— О да! Они намного покладистее, чем ты. Хотя ты ничем не отличаешься от них. Ты так же смертна, хотя и помнишь все свои прошлые жизни. Но разговор сейчас не о слугах, а о тебе и твоей подруге. Вы допустили ошибку, не оправдали доверия Хозяина и поэтому очутились здесь и ждете расплаты.
— За этим ты сюда и пришел? Как низко пал тот, кого теперь называют Посланником! Что ж, я готова к смерти, — гордо заявила Лафреса.
— Хочешь что-нибудь сказать напоследок?
— Нет.
Лета хрипло и истерично рассмеялась:
— В отличие от тебя я всегда могу возвратиться в Дом Любви. А вот ты, мой дражайший Дж…
Неожиданно женщина захрипела. Знаем, проходили! Когда этот тип немного расстроен, он любит хватать ненароком подвернувшихся под его лапы людей за шеи.
— Ни-ко-гда, — тихо процедил он. — Слышишь?! Ни-ко-гда не смей называть мое настоящее имя! Да, благодаря Лафресе я родился в Доме Боли и в Доме Страха и никогда не смогу коснуться Любви, но теперь я нахожусь в Доме Силы, и не тебе, мелкая вошь, произносить мое имя!
Хрипы плавно перешли в бульканье, затем раздался стук упавшего тела — обходительный парень этот Посланник.
— Будь моя воля, и ты бы никогда не вышла из этой камеры, Лафреса. Я ничего не забыл! Так что можешь поблагодарить Хозяина при личной встрече за сохранность жизни! Твое счастье, что у тебя есть работа.
— Что я могу сделать для моего повелителя? — Голос уцелевшей даже не дрогнул. Она нисколько не опечалилась из-за смерти подруги.
— Ты одна из немногих, кому можно доверить Ключ. Возьмешь его и привезешь сюда.
— Ключ?
— Ты стала плохо слышать? Артефакт в руках одного из слуг. Ты вернешь его или для тебя это настолько сложно?
— Нет… Несложно. Но почему я?
— Да, ты правильно подумала. На твоем месте могла быть Лета. Да и любой человечишка, даже не обладающий твоими способностями, мог бы принести Хозяину эту штуку, но вот беда… Ключ подчинили. Эльфийка сотворила шаманство, и теперь следует разрушить узы. А кроме тебя лишь пятеро на такое способны. Предвосхищая твой вопрос, почему вместо них выбрали тебя, отвечу: Игрок в Авендуме слишком занят, а остальные слишком далеко. Им потребуется много времени, чтобы подготовиться хотя бы к началу… Зная твой природный дар к Кронк-а-Мору, смею предположить, что подготовка тебе не требуется. Или почти не требуется…
— Когда Хозяину нужен Ключ?
— Крайний срок — две недели.
— Отсюда до Ранненга мне придется добираться четыре месяца.
— Ты будешь там уже послезавтра. Забери артефакт, разрушь связь, принеси Хозяину, и тогда, может быть, наш повелитель забудет о твоем досадном промахе. Ты все уяснила?
— Да.
— Хорошо.
— Мне понадобится время, чтобы дождаться благоприятного положения звезд, иначе узы не разорвутся.
— У тебя его нет. Постарайся не облажаться.
— Сними с меня цепи.
Раздалось негромкое щелканье.
— Бери фонарь и проваливай.
— С радостью, — отозвалась женщина.
— Помни, в этот раз тебе лучше не ошибаться, иначе в Доме Любви ты окажешься нескоро.
— Я запомню твои слова, Посланник.
Она оказалась босой и невысокой, но, черт, лица я рассмотреть не смог. Если эта Лафреса собирается нагрянуть за Ключом в усадьбу Соловьев, то я любыми средствами должен успеть опередить ее. Следом за женщиной шел Посланник.
Я ждал, когда затихнут шаги.
«Гаррет, ты совсем перестаешь думать», — хмуро бросил Вальдер.
«Ты сегодня просто болтаешь без остановки, — ответил я архимагу. — Что случилось?»
