мгновенно улетучился.
Официанты быстренько кинулись собирать осколки, а незнакомец, продолжая улыбаться, сказал:
— Теперь вы моя должница! Придется вам подарить мне вальс…
— Но я никогда… никогда не танцевала! — испугалась Каггла. — Это невозможно!..
Но он уже подхватил её и закружил под звуки бессмертного творения Штрауса.
— Макс Линд. Журналист, — представился он, когда стихли последние аккорды.
— Вы — итальянец? — предположила она, с любопытством разглядывая его смуглое лицо, обрамленное модной бородкой. Этот Линд определенно вызывал у неё симпатию.
— О, в моих жилах течёт кровь многих племён, — с живостью отозвался он. — Испанцы, арабы, немцы, ирландцы… Итальянцы тоже были в числе моих предков. Я — дитя мира! — и он снова наградил её ослепительной улыбкой. — Но, если верить слухам, ваша генеалогия представляет куда больший интерес!
Они проболтали весь остаток вечера. Макс был очень мил и остроумен, Каггла чувствовала, что ему в самом деле интересно, и в том не было никакой фальши или снисходительности, но всё равно ей было прескверно: она постоянно ожидала мерзкого шепотка за спиной… Глаза её невольно блуждали по залу, и она почти не понимала иногда, о чём он рассказывает.
— Вас что-то тревожит? — участливо спросил Линд, заметив её состояние.
— Нет, — соврала Каггла и вздрогнула: та, которую она искала, сидела прямо против неё на маленьком диванчике у стены. Её глаза смотрели холодно и дерзко, она словно бросала ей вызов!
— Что с вами? — голос Линда вернул её из бездны. Каггла почувствовала прикосновение его теплой руки.
— Всё нормально, — и добавила, желая отвлечь его внимание: — У вас красивый перстень!
— Фамильная драгоценность, — небрежно пояснил он, и тут же совсем иным тоном спросил снова: — И все-таки, что же вас так беспокоит? — пытаясь её расшевелить, он предложил вдруг: — Хотите, я вам погадаю? Моя прапрабабка по матери была цыганкой! — и со смехом перевернул её кисть ладонью вверх.
Он нёс какую-то милую чепуху, но она не слушала, хотя её обидчица исчезла.
— Вам сделали какое-то предложение. Очень необычное!.. — вещал между тем Линд. — Но линии говорят, что вам не стоит его принимать.
Каггла почувствовала, как на неё накатывается огромная усталость.
— Извините, мне пора, — проговорила она тихо. — Было очень приятно познакомиться с вами. Вы — милый. Но мне, правда, пора! — и, высвободив свою руку, встала и направилась к выходу.
Линд что-то ещё говорил ей вслед, но его слова вязли в наполненном музыкой пространстве, и она почему-то уже забыла о нём, и не понимала: что это за люди вокруг, и почему им так хорошо, и зачем она здесь, и почему всё плывет в глазах?.. Близкая к обмороку, она покинула вдруг ставшие душными залы, и выбралась наружу.
Ночь бросилась ей в лицо яркими звёздами, свежая прохлада вернула ясность рассудка. Усталость сменилась отрешенным спокойствием человека, принявшего после мучительной борьбы окончательное решение. Теперь всё просто, всё ясно.… Из темноты возникла знакомая фигура — Каггла поняла, что ждала её появления.
— Через три дня… — произнесла та. — Смотри, не передумай, больше такого шанса не будет! — и чужой смех рассыпался стеклянными бусинками.
Горбунья не удостоила искусительницу ответом.
Подали экипаж. В этот момент ударили пушки на стенах, небеса над ночным Городом вдруг вспухли разноцветным огнём, и под треск фейерверка Каггла унеслась в ночь…
Пользуясь тем, что большинство взрослых отправились на приём, Рио решила устроить дяде Винки ещё какую-нибудь каверзу. Она уже не очень сердилась на него, но ей было жаль Матильду — тётушка по сравнению с другими была вполне ничего. Лучше бы уж этот противный капитанишка сам убрался восвояси!..
У девочки не было определённого плана действий, и она решила придумать что-нибудь прямо на ходу. Прихватив Зелепусов, Рио отправилась разыскивать свою жертву, надеясь устроить дядюшке нечто вроде того, что случилось со Сколопендрой, а может, и получше. Но дядя-грубиян как сквозь землю провалился.
