— Вкуснятина, верно? — Рио молча кивнула. — Как тебя зовут, парнишка?
Рио поперхнулась: он принял её за мальчишку!
— Санни… — тотчас соврала она.
— Ты местный или приехал отдохнуть?
— Ага, — кивнула Рио, — местный.
— Занятно тут у вас, — задумчиво заметил Борода.
Рио пожала плечами: мол, ничего особенного.
— А вы откуда?
— Мы — люди столичные, — ответил он, и скороговоркой представил остальных:
— Жаклин, Питер, Лилу, Этьен…
Бородатый заказал ещё мороженого, и принялся расспрашивать.
— Мы здесь всего три дня, — пояснил он.
Рио рассказывала охотно — Борода понравился ей. Жаль только он неподходящ для неё: ему, поди, уж лет тридцать — совсем старый. И наверняка у него есть подружка, а может, и не одна — вон какие у него глаза: голубые-голубые…
Поедая мороженое, она заученно протараторила всё, что любой приезжий мог почерпнуть из рекламных буклетов, раздаваемых туристам в отелях. Основано тогда-то… географические и климатические особенности… уникальные минеральные источники… архитектурные памятники и местные достопримечательности — Замок Лостхед, Городская Ратуша, Северные ворота, Оперный театр, собор Святого Августина, Школа танцев, Центральная площадь, Летний Карнавал…Что ещё?.. Куча сувенирных лавок, антикварных и ювелирных магазинчиков, казино, фонтаны, полсотни ресторанчиков и ещё больше баров помельче. Трехэтажные домики с красными крышами и белыми рамами окон. Улочки, густо обсаженные акациями, вязами и каштанами: всюду цветники, клумбы, где только возможно. По улочкам — конные экипажи да звонкие жёлтые трамвайчики вместо автомобилей: мэрия строго ограничивает количество последних, разрешая только «скорые» и полицейские машины — воздух Долины должен остаться лучшим в мире, это её капитал!.. Ещё есть река. За рекой — дремучие девственные леса вплоть до самых Западных гор, а в другую сторону — Холмы, между ними и Городом — сады; на Холмах старая-старая церковь, виноградники… Ах, да! Где-то на самой верхушке Западных гор есть еще Обсерватория. Там работает несколько чудиков, они спускаются иногда со своей горы в Город как на праздник — в белых рубашечках и галстуках — и вечно всюду суют свой нос: говорят, они там у себя сделали что-то вроде музея, собирают всякие безделушки и местные сплетни.
Борода слушал с вежливым интересом, кивал, иногда что-то переспрашивая, а когда Рио наконец умолкла, сказал:
— Всё это замечательно — городок у вас и впрямь славный. Но, понимаешь, Санни, мы — я и мои друзья — путешествуем по миру в поисках экзотики, — он со скучающим видом оглядел зал. — Хочется чего-то необычного, а у вас тут, если тебя послушать, всё как у всех. Кажется, зря мы сюда притащились…
Рио надулась:
— Уж прям как у всех!
Собеседник лукаво усмехнулся:
— А разве нет?..
Рио замялась… Одно дело обсуждать всякие небылицы среди домашних и одноклассников, и совсем другое — заливать первому встречному. Она-то, конечно, быстренько сообразила, на что намекает её новый знакомый. Все эти сказки про коридоры времени, что местный люд попросту именовал Провалами, про вернувшихся оттуда и пропавших навсегда; байки о потусторонних созданиях, блуждающих по Лесу; всякая нечисть, нет-нет, да и вылезающая на свет божий; странные происшествия, будто бы случающиеся с чересчур уж любопытными, — словом, весь городской фольклор, щедро питаемый фантазией его обитателей, старинными легендами Долины и кошельками доверчивых туристов, — всё это Рио прекрасно знала. За примером и ходить далеко не надо: их Замок сам по себе служил источником множества досужих вымыслов ещё с тех времен, когда её далёкий предок барон Юстэс фон Гилленхарт, вернувшись из дальних странствий во славу Креста, обосновался в разорённом отцовском гнезде, превратив захудалую крепостёнку в богатую цитадель. О происхождении его богатств ходили разные слухи, а ещё больше домыслов было о том, куда подевались потом несметные сокровища, которыми обладал барон.
Но только Рио усвоила прочно: ей и другим строго-настрого было запрещено привлекать излишнее внимание к истории семьи.
Было ли в прошлом рода Гилленхартов нечто тёмное или постыдное?.. Или семья просто защищала свой покой, что едва сумела обрести, после того, как Замок едва не был сожжён и разрушен разгневанными горожанами и воинами короля по указу Святой инквизиции, а немногие из уцелевших тогда Гилленхартов, чудом избежав смерти, разбрелись по свету?.. Этого никто толком не знал. Зато Бабушка о тех страшных днях всегда рассказывала так, будто собственными глазами видела кровавое зарево пожара над стенами Замка.
Лостхед вернулся к своим законным владельцам лишь спустя два столетия. Потомки опального барона не сумели воссоздать былой роскоши родового гнезда, да и особыми милостями Двора и Церкви не пользовались — видать, были тому веские причины.
Это теперь всё превратилось в красивую сказку, а тогда…
Но бородатый сам вывел её из затруднительного положения:
— Слушай, — нагнувшись к ней поближе, он заговорил свистящим театральным шепотом, — а правда, что у вас за городом недавно сожгли всамделишную ведьму?..
