— Виктор! — простонала Люсильда, протягивая к нему руку. — Я не сумела её удержать… Прости! — и по её щекам покатились слезы.
Несчастный отец молча прикрыл глаза.
Мэрион лежала на диване в гостиной, неестественно прямая и спокойная. По её вискам и в уголках глаз разливалась синева, но искорка жизни — уже незаметная окружающим — ещё трепетала в самой глубине её сознания. Та, что пришла за ней, видела это и не торопилась, — она не могла забрать её с собой, покуда теплился этот слабый огонек.
В головах умирающей переругивались, невидимые окружающим, два ангела — белый и тёмный — споря, кому забирать её с собой:
— Она перевернет нам всё вверх дном! — опасался белый.
— А у нас и так хватает всяких… — резонно возражал его тёмный собрат.
На самом деле никому из них не хотелось забирать ребёнка.
Собравшиеся в гостиной испуганно притихли при виде высокой фигуры в саване. Нет, среди гостей и домочадцев Лостхеда было немало людей неробкого десятка, но всех точно охватило какое-то оцепенение, противостоять которому они были не в силах. Многие начали креститься и читать молитвы…
Лишь доктор Сибелиус остался спокоен. Сняв очки, и засунув дужку в рот, он внимательно рассматривал ту, чьё невидимое присутствие ощущал много раз — и у постели роженицы, и у операционного стола, и при последнем вздохе человека, чья жизнь своей протяженностью была подобна реке. Часто бывало, что она оказывалась сильнее, и каждая её победа оставляла шрамы на его сердце, — и сегодня давние соперники встретились.
Смерть смущенно откашлялась и неловко примостилась на краешке стула. Собравшиеся зашушукались, бросая в её сторону осуждающие взгляды.
— Может быть, чаю? — осмелилась Бабушка.
— Пожалуй… — поспешно согласилась гостья, теребя край накрахмаленной скатерти.
На столе появилась дымящаяся чашечка и вазочка с бисквитами. Прислонив косу к краю стола и стараясь ни с кем не встречаться глазами, Смерть потянулась за чаем. «Скорей бы уж! — сердито думала она. — Страсть как неудобно получилось!..» Откинув с головы капюшон, — её череп венчала яркая бандана, она отхлебнула глоток, держа чашку двумя пальцами за ручку и оттопырив мизинец. Ангелы в изголовье перестали препираться и изумленно уставились в её сторону. Один из них выразительно покрутил пальцем у виска.
— Сама знаю!.. — неслышно огрызнулась Смерть сквозь зубы. — Заканчивайте там побыстрее, чтоб вас!
Бабушка за её спиной тем временем делала остальным «страшные» глаза и всяческие замысловатые знаки, надеясь, что кто-нибудь что-то да и придумает.
— Ещё чашечку? — умильным голоском поинтересовалась она у гостьи, желая потянуть время.
— Благодарю!.. — светским тоном отказалась та, — ей сейчас больше всего хотелось провалиться сквозь землю.
— Мадам, — вперёд выступил пожилой, солидного вида господин. На его пухлых пальцах играли огоньками дорогие перстни. — Я — деловой человек и, думаю, могу сделать вам интересное предложение…
Смерть кисло улыбнулась:
— Мне?..
Господин в перстнях смутился:
— Н-да, действительно… Хотя… — но тут он и вовсе не нашелся, что сказать, и потерянно умолк.
— Что, если вам взять кого-то другого? — нарочито-беззаботно, словно речь шла о совершеннейших пустяках, предложила вдруг Бабушка. — Например, меня?
Смерть внимательно посмотрела на неё и усмехнулась, грозя костлявым пальцем:
— Кого ты хочешь обмануть, старуха!? — и добавила еле слышно: — Тебе вообще не положено… — эти слова никто не услышал, потому что Красавчик, пользуясь моментом, попытался стянуть её косу.
— Э-э!.. А ну, не балуй! — рассердилась Костлявая, отбирая назад своё орудие труда, и нечаянно при этом опрокинула заварочный чайник.
Кипяток плеснул ей прямо на колени. Она подскочила, опрокинув стул:
— Ой, я такая неловкая!.. — нагнулась поднять стул, но сверху упала коса и пребольно огрела её по черепушке, обтянутой яркой тканью.
Тут Смерть почувствовала себя уже полной идиоткой.
— Да ну вас, в самом деле!.. — буркнула она. — Сколько можно! — и подойдя к Мэрион, махнула рукой: — Кыш, пернатые!
Ангелы, точно перепуганные вороны, роняя перья, метнулись к потолку.
— Мы ещё не договорились! — возмущенно завопили они хором.
— А мне что, целую вечность здесь торчать? — огрызнулась Смерть, и занесла над девочкой сверкающее отточенное лезвие.
По комнате пронесся стон…
И в этот миг из-под дивана вылез Хендря — заспанный, голодный и злой. Прямо перед носом он увидел чудеснейшую косточку — любой настоящий пёс на его месте ошалел бы от радости!.. Он, конечно, предпочёл бы что-нибудь посущественнее, но спазмы в пустом желудке сводили его с ума, и пёс от всей души вцепился крепкими острыми зубами в нечаянную добычу.