— Сегодня же суббота! — спохватилась Рио. — Верно, отправился в какую-нибудь пивнушку…
Развлечение, похоже, откладывалось.
Но, проходя мимо его комнаты, она заметила, что дверь приоткрыта. «Интересненько…» — подумала маленькая хулиганка. Обычно, уходя, дядя всегда запирал свое жилище. «Может, он всё-таки дома?» — и она осторожно заглянула в щель. Внутри было темно.
— Есть кто-нибудь?.. Эй, дядя Винки-и…ку-ку! — сладким голоском пропела девочка, и, поняв, что там никого нет, прибавила басом: — Ку-ку, старый дурак!..
Потоптавшись немного у двери, — нет, она прекрасно знала, что лезть без спроса в чужую комнату… Но ведь всё-таки это её дом.… А она в этой комнате никогда не была! Борьба с совестью длилась недолго.
Споткнувшись обо что-то у самого порога, Рио нашарила выключатель.
— Уютненько! — подвела она итог, бегло оглядевшись.
Логово морского волка выгодно отличалось от комнат других жильцов массой занимательных вещей. У окна стоял большой телескоп, рядом на подоконнике она заметила огромный морской бинокль. В углу пылился гигантский, выше её роста, глобус, стилизованный под старину. По стенам были развешаны всякие обалденные сувениры — маски, стрелы, луки, старинные пистолеты… На полках она насчитала больше десятка прекрасных моделей парусников, каждая деталька которых была выполнена с большой тщательностью. На массивном письменном столе покоились какие-то приборы — Рио не знала их названий и назначения, сумев угадать только песочные часы: толстое стекло в серебряной оправе, внутри вместо песка — какой-то голубоватый светящийся порошок.
Маленькая разбойница подумала, что здесь всё так здорово, что даже неловко как-то… И всё же руки у нее так и чесались!
И тут ей на глаза попалась знаменитая капитанская фуражка. Дядя очень чванился ею.
— Эге!.. — обрадовалась пакостница.
Чтобы достать её, Рио пришлось встать на кровать. Фуражка висела рядом с картиной, изображавшей Замок. Она отметила про себя, что дядя не удосужился заправить постель: простыни и подушки были смяты так, словно кто-то уже становился на них ногами.
— Неряха! — презрительно фыркнула Рио. — Прыгал он тут что ли?..
Её воображение живо нарисовало забавную сценку: толстый и пыхтящий дядя Винки, с трубкой во рту скачет по кровати как какой-нибудь шкодливый мальчишка.… Это её рассмешило. Похрюкивая, Рио влезла на кровать, — критикуя её владельца, она сама не сняла обуви, — и потянулась за дядюшкиной реликвией. Пружинный матрас — ненадежная опора. Покачнувшись, она инстинктивно выставила вперед руку и… ощутила пустоту! Рука прошла сквозь поверхность картины как через воздух!.. Едва не упав, Рио резко отпрянула назад, и отдёрнула руку.
Сказать, что она испугалась, значит, не сказать ничего.
Но испуг тут же сменился жгучим любопытством: так вот о чём говорил Толстяк!
Её сердечко заколотилось как бешеное, она дышала, точно за ней гнались, и ей очень-очень захотелось поскорее уйти отсюда. Но внутренний голос говорил, что ведь следующего раза может и не быть… Безрассудство взяло верх, и, прихватив со стены тяжеленный длинный меч в дорогих ножнах, Рио, умирая от страха, упрямо полезла вперёд.
…Оглядевшись, она поняла, что находится возле сторожевой вышки. Было пасмурно и тихо. Дорога, огибавшая вышку, уводила вдаль, к темнеющему лесу. «Туда я не пойду…» — решила Рио. На толстом слое дорожной пыли отпечатались чьи-то следы. Они шли в сторону Замка. «Кто это здесь бродит?..» Осторожно вытащив меч, она повесила ножны на куст рядом с собой, чтобы не заблудиться на обратном пути. В кармане у неё вдруг что-то зашевелилось, и она чуть не завизжала, но вовремя вспомнила, что положила туда Зелепусов.
— Тихо!.. — приказала она шёпотом, но они вылезли наружу и уселись ей на плечо.
— Где это мы? — громко спросил один, а второй зевнул во весь рот.
— Тс-с!.. — разозлилась Рио.
Волоча меч по земле, она крадучись пошла по обочине дороги, стараясь на всякий случай держаться за кустами. Следы привели к крепостному рву. Она остановилась.