А потом ещё — удаляющийся перестук копыт… Он слушал его, вжавшись головой в песок и затаив дыхание, ведь то был звук шагов смерти, что опять прошла мимо. И странный чужой голос — голос Тезариуса, исходящий из его же собственных уст:
— Дважды одолела ты меня, но уж третий-то раз — будет мой…
— Поехали, чего копаешься?!.. — высунулся из кареты дядюшка.
Зануде не очень хотелось продолжения приключений: она чувствовала себя уставшей, да и пахло в экипаже нехорошо — кабан, всё-таки… Но делать было нечего, и она неохотно полезла внутрь. Каково же было её удивление, когда вместо старичка-торговца она обнаружила там рыжего пузатого бородача весьма бойкой наружности!
— А-а… простите, это кто? — поинтересовалась она у родственника.
— Хе! — оскалился кабанище. — Ты себе даже и представить не можешь! — но вдаваться в подробности не стал.
— Ну, ладно, — пробормотала девушка, совсем растерявшись, и поздоровалась с незнакомцем. Но тот лишь обиженно надул губы, точно незаслуженно наказанный ребенок, и отвернулся к окну.
Они долго кружила по городу, пока не оказались на окраине.
— Выходим!.. — скомандовал дядя Винки.
Длинная пустая улица, уходящая к реке, наводила тоску. «Что это за место? Никогда здесь не была… И что ему тут надо?» — сердито думала Зануда. Тем временем, дядюшка тоже выбрался наружу, волоча за собой пузатого бородача.
— Веди!.. — грубо приказал он ему.
Незнакомец что-то прохныкал на непонятном языке, но дядя Винки молча дал ему тычка в спину, и тому пришлось подчиниться.
Пыльная дорога привела их к большому, по виду заброшенному дому, огороженному высоким покосившимся забором.
— Здесь?.. — рыкнул дядюшка, осматриваясь.
Пузан коротко проскулил что-то в ответ. Дядюшка приподнялся на цыпочки и заглянул через забор.
— За мной! — велел он, проведя рекогносцировку. Распахнув ударом ноги ветхую калитку, та в ответ жалобно скрипнула, дядя Винки втолкнул пузана во двор и протиснулся вслед за ним. — Гляди в оба!.. — приказал он Зануде.
Заросшая травой дорожка вела в глубину запущенного сада, где стоял дом. Прямо перед калиткой валялся спортивный велосипед, переднее колесо его было сплющено о камень. Дядюшка хмыкнул, и нагнувшись, провёл лапой по рулю. Потом понюхал свою лапу и снова хмыкнул.
— Так я и думал! — хрюкнул он, но Зануда не поняла по его интонации — доволен он результатами исследования или нет.
Не успели они сделать и пяти шагов по направлению к дому, как сзади раздалось громкое утробное рычание. Испуганно обернувшись, Зануда увидела, что у калитки, отрезая им дорогу назад, стоит огромнейший лохматый пес. Пузатый что-то крикнул, и огромный зверь тут же кинулся на них… Но дядюшка не растерялся — бросившись навстречу собаке, он ловко поддел пса клыками, и распоров ему брюхо, отбросил в сторону, точно всю жизнь прожил в кабаньей шкуре… Ужасный визг огласил окрестности, и тяжело грянувшись оземь, раненое животное испустило дух. А дальше произошло ещё более странное: едва застыв, лохматая собачья туша стала стремительно уменьшаться в размерах, и через мгновение исчезла, как им показалось, совсем. Однако, подбежав к тому месту, где на земле остались влажные бурые пятна, Зануда увидела маленькую деревянную фигурку — грубое подобие человечка, выкрашенное в чёрный цвет. Присев на корточки, она протянула руку, чтобы взять её, но дядюшка, едва не наступив ей на пальцы, придавил деревяшку копытом.
— Не трожь!..
— Что вы тут раскомандовались! — выпрямившись, закричала девушка. Она была настолько потрясена событиями последнего часа, что ей просто необходимо было выплеснуть эмоции, иначе бы лопнула!
На дядю Винки её вопли не произвели никакого впечатления.
— Делай, что тебе старшие говорят! — невозмутимо прохрюкал он, и потопал к дому, волоча за собой упирающегося пузана. — Можешь остаться тут… — бросил он ей через плечо.
— Нет уж, дудки… — пробормотала Зануда, глядя как они удаляются. — Одна я здесь не останусь! — и побежала за ними.
Внутри дом выглядел еще хуже, чем снаружи: прогнившие полы, вековая пыль и паутина…Остатки некогда богатого убранства лишь подчеркивали его нынешнее плачевное состояние. Дядюшка шумно повел влажным пятаком:
— Ну, и где?..
Пузан в ответ молча ткнул пальцем куда-то в пространство. Там, в дальнем конце большой залы, стоял на каминной полке осколок зеркала.
— Пойдем-ка, посмотрим… — пропыхтел дядя Винки.
Путь к зеркальному осколку затрудняла огромная дыра в полу — когда-то здесь, видимо, был подпол. Теперь же доски провалились, и пробраться к камину можно было, только прижимаясь к стене. Двигаясь боком, дядюшка вполне успешно преодолел половину расстояния, но тут рыжебородый, которого он крепко держал за руку, изо всех сил толкнул его — и дядя Винки с проклятьями грохнулся в эту дыру, подняв несметные тучи пыли.
— Держи его!.. — заорал он оттуда.
Но было поздно: когда Зануда опомнилась, коварный пузан был уже у выхода.