«Ты слышал, что он сказал? До Ранненга добираться четыре месяца, а она там будет уже послезавтра», — намекнул мне архимаг и вновь исчез.
А, тьма! Когда я доберусь до города, Ключа может уже и не быть! И ни Миралиссу не предупредить, ни Маркауза! Единственный выход — пусть он мне совершенно не по душе — следовать за этими двумя и…
Что и? Что?! Помешать им?! Или напроситься в попутчики?!
Сагот, укажи путь!
Я вышел из камеры и, коснувшись одной рукой стены, направился к лестнице, туда, куда две минуты назад ушли Посланник и женщина.
Идти я старался по возможности быстро и тихо. По крайней мере, пытался проделать это в кромешной темноте.
Те, кого я преследовал, шли ярдах в пятнадцати впереди меня. Подойти к ним на более короткую дистанцию я не решился, опасаясь оказаться замеченным.
Об удаленности от меня слуг Хозяина я ориентировался по звуку. Как только шаги становились тише, я прибавлял ходу и нагонял идущих впереди. Если перебарщивал и звук становился громче, я останавливался и дожидался момента, когда можно будет продолжать путь.
Вот так мы и продвигались до самой лестницы. Здесь мне пришлось дожидаться, пока Лафреса и Посланник не поднимутся наверх, а затем следовать за ними.
Поднимался я долго. Очень долго. Во-первых, было все так же темно, а ступеньки оказались совершенно разного размера, и идти приходилось чуть ли не на ощупь, поэтому плелся я со скоростью улитки. Во-вторых, лестница была уж очень длинной. Поначалу она вела четко вверх, а затем стала завиваться спиралью и тянулась, тянулась, тянулась.
Я думал, что отдам Саготу душу прямо на этих зловредных ступеньках. Естественно, потерял из виду тех, за кем шел все это время.
Когда лестница кончилась, я осторожно выглянул в коридор, освещенный редкими чадящими факелами. Никого. Ни Посланника, ни Лафресы. Стены, сложенные из массивных каменных блоков, большей частью были покрыты копотью. Покатый аркообразный потолок тоже не блистал чистотой. Кое-где на нем еще сохранились остатки самой настоящей побелки, но, на мой неопытный взгляд, ее возраст исчислялся десятилетиями. Никаких дверей в стенах, лишь надписи на непонятном языке. То ли огрский, то ли язык Первых, я в письменах этих рас полный профан…
Прошел я недалеко, всего шагов сто — сто пятьдесят, и коридор оборвался очередной лестницей, правда, на этот раз в ней было от силы ступенек двадцать, не больше. За ней мрак вновь начал сгущаться. Я сделал первый шаг, и тут же в ноздри ударил слабый запах гнили, тления и пыли.
— Ну уж дудки, — пробормотал я себе под нос, немного вернулся назад и снял со стены факел.
Пламя от сквозняка, невесть каким образом пробравшегося в подземелье, трепетало и плевалось искрами. Я вошел в маленький зальчик и выругался. То, что я увидел, мне совершенно не понравилось.
На почерневшем от времени, грубо сколоченном столе разлегся скелет. Могу сразу сказать, что он не принадлежал человеку. Судя по клыкам, скорее уж орку или эльфу. В его черепушке застрял маленький ржавый топорик.
Я не боюсь мертвецов, особенно тех, что лежат и никого не трогают. Я не очень-то опасаюсь и тех тварей, которых члены Ордена кличут воскресшими, а простой народ — бродунами или попросту живыми мертвецами. Эти твари довольно неуклюжи и безобидны, главное правило при общении с ними — держаться подальше от их рук и зубов. Ну и по возможности не вставать на пути.
Живые мертвецы существуют, согласен. Но вот о живых скелетах до сегодняшнего дня я не слышал. Такого чуда просто не могло существовать в природе. Как, ну как могут двигаться кости, если между ними отсутствуют мышцы, хрящи, жилы и тому подобное? Напрашивается сразу два ответа: либо какой-то идиот дергает кости за веