Нелепая троица выглядела презабавно. Кое-кто из домочадцев, не выдержав, засмеялся, но тут же умолк: говорить Дуния не могла, но по её лицу насмешники ясно прочитали своё ближайшее незавидное будущее.
— Они у нас теперь вместо люстры будут? — деловито поинтересовалась Мэрион.
— Пойду звонить комиссару!.. — мрачно сказал Папа, встряхивая на руках хнычущего Подкидыша.
Приехавший через полчаса Рэг Шеридан совершенно не одобрил действий своих подчиненных, хоть они и пытались, увидев его, взять под козырек.
— Чем это вы тут занимаетесь?! — рявкнул он, не разобравшись, — Да ещё в служебное время! Приказываю: отставить немедленно!
Походив вокруг живописной композиции, комиссар смекнул, что одних приказов тут будет недостаточно.
— Неплохо устроились, канальи! Как это вообще случилось?
Но все дружно пожимали плечами — никто ведь ничего не помнил. Мэрион промолчала…
— Надо отыскать Бородатого и попросить его расколдовать Дунию, — сказал Толстяк, когда Рио по телефону описала ему суматоху, царящую в доме. — Тот, кто наложил заклятье, должен знать, как снять его.
— Но тогда он поймет, что мы всё помним! — возразила девочка.
— А чем занимаются ловцы привидений?
— Тем же, чем и все остальные: бегают каждые пять минут в Кухню и писаются со смеху.
— Ты бы пробралась к ним в комнату, — посоветовал приятель, — и посмотрела, куда они дели Питера…
— Думаешь, он — там?! — ужаснулась Мэрион.
У нее просто мороз пошёл по коже, когда она представила, что покойник мог всю ночь провести в их доме! А если он, чего доброго, еще начнет шляться по ночам? Мало им привидения! — так оно хоть своё, фамильное…
Улучив подходящий момент, Рио последовала совету Толстяка. Но ее ждало полное разочарование. С замиранием сердца она обшарила всё — вдруг откуда-нибудь да и выскочит безголовый! Но ничего такого не случилось. Это её почему-то страшно разозлило и, сбегав к себе, она взяла корзинку с удавом и, вернувшись, подсунула её под кровать одному из Ловцов: то-то будет переполоху, когда Доди отправиться на прогулку!.. Уже уходя, она увидела на столе маленькую мужскую сумочку. Поколебавшись, Рио заглянула и туда: деньги, какие-то квитанции, очки, зажигалка… В боковом кармашке она нашла удостоверение личности: с маленькой фотографии на нее смотрел погибший. Подумав, Рио прихватила документ с собой.
— Зачем взяла? — возмутился Толстяк, когда спустя четверть часа они сидели за столиком в кондитерской его отца. — Что будет, если они заметят пропажу?
— А я при чём? — хладнокровно парировала она тоном опытной преступницы. — Пусть докажут! И вообще я хочу, чтоб они поскорей убрались из Замка! Если Доди не поможет, напущу на них винных чертей!
— У меня есть идея получше! — с загадочным видом сказал мальчишка.
В бар «Эстела» Зануда пришла гораздо раньше условленного часа. Появление Макса Линда в Городе и радовало её, и пугало. Поэтому, наверное, она и пришла раньше назначенного: ей казалось, что на месте будет легче определиться, чего же ей хочется — поговорить с ним о том, что давно терзало её душу или снова сбежать?
Держа в руке бокал с тонкой соломинкой, она вспоминала их последнюю встречу… Нет, не надо было ей приходить! И она поднялась уже было, но в дверях показалась высокая фигура Линда.
Они долго сидели молча друг против друга. Наконец, он прервал молчание:
— Вот мы и встретились. Ты не рада?
— Нет! — почти грубо отрезала девушка.
Линд грустно улыбнулся:
— Вот она — людская неблагодарность! А ведь я, позволь напомнить, спас тебя.
— Что тебе нужно?
— Я постараюсь объяснить, — кротко сказал Линд. — Мне нужны вовсе не пресловутые подземелья вашего Замка, которые ищут все, кому не лень, будучи уверенными, что именно там барон фон Гилленхарт спрятал свои сокровища, когда его преследовала инквизиция.
— Неужели? — недоверчиво скривилась собеседница.
Линд умолк и посмотрел на неё. Взгляд его был серьёзен и печален.
— Девочка, ты не представляешь себе, насколько всё…
— Прекрасно представляю! — резко перебили Зануда. — Когда к тебе среди ночи заявляются сумасшедшие люди и заявляют, что они — инквизиция, а ты — ведьма, и потому тебя надо сжечь, поневоле задумаешься!.. Эти маньяки сломали мне жизнь! Я бросила университет, Париж, и погребла себя в этих стенах, от которых меня уже тошнит! И всё с одной единственной целью: разобраться, наконец, в этой чертовщине!
— И как успехи? — насмешливо осведомился Линд.
— Я многое поняла. Долина представляет собой аномальную зону. Этакий коридор, из которого открываются двери в разные миры. Всё это каким-то образом связано с именем барона и с Замком. Но как — я не знаю. Возможно, из своих странствий он привез некий артефакт, который послужил ключом, и открыл эти двери…
— Кое-что он действительно привёз, — подтвердил журналист.