И тут раздался страшный треск ломаемой двери, в образовавшийся проём, разгоняя затхлые сумерки мёртвого дома, хлынул яркий солнечный свет, и в дом ворвались люди. Рыжебородый заметался, пытаясь прорваться к окну, и это ему почти удалось — он уже вскочил на подоконник, — и тут же замер, окаменев, а затем, словно деревянный, рухнул вниз. Все бросились к пойманному, забыв о дядюшке, который тем временем почему-то притих в своем погребе.
— Господин комиссар? — ахнула Зануда, узнав в одном из людей Рэга Шеридана. — Что случилось?
— Что случилось?.. — сварливо переспросил полицейский. — Это я у вас должен спросить, милочка! Нет, подумайте только: тьетль в городе! — и он носком форменного ботинка пошевелил лежащего на полу. — Забирайте его! — скомандовал он тем, что пришли с ним. — Наручники нужны?
— Нет, — странным глухим голосом ответил один из них. — Сети достаточно крепки, а из железных оков эта бестия выскользнет без труда.
Подняв пленника, они выволокли его на улицу: Зануда выглянула им вслед, ожидая еще чего-нибудь экстремального, но неизвестные вполне нормально добрались до калитки, сели в большой пикап, и уехали, оставив двоих.
— Кто эти люди?.. — спросила она у комиссара.
— Смотрители, — тотчас отозвался он, прохаживаясь по комнатам и осматриваясь. — Кстати, а где твой любимый дядюшка?
— Здесь я, чёрт бы вас всех побрал! — раздался в ответ сердитый бас. — Помогите-ка мне вытащить эту штуковину!
Вдвоем с Шериданом, они подошли к краю провала. Там на дне дядя Винки ворочал небольшой сундук.
— Что это ты там откопал, приятель? — поинтересовался комиссар.
— Да вот… — неопределенно отозвался дядюшка.
Тут вернулись те двое, что остались. В руках у них были какие-то штуковины, похожие на маленькие антенны.
— Сейчас мы все здесь проверим, — сказал один из них. — Но вам лучше выйти на воздух, а то фон искажать будете.
— Как скажете! — преувеличенно любезно отозвался комиссар. — Тут у нас, правда, один хряк в подпол провалился…
Совместными усилиями дядя Винки был извлечен наружу. Вслед за ним подняли небольшой сундучок.
— Не возражаете, — пропыхтел дядюшка, — если я оставлю эту штуку себе? — смотрители молча переглянулись. — Понял… — покорно отозвался дядя Винки, и с сожалением отодвинулся от сундука.
Втроем они вышли на улицу. Комиссар достал сигару, дядя Винки — любимую трубку. Закурили, пуская к небу пухлые клубы дыма…
— Я почему-то сегодня только заметила — у них такая странная эмблема, у смотрителей, то есть… — ни к кому конкретно не обращаясь, проговорила Зануда. — Что она означает?
— Этот знак… — замялся комиссар, — а не замечали вы его раньше потому… Э-ээ… Ну, словом, потому что они используют его только в крайних случаях… Когда нужна сильная защита. Да вы побледнели, сударыня! Вам нехорошо? — он с тревогой всмотрелся в лицо девушки.
Она же замерла на мгновение, глядя куда-то в пространство. Её и впрямь побледневшее лицо застыло точно каменная маска — словно она внезапно увидела перед собою нечто ужасное… Или что-то вспомнила…
— Нет, всё нормально, — проговорила она спустя несколько секунд, и чтобы сгладить неловкость, потянулась к волосам, желая поправить прическу. Дрожащие пальцы её тут же сломали заколку, и густые чёрные волосы блестящей волной легли на плечи.
— Какая досада! — рассердилась она сама на себя, рассматривая обломки заколки. Маленькое происшествие не ускользнуло от внимательных глаз полицейского.
Но он приписал её волнение суматохе прошедшего часа. Да и откуда ему было знать, что его юная собеседница уже видела подобные обереги. На плащах тех, кто однажды поздним осенним вечером ворвался в её студенческую комнатушку.
…Едва забрезжил рассвет, Гилленхарт двинулся обратно в сторону Города. Так же как и накануне вечером он брёл вперёд в состоянии бездумного отупения, — все чувства разом умерли в нём. Только в голове гудело точно колокол… Или барабан?.. Полубезумный, он кружил по сожжённым улицам; не один раз на него пытались напасть, но судьба благоволила ему, и он уходил от врагов невредим… Наконец, ноги принесли его к заливу, отделяющему Город от королевского дворца. Запрокинув голову, он долго смотрел из-под полуприкрытых век на острые скалы, среди которых прятались дворцовые шпили и башни. Сердце подсказало: дворец пуст… Горестно взревев, точно дикий зверь, вернувшийся с охоты и обнаруживший свое логово разорённым, рыцарь бросился прочь…
Только стихли его шаги, как к причалу крадучись спустилась стая пришельцев самой разной масти. Толкаясь и переругиваясь, захватчики расселись в брошенные лодки, и торопливо налегая на весла, направились в сторону дворцовой громады, предвкушая поживу. Далеко отплыть они не успели: гребни невысоких волн вдруг оборотились во множество прозрачных рук, и утянули лодки под воду, а заодно — и тех, кто там был. Маленькая птичка, наблюдавшая за расправой с берега, довольно пискнула и вспорхнула ввысь: заколдовав воды залива, она сделала всё, что могла, в память о той, которую любила и ненавидела…