Комната была пуста.
— Ни бабки, ни посоха… — растерянно объявила Рио, хотя все и без неё видели, что никого нет. Еда на столе так и стояла нетронутая.
— У неё был посох? — мрачно переспросил кондитер. — Такой длинный, выше человеческого роста, белый, со стеклянным глазом, вделанным в рукоять? — уточнил он, получив утвердительный ответ.
— Ну, да…
Расспросы тех, кто попался под руку, ни к чему не привели. Как удалось странной нищенке выбраться из запертой комнаты, и куда она делась — никто не знал. Собственно, и расспрашивать-то особо некого было — все были заняты предстоящим Карнавалом. Подключив к поиску многочисленных тётушек, выяснили, что в Замке старухи вроде бы нет.
Утомившись, все члены «поисковой» группы собрались в гостиной.
— Интересно, пропало ли что-нибудь?.. — подумал вслух Толстяк Дю.
— Если это действительно была Слепая Мирта, а я уверен, что это была именно она, то ей нужна только одна вещь… — отозвался его отец, тяжело опускаясь в кресло.
— Какая же? — спросил Виктор фон Гилленхарт, вовлечённый в их беготню как хозяин дома.
— Глаза… — ответил тут же Макс Линд. Так, словно речь шла о чём-то совершенно естественном.
— Простите, сударь? — недоверчиво переспросил хозяин. — Я вас правильно понял?.. Глаза? Но…
— Да, вы совершенно правильно меня поняли, — подтвердил, улыбаясь, Макс Линд.
— Боже, какие ужасы вы говорите! — хором возмутились тётушки.
В гостиной поднялась маленькая буря — они принялись наперебой высказывать самые разные предположения относительно личности подозрительной гостьи и её намерений. В самый разгар споров — как это обычно бывает в хорошо сделанном триллере — в гостиную медленно въехала детская колясочка, толкаемая Карапузом. В колясочке лежал Подкидыш.
— Он потелял свои глазки! — громко объявил старший брат.
На мгновенье наступила тишина: все увидели, что на лице младенца…. Нет, там не было кровавых ран или зияющих глазниц — просто пустое место, точно неведомый художник забыл дорисовать ребёнку глаза. И в этой тишине голос кондитера отчётливо и растерянно произнес:
— Но… но ведь ей нужны были драконьи глаза!..
И голос Линда в ответ — как всегда спокойный и чуть насмешливый:
— Откуда вы это знаете, господин Харди, а?..
…Когда Нашествие смело с лица земли деревню, где жила семья трактирщика, Харди с женой и детьми, и ещё несколько семей односельчан сумели выбраться высоко в горы и спрятаться там. Чуть позже к ним прибилось еще несколько групп беглецов из соседних поселений. Вместе они устроили себе на горных лесистых кручах убежища. Было холодно, сыро, голодно, — пищей им служили лишь мелкие зверюшки, ягоды и редкая дичь, — но они были живы, враг обошёл их стороной, — и это вселяло в их измученные души какое-то подобие надежды…
Они видели со своих высот, как однажды засветились Небеса над осаждённым Городом, и видели зарево, которое сказало им о печальной участи Акры. А спустя несколько дней, ранним-ранним холодным утром их разбудил необычный гул: то летели неровным и страшным строем драконы — словно великая медная туча — и не было им числа!
Крылатые звери проносились над их головами почти целые сутки, а потом небо очистилось — впервые за долгие дни, — и люди увидели, что Долина превратилась в пепел, но исчез и гигантский чёрный смерч Башни Забвения, затягивавший в свой круговорот все сущее.
— Хвала Даниилу!.. — сказал тогда кто-то.
Потом, провалившись в горную речушку, сильно простыл и умер один из детей. Вслед за ним схоронили ослабевшую от голода старую женщину, которая в своё время вывела беглецов из захваченного селения. Слегло еще несколько человек. А впереди маячила суровая зима… В сердца людей закралось отчаяние.
Но не холод и голод погубили маленькую колонию беглецов.
Однажды, вернувшиеся с охоты мужчины принесли на носилках незнакомого юношу, почти мальчика. Они нашли его в лесу, раненого. Незнакомец был без сознания и бредил. Из его бессвязного бормотания люди поняли, что он — житель какой-то потаённой горной деревеньки, сохранившейся там еще со времён предыдущих нашествий.
— Что его понесло-то в лес одного? — удивлялись люди.
Ужасные раны от когтей на теле юноши говорили о том, что ему пришлось в одиночку сразиться с каким-то крупных хищником.
— Его выгнали… — сказал вдруг один старик, внимательно рассматривая обнаженное тело незнакомца.
— Что? — переспросили остальные.
— Его выгнали. Видите эти пятна и нарывы?.. Это Чёрный Недуг … И горе нам, ибо теперь мы тоже обречены…
— Да что ты такое говоришь, старик! — закричали тогда люди. Но он посмотрел на них выцветшими прозрачными глазами, и под его взглядом они умолкли. А незнакомец вытянулся — и затих… Навсегда.
В ту же ночь колонию покинуло несколько человек… Но это их не спасло. Позже, спускаясь с гор, Харди видел их тела.
Он был единственным, кто выжил, — возможно, потому что рождён был в другом мире, — но только жить ему не хотелось. Почти безумный, скитался он по пустыне, в которую превратилась некогда цветущая Долина. Кое-где сохранились в ней маленькие островки жизни, где уцелевшие Люди, Нелюди и Белоглазые пытались начать всё сначала, но теперь уже — вместе. В одном из таких мест повстречал он слепую женщину, ведомую посохом, в рукоять которого был вделан стеклянный глаз. По дорогам бродило немало калек и увечных, и он обратил на неё внимание только из-за этого посоха. Но она, поравнявшись с ним, вдруг вцепилась в его руку:
— Ты-то мне и нужен!..