При этих словах Рио фыркнула в свой стакан так, что молочная пена усами осела у неё на верхней губе.
В Городе постоянно плодились самые невероятные слухи. Их источником служили сами жители, ведь многие из них на этом неплохо зарабатывали: чуть не на каждом углу можно было увидеть вывеску, приглашающую доверчивых простофиль посетить «профессионального» колдуна, гадалку или ещё кого-нибудь в этом роде, а уж торговля всякого рода сувенирами и вовсе приносила некоторым целое состояние. Прошлым летом, например, Рио и её приятель Дю неплохо заработали, продав престарелой парочке американских туристов младенческую пинетку Карапуза, до этого без толку пылившуюся в чулане, выдав ее за гномий башмак.
Вот и теперь в воздухе запахло лёгкой наживой.
— Нельзя ли как-то достать угольков с такого пепелища?.. — продолжал между тем Борода.
«Угольков-то я тебе достану — хоть целый мешок! Из Бабушкиного очага, скажем…» — подумала Рио, а вслух сказала:
— Ну, я не знаю… Да и к чему это вам?
Борода улыбнулся. Улыбка у него вышла какая-то уж… Но Рио не обратила на это внимания.
— Люблю интересные вещи, — просто объяснил он. — Может, у тебя или твоих друзей есть что-нибудь эдакое… Например, зуб дракона…м-мм… или… Ну, ты понимаешь?.. Я бы неплохо заплатил! — и он выразительно потер большим пальцем два соседних.
Еще бы она не понимала!.. Похоже, и этим летом не придется клянчить у родителей деньги на мороженое. Для верности Рио решила набить цену:
— Разве вы не знаете? — она сделала «страшные» глаза. — Это же запрещено! А если вас застукают при отъезде?..
Тут надо пояснить, что из Города можно было выехать, равно, как и въехать, только одной дорогой — через Северные Ворота, — так как он лежал в излучине реки, а за рекой простирались дремучие, нехоженые леса — вплоть до самых гор. Поскольку же Долина официально являлась историческим и природным заповедником, то у Ворот было устроено что-то вроде таможни. Иногда там и вправду вспыхивали скандалы, когда Смотрители, как именовали себя тамошние служители, обнаруживали что-нибудь ценное… Правда, никто ни разу не слышал, чтобы какая-нибудь безделушка из задержанной контрабанды оказалась действительно артефактом: так, в лучшем случае, только отпечатки Неведомого.
— Это уже не твоя забота, — мягко ответил Борода. — Только учти, мне нужна настоящая вещь. На-сто-я-ща-я! Слышишь? — раздельно повторил он, глядя ей прямо в глаза.
Но Рио трудно было смутить.
— Конечно! — серьезно подтвердила она. — О чём разговор! — ещё и покивала для солидности.
— Смотри!.. — и бородатый шутливо погрозил ей пальцем.
Тут Рио совершенно некстати снова вспомнила свою прошлогоднюю махинацию. Обман?.. Ну и что?.. Ведь все же остались довольны — и одураченные туристы в том числе. Это просто такая игра. Им хотелось иметь что-нибудь этакое на память о Долине, и они это получили. Обувка её братца небось до сих пор стоит у них где-нибудь на каминной полке на почётном месте среди прочих безделушек. При этой мысли она едва не захихикала, но сумела удержаться. Борода тем временем что-то нацарапал на салфетке:
— Вот номер моего телефона в гостинице, — сказал он, подвигая салфетку к ней поближе, но не давая в руки. — Легко запоминается…
Она взглянула: три чёрные жирные девятки на мятой бумаге и через чёрточку — ещё три такие же. Он скомкал бумажку и сунул её в пепельницу.
— Я пробуду тут ещё недели две…
— Поздновато уже, — промямлила Рио. Ей не терпелось закончить разговор и начать действовать, пока бородатого не перехватил кто-нибудь половчее.
— Будь здоров! — дружелюбно отозвался тот.
В дверях она обернулась, желая еще раз кивнуть напоследок, но мужчина не смотрел в её сторону. Он успел вставить в рот сигару и, прикуривая, поджёг спичкой беленький комочек в пепельнице.
Вернувшись домой, Рио прямиком направилась в Кухню.
В огромном зале было темно… Околдованная сумерками, Рио невольно замерла на пороге. Ступеньки терялись во тьме. Лунный свет из высоких узких окон бледными полосами дрожал на каменных плитах, по стенам бродили причудливые тени деревьев. Знакомые при солнечном свете предметы таяли и растворялись в вязкой темноте… Лишь цепи котла над очагом всё так же уходили ввысь — их кольца посеребрила ночь, и сотнями багровых глаз вглядывался в наплывающую черноту угасающий очаг.
Девочка осторожно спустилась вниз, на цыпочках прокралась к обеденному столу и зажгла свечу. Тени тотчас разбежались по углам.
— То-то же!..
Стараясь не шуметь, ей нравилась эта таинственная тишина, она отыскала в одном из ящиков пачку фольги, в которой обычно запекали мясо, и, оторвав кусок блестящей бумаги, свернула кулёк. Наполнив его углями из очага, она вспомнила давешний разговор с бородатым и радостно хихикнула. Звук вышел больше похожим на хрюканье. Это рассмешило её ещё больше. Очарование ночи тотчас улетучилось, всё встало на свои места, и, продолжая похрюкивать, Рио уже совершенно спокойно собиралась уйти.