— У нас странный получается разговор! — сердито сказала она. — Разговор ни о чем. Вы что-то знаете и не хотите мне рассказать. Неужели вы появились здесь лишь затем, чтобы я сказала вам спасибо?
— Нет, не за этим… — медленно произнес Линд.
Он весь вдруг как-то подобрался и напрягся, точно увидел кого-то за её спиной. Повинуясь его взгляду, Зануда обернулась: среди отдыхающих она заметила несколько знакомых лиц, но так и не поняла, что напугало её собеседника, — пока она разглядывала посетителей бара, журналист исчез.
Она посидела еще немного, но Линд так и не появился.
— Вам просили передать… — сказал официант, когда она расплачивалась, и протянул ей небольшой конвертик.
Выйдя на улицу, она открыла конверт. Там оказался обрывок старого пергамента. «Придёт Страж и явится Дракон — и то будет конец всему…» — прочитала она, и внезапный необычной силы порыв ветра вырвал исписанный клочок у неё из рук, и развеял пергамент в пыль.
В сумочке пронзительно запищал телефон.
— Алло?..
— Ты должна поторопиться! — голос Линда звучал так тихо, что она едва могла разобрать его слова, — Страж уже здесь!..
— Я ничего не понимаю! — прокричала она в трубку. — Куда ты пропал? — но ответом ей были громкие частые гудки.
…Судьба между тем посылала Гилленхарту всё новые и новые испытания. Как-то на рассвете вахтенные заметили на горизонте судно. Из разговоров юноша понял, что встреча не была случайной — пираты нарочно охотились за этим кораблем, на борту которого, как донесли Ла Мане шпионы с берега, было полно золота.
— Корабль принадлежит храмовникам, — охотно пояснил ему Харди. — Ох, и поживимся же мы!
Юноша ужаснулся:
— Вы не боитесь гнева святого Ордена?
— Мы с нашим капитаном никого не боимся! — хвастливо отвечал пират. — Не из таких переделок выходили!
Остальные члены команды были настроены не менее решительно. Пиратский корабль быстро настиг тяжёлое торговое судно.
— Поднять мой личный флаг! — распорядился Ла Мана. Приказание было исполнено тотчас — и на верхушке мачты затрепетал белый флажок с черной птицей.
…Когда все было кончено, палуба чужого корабля была скользкой от крови. Оставшихся в живых пираты загнали в трюм. Туда же отправились и захваченные сокровища. Разграбленное судно разбойники отправили на дно. Ночью на корабле воцарилась настоящая вакханалия. Победители на радостях перепились — среди захваченного груза было много бочек с вином — и между ними вспыхнула драка. Разделившись на несколько враждебных группировок, они устроили настоящую охоту друг за другом.
— Кого Бог хочет наказать, того он лишает разума… — шептал Юстэс.
Юный рыцарь не участвовал в захвате. Едва в воздухе взвились верёвки с крючьями, и самые отчаянные из головорезов полезли на выставленные копья, он встал у мачты, спокойно скрестив руки на груди: лучше принять смерть, если Господу угодно испытать его, чем пролить невинную христианскую кровь. И так простоял он несколько часов, не чувствуя ни страха, ни боли; только однажды глаза его встретились с горящими глазами Ла Маны — так, верно, горят глаза демонов в преисподней, — и душа его вновь наполнилась тяжелым свинцом ненависти. Теперь, кроме Фурье, у него будет ещё один заклятый враг.
Он и сейчас, прячась, не чувствовал страха, но хотел переждать и пробраться незамеченным к люку в трюм, где томились пленные. Но не успел: при свете смоляных факелов кучка пьяных пиратов во главе с капитаном вытащила пленников на палубу. Расправа была жестокой: то, что он видел днем, показалось бы мученикам детской забавой. Позабыв обо всём, Юстэс вышел из своего укрытия и, безоружный, бросился в толпу, окружившую очередную жертву.
— А-а… наш юный друг! — он неожиданно очутился лицом к лицу с капитаном. — Хочешь позабавиться? — Ла Мана с трудом ворочал языком. — Дайте-ка ему нож!
Юстэс почувствовал, как его отвага уступает место безысходному отчаянию: на руках у дюжих головорезов бессильно повис Али. Его глаза были закрыты.
— Подколи-ка свинку, братец! — продолжал капитан. — Уберите эту чёрную тварь! — заорал он, и тело Али швырнули за борт — легко, точно пустой мешок. Юстэс невольно подался вперёд, но сильные руки схватили его и развернули в другую сторону. — Смотри, кого я тебе припас, братец!
— Я не брат тебе!.. — выкрикнул юноша, чувствуя, как в груди от закипающей ярости плавится сердце.
— Правильно! — громовой хохот капитана перекрыл усиливающийся шум волн. — Нет у меня братьев, кроме дьявола! — и сатанинский смех его вдруг стал так страшен, что остальные пираты притихли. Далеко в ночи беззвучно сверкнула молния.
— Погода портится, капитан… — сказал кто-то. Словно в ответ на эти слова начался дождь.
Но Ла Мана точно ничего не слышал. Схватив юношу за рукав, он силой подтащил его к человеку, ничком лежащему на палубе.
— Поднимите эту падаль!.. — приказал он. Несколько пиратов поспешили исполнить приказание.
Лицо, шея, грудь этого человека представляли собой одну большую рану. Кровь струилась так обильно, что Юстэс даже не понял — молодой он или старый.