— Да кто ты? И что тебе надобно? — закричал он, пытаясь вырваться. И она сказала ему.
А потом они пробрались через разрушенные стены в мёртвый Город. Это было небезопасно, но судьба оказалась милостива к ним. Там, под грудами разбитых камней на месте Храма, отыскали они треснувшую мраморную плиту, в которой, словно ключ, торчал кинжал, — едва Харди расчистил её, как из трещины ударил ввысь яркий свет.
— Это и есть Переход в твой мир, моряк, — сказала слепая. — А теперь — возьми меня за руку, как мы договаривались… Да кинжал не забудь! Пригодится.
— И что же она сказала вам, господин Дю? Или лучше называть вас Харди? — спросил журналист, когда кондитер умолк.
— Она сказала, что ей нужны глаза. Глаза дракона… Потому что ничьи другие, так уж повелось, нельзя вставить взамен своих, мёртвых. А там больше не осталось ни одного дракона — всех убила Темная Башня. Но Мирта уверяла, что один из них — уцелел, и искать его надо в моём мире. Волшебница предложила сделку: она помогает мне найти Портал, а я служу для нее проводником.
— Она, конечно, умолчала о том, что подобный переход влечет за собой бессмертие? — уточнил тоном следователя Линд.
— В те дни меня бы это не напугало… — печально улыбнулся кондитер.
— Итак, вы проникли обратно в наш мир и принесли с собой Чёрный Недуг — чуму… — продолжил журналист.
Кондитер вздрогнул, взгляд его потяжелел:
— А вот с этим я готов поспорить!
— Ваш иммунитет оказался намного сильнее, нежели у остальных, но вскоре и у вас обнаружились признаки болезни, — безжалостно возразил Макс Линд. — Вашу жизнь спас переход через Портал.
— Хотите сказать, что именно я виновен в смерти тысяч людей?!
— Нет, — спокойно отвечал обвинитель. — Это был последний «подарок» Безумного Короля. Удар был направлен против тамплиеров — вы ведь вышли, так сказать, на свет божий именно в их крепости.
— Но почему?! — нетерпеливо спросил кто-то.
— Всему своё время! — строго ответил журналист. — И что же было дальше?
— Мы немало побродили по свету, — пожал плечами бывший трактирщик. — Разумеется, наше возвращение обратно не совпало по времени с возвращением остальных героев этой истории. Такая вот забавная штука получилась… Хальгиг — дракон, которого послал Даниил отомстить за смерть Королевы Чары, оказался здесь первым. Он был молод, весел… — тут господин Дю невольно улыбнулся, очевидно припоминая что-то. — Дракон от души покуролесил в новом мире! Он-то, кстати, и послужил прототипом всех бесчисленных сказаний об этих существах, — и европейских, и восточных…
— А вы, я так понимаю, вошли в легенды, как один из самых яростных и удачливых драконоборцев? — уточнил журналист.
Папаша Дю скромно потупился.
— Было дело… Впрочем, мы же оба были бессмертны! Это уравнивало наши шансы… Но Хальгиг был слишком доверчив, и однажды я сумел одолеть его … — тут он замолчал.
— Продолжайте.
— Да, папа, рассказывай же дальше! — возбужденно поддакнул Дю-младший, который слушал этот занимательнейший диалог с широко раскрытыми глазами.
— Дальнейшее не делает мне чести, — неохотно признался кондитер. — Уразумев, что мне не одолеть дракона в честном поединке, я, в очередной раз сменив имя и обличье, подружился с ним. И однажды, воспользовавшись его доверием, я напоил приятеля сонным зельем, и ослепил… Оружием послужил мне всё тот же кинжал, что был ключом к Переходу. Потом Мирта и я бросились бежать… Ярость обманутого зверя была страшна! Он быстро отыскал нас — драконы видят ведь не только глазами. Я отвлёк внимание разгневанного ящера на себя, пока моя любимая — да, я любил её! — пряталась в пещере. Его пламенное дыхание опалило меня до костей — и он улетел прочь… О, какая же адская это была боль!.. Но потом стало ещё больнее, хотя мне казалось, что глубже этих пределов и быть не может: Мирта бросила меня. Я стал ей не нужен…
— Вы любили эту старую уродину? — недоверчиво поморщилась Мэрион.
— Она была красива в то время… Нуждалась в моей защите и покровительстве. Как мне казалось… Я ведь только что потерял семью — и сердце хотело любви, как целительного бальзама. Я не понимал, что мною просто пользуются.
— Однако предательство ей, видать, тоже не пошло на пользу, — заметил кто-то.
— Да, — ответил кондитер. — Я не знаю, что случилось, но она не сумела тогда воспользоваться украденным… Ко мне же постепенно вернулся человеческий облик — не без помощи магии, конечно. Потом я случайно услышал, что Гилленхарт вернулся обратно в родные края — и понял, что мне стоит поселиться поближе к Замку Лостхед. Его, правда, тогда так не называли — это прозвище прилипло к родовому гнезду барона только после похищения его головы… И вот с тех пор история семейства протекает на моих глазах. Я знаю, что рано или поздно Хальгиг появится здесь, а значит, и моя неверная милая тоже… И как видите, она уже тут.