— Этому не будет конца!.. — сказал кто-то, и в ход пошли огнеметы.
На какое-то время удалось избавиться от ползучих и летающих гадов, но вскоре их стало ещё больше. Положение усугублялось отсутствием у Людей достаточного количества свежих сил: противник явно не собирался отдыхать — снаружи внизу, куда только глаз хватало, волновалось серое месиво, покрывшее собою окрестности до самого горизонта, и на место погибших торопливо лезли всё новые и новые враги, а вот полуголодным ополченцам, валившимся с ног от усталости, замены ждать было неоткуда.
— Измором хотят взять, гады!.. — выдохнул Коротышка.
Сломав очередное копье, он в сердцах отшвырнул обломки, и помчался в караулку — напиться воды и заодно разжиться новым оружием. По пути ему встретился Нордид.
— Давай-ка, приятель, передохнем, — великодушно предложил ему мнимый тьетль. Нордид послушно пошёл вместе с ним. Спустившись, они отыскали водоноса и освежились.
— Горячая работёнка попалась! — подмигнул Коротышка. Советник ничего не ответил. Застыв в напряжённой позе, он точно прислушивался к чему-то внутри себя.
— Э, да ты не ранен ли? — всполошился малый.
Очнувшись, Нордид затряс головой:
— Нет… Все хорошо.
Коротышка и не стал приставать с расспросами: подобрав себе новое копьё, он скоренько отправился обратно.
Нордид остался сидеть на месте: с глазами его происходило странное — зрение то пропадало, то появлялось снова. Он заморгал, помассировал веки — видимость прояснилась, но всё вокруг стало серым — цвета исчезли. «Наверное, я слишком устал…» — подумалось ему. Поднявшись, он медленно побрёл к узкой каменной лестнице, ведущей наверх. Ногам было непривычно тяжело — глянув на них, Нордид ужаснулся: на какое-то мгновение ему показалось, что вместо ступней у него огромные когтистые лапы, но видение тотчас исчезло, и по лицам случившихся рядом людей, он понял, что никто ничего не заметил. «Померещилось…»
Он сражался на верхах еще несколько часов — до самого заката. А когда багровый диск солнца тяжело опустился в потемневшее море, Нордид Эгглинг из рода Молури, отшвырнул в сторону ставший вдруг тесным шлем, и спокойно шагнул со стены в бездну — туда, где волновалось тысячерукое и тысячеглавое Нечто. Немногим не долетев до земли, его тело вдруг удивительнейшим образом изменилось: удлинилось, вытянулось, обрело огромные крылья и львиную, обросшую густой гривой, голову.
Зверь изогнул туловище и бешено замахал крылами, пытаясь избежать удара о землю — и это ему удалось… С торжествующим рыком чудовище стремительно помчалось обратно. В чертах крылатого льва ещё угадывалось что-то человеческое, но лик его был ужасен.
Наверху, увидев случившуюся метаморфозу, не растерялись: правда, многие испуганно застыли, глядя, как к ним приближается тот, кто ещё минуту назад был их другом и товарищем, но другие спешно зарядили гигантский, в два человеческих роста, арбалет, стоявший на трех упорах. Множество рук оттянуло тетиву — и навстречу крылатой смерти понеслась, разрезая воздух, огромная стрела. Лев мог бы уклониться — и всем казалось, что так он и сделает. Но вместо того, зверь налетел на стрелу мощной широкой грудью — в огромных глазах его высветилась радость — и пронзённый, закувыркался вниз…
— Итоги разведки, проведённой советником Нордидом, крайне неутешительны: перевоплотившись в переверзя, он узнал, что Тёмные нашли способ связаться с Безумным Королём. Именно он помогает им! — Верховный Жрец стоял перед сидящими за круглым столом членами Совета Девяти.
— Но Ахайя мёртв! — лицо Королевы побледнело.
— Этого мы точно не знаем, — тихо проговорил Жрец. — Так же как не знаем до конца сил и возможностей Чёрной Магии. Равно, как и Белой, впрочем…
— Все тут ясно! — скрипуче рявкнул Абигайл. — Не забывайте: именно его обезумевший разум создал первых Нелюдей и Чудовищ, и потому ничего удивительного в том, что его детки нашли ключик к Тёмной Башне…
— Они пообещали ему свободу! — громко и отчетливо произнес кто-то.
За креслом Королевы сгустился белый туман, и в комнате возник призрачный силуэт.
— Рутан?.. — удивилась Чара, обернувшись. — Почему ты не с нами?
— Я слишком далеко сейчас… У меня важные дела, — ответил голос.
— Важнее, чем осада Города? — язвительно поинтересовалась Королева.
— Советник Нордид погиб, — не обращая внимания на её слова, продолжал Рутан. — Покончил с собой, поняв, что не сумел вернуться из Тьмы.
Все посмотрели на Верховного Жреца. Тот окаменел лицом и ничего не ответил.
В наступившей тишине кто-то из советников тихо произнес:
— Стены Города возводил Ахайя, он же и накладывал на них заклятье. Выходит… — и умолк, не решаясь договорить.
— Да… — бесстрастно подтвердил Рутан. — Все складывается, как нельзя худо.
Абигайл покидал Дворец последним. Сгорбленный, шаркающий ногами старик, он совершенно не походил на того вояку, каким был еще пару часов назад. Но потрясло его не сообщение о связи Безумца с неприятелем, а известие о гибели Нордида.
— Я спас Нордида от суда Жрецов, когда его хотели осудить за колдовство, — бормотал он себе под нос, спускаясь к пристани, — и я же настоял на его принятии в Совет, ибо он был достоин того… Мне хотелось этим загладить свою вину, — ведь я и пальцем не шевельнул, чтобы помочь его отцу! Но я считал, что приговор, вынесенный Дарквишу, справедлив…А теперь я виновен и в гибели его сына: нельзя было соглашаться, чтобы он прошел через перевоплощение — бедный мальчик был слишком неопытен для этого!
У причала не оказалось ни одного водного диска, — лишь лодка, где сидел укутанный в плащ гребец. Продолжая разговаривать сам с собою, Абигайл ступил в лодку и жестом приказал перевозчику отправляться в путь.
— Хватит причитать! — гребец откинул плащ.
— Ваше Величество? — удивился советник.
Королева протянула вперед руку, сжатую в кулак, и разжала пальцы. С её ладони слетела маленькая пушинка и тотчас превратилась в Тень.
— На тот берег! — приказала Королева. Тень послушно схватилась за весла. — Теперь слушай меня… — обратилась она к старику. — Бери детей из Храма — и уходи. Жрецы помогут вам. В условленном месте ждет корабль…
Старик внимательно посмотрел на неё:
— Что вы задумали?
— Неважно… У меня есть шанс выиграть эту войну — и я его использую.
Тёмные то ли устали за ночь, то ли восход Солнца — вечного и негасимого — действовал на них, но очередная атака захлебнулась, а новой они пока не предпринимали. Юстэс, пользуясь передышкой, решил забежать в казармы — узнать, как там агил.
Певун сидел на пороге — бледный, измождённый, больше похожий на привидение, нежели на живое существо. Рядом с ним валялись лук и колчан со стрелами.
— Вот, решил повоевать… — тяжело дыша, сиплым шепотом пояснил он.
Юстэс радостно сгрёб товарища в охапку:
— А ведь я не чаял застать тебя в живых!..
Во дворе казармы кипел над костром котёл. Женщины разливали усталым солдатам жиденькую похлебку.
— Еда… Я голоден, как тысяча демонов! — ноздри агила чутко вздрогнули.
Нетерпеливо оттолкнув приятеля, Певун побрёл к котлу. Получив свою порцию, быстро расправился с ней и снова протянул поварихе глиняную плошку:
— Ещё!..
— Ты уже съел свое, милок, — заметила та. — Другим тоже нужно подкрепиться. Нынче всем несладко… Солдат кормим, а простые горожане вон едят, что в закромах осталось, у иных уж и нет ничего.
Глаза Певуна побелели от гнева:
— Ты не слышала, женщина? Я сказал ещё! — просипел он. Видно было, что ему трудно говорить, жилы на его горле вздулись от напряжения так, что казалось, вот-вот лопнут.
— Возьми мою долю… — Юстэс протянул больному плошку. — Бери…
Агил сердито выхватил посудину у него из рук.
— Я голоден!.. — заявил он, управившись с угощением. Сидевшие вокруг котла начали переглядываться.
— Налейте ему, — с издевкой сказал кто-то, — не то он сожрёт кого-нибудь из нас…
Одни в ответ на эти слова засмеялись, другие поддакнули сочувственно: мол, бедняга еле выкарабкался, так пусть поест вволю! Но большинству из тех, что собрались в этот час вокруг костра, не понравилось поведение раненого.
— Вразуми своего приятеля, — посоветовали они Юстэсу, — а то он, похоже, совсем потерялся…
Гилленхарту стало неловко за друга, и он поспешил увести его прочь. Достав из тайника суму хоромона, Юстэс отвел агила в харчевню, где выменял на один камешек кусок жареного поросёнка.
— Ешь… — коротко велел он, придвинув агилу деревянное блюдо с угощением.
Сердито посверкивая глазами, тот принялся за мясо. Юстэс молча сидел напротив и смотрел, как он ест. Обсосав последнюю косточку, Певун вытер жирные пальцы об рубаху и довольно рыгнул:
— Ну, вот! Это ещё хоть куда ни шло…
За те несколько коротких дней, что он провел на грани жизни и смерти, агил сильно изменился — и внешне, и повадки у него стали иные: Юстэс, наблюдая за ним, не мог избавиться от чувства, что это совсем незнакомый ему человек. Но он отнёс это на счет ранения, да к тому же его занимало иное:
— Полегчало тебе? — спросил он, едва тот оттолкнул от себя вылизанное дочиста блюдо. — Теперь расскажи-ка мне, что с тобой случилось…
Агил хмуро поглядел на него, в его взгляде сквозило недоумение:
— О чём ты?
— Кто напал на тебя?
На лице агила появилось странное выражение.
— Никто… — буркнул он и тотчас поправился: — Не помню…
Поняв, что толку ему не добиться, Юстэс встал из-за стола.
— Мне пора идти. Те, что остались на стене, тоже хотят передышки…
— Я с тобой! — просипел агил.
Юстэс хотел возразить, но передумал.
Они вышли на улицу. На ветке ясеня, росшего у входа, сидел большой чёрный ворон. Его силуэт казался одним целым с веткой, потерявшей все листья. Увидев людей, ворон хрипло каркнул, будто окликнул кого-то… Агил остановился. Его лицо вдруг неуловимым образом изменилось: стало прежним, точно он снял маску, доселе уродовавшую его лик.