Смерть выронила косу и, подскочив на месте, издала умопомрачительный вопль, перешедший в ультразвук, — челюсти озверевшего от голода такса намертво сомкнулись на фаланге большого пальца ее босой ноги! Напрасно бедняга пыталась стряхнуть зверя: рыча, тот только крепче стискивал зубы…
Замок тотчас превратился в бедлам: из гостиной с проклятьями огромными неровными скачками вырвалась фигура в белом. За ней, звонко тяфкая, мчалась разъярённая чёрная крыска, а дальше — круша и ломая всё на своем пути — улюлюкающая толпа родственников… Людской вихрь промелькнул мимо убитого горем отца, застывшего на лестнице, и выбив с петлями входные двери, вылетел на улицу.
— Что это было, Виктор?.. — дрожащим голосом спросила, поднимаясь с пола, немного помятая бегущими тётка Люсильда.
— Мэлион завела себе собаську!!! — восторженно прокричал отставший Карапуз, вприскочку спускаясь по лестнице и исчезая в снопе света, льющегося с улицы в полутёмный холл.
— Дева Мария, твое милосердие не знает границ! — радостно воскликнула тетушка, молитвенно складывая ладони и возводя очи к небу. — Наша девочка вернулась!
— Я это уже понял… — только и сумел вымолвить отец.
* * *
Во дворе на скамеечке под толстым вязом Доктор Сибелиус накладывал пострадавшей гипс.
— Боже, — стонала Смерть, — эта ужасная тварь раздробила мне ногу!
— Не ногу — только пальчик!.. — утешал эскулап.
«Ужасная тварь» с самым дерзким видом прохаживалась неподалёку и рычала всякие непристойности.
— Да чтоб я к вам зашла еще когда! — причитала Костлявая, пододвигая косу поближе к себе. — Даже и не уговаривайте!
— Ах, вы уж нас простите!.. — лебезила вокруг неё добрая, но очень глупая тётка Августа, для которой соблюдение внешних приличий было главным смыслом жизни. — Так неловко получилось! Непременно заходите к нам, когда поправитесь! Непременно!..
У присутствующих вытянулись лица.
Августа продолжала щебетать…
— Сейчас я её убью, разговорчивую такую, и присяжные меня оправдают!.. — тихо пообещал Красавчик.
Но до убийства дело не дошло: по выразительным физиономиям родственников Августа всё-таки догадалась, что сморозила глупость, и замолчала на полуслове, мучительно соображая, что бы такого ещё сказать?.. Кто-то из тётушек подхватил её под руку, пытаясь увести от греха подальше.
— Вот и всё!.. — бодро сказал доктор, закончив свою работу.
Смерть придирчиво оглядела творение рук соперника.
— Производственная травма… — с мрачным удовлетворением подытожила она. — Меня подымут на смех!
— А страховка у вас есть?.. — опять вывернулась откуда-то тётка Августа. Её круглые блестящие глазки светились простотой и ясностью как у новорождённого младенца.
Смерть посмотрела на неё долгим оценивающим взглядом.
— А компенсация вам положена?.. — не унималась любопытная. — А… — но кто-то дёрнул её за руку и таки утащил прочь.
— Нет, я положительно сойду с ума, если пробуду здесь ещё хоть пять минут! — выдохнула гостья, и поднялась с места: — Что же… Прощайте! Было больно, но весело… — и заковыляла, прихрамывая к воротам.
— Позвольте!.. — рядом с ней, галантно протягивая руку, возник давешний господин в перстнях. — Я провожу вас.
Смерть кокетливо улыбнулась и взяла его под руку.
Почти у ворот откуда-то снова выскочила, словно чёрт из табакерки, запыхавшаяся тётка Августа.
— Скажите, — торопливо затараторила она, опасаясь, что её опять куда-нибудь утащат, — а что там слышно про нашего милейшего барона?
— Вы что?! — возмутилась Смерть. — Я же давала подписку о неразглашении!..
За воротами гостью ожидал новёхонький гоночный автомобиль.
— Класс! — восхитился её провожатый.
Смерть задумчиво провела рукой по блестящему капоту.
— Это принадлежит тому, за кем я сейчас отправляюсь…
Она села за руль, повернула ключ в замке зажигания.
— Помнится, вы хотели сделать мне какое-то предложение? — вдруг хитро улыбнулась она, высовываясь в открытое окно.
— О, теперь я даже и не знаю, что предложить такой женщине, как Вы! — не растерялся кавалер. — Но, если бы вы были простой смертной… — и он подмигнул.
— А вы хитрец, господин Дю! Я ведь знаю, что Вам нужно!.. — засмеялась Смерть и, резко оборвав смех, тихо спросила: — Ну и как оно, бессмертие?.. Не надоело? — и, посмотрев ему прямо в глаза, предложила: — Садитесь рядом, трактирщик, другого такого случая не представится!
Дю-старший, словно во сне, медленно протянул руку к дверце — и тут же отшатнулся назад, затряс головой:
— Нет! — прошептал он. — Нет…
Автомобиль взревел и, круто взмыв в небо, растаял в облаках.
Господин Дю долго глядел ему вслед.
— Что же теперь будет? — голос Виктора фон Гилленхарта заставил его вздрогнуть. — Не захочется ли ей отомстить за свое поражение? Один взмах косы — и мы все мертвы…
— Нет… — тихо отозвался кондитер. — Истинно великие мира сего — великодушны и милосердны. Злопамятны и жестоки лишь те, кто на деле — мелок и ничтожен…
…Сидевшие ближе к двери, кинулись её закрывать, но какая-то сила мешала людям. Ночи больше не было — за порогом харчевни стояла мутная, чуть колеблющаяся, серая хмарь, в которой шевелились гигантские, похожие на червей, тёмные зубастые твари с приплюснутыми квадратными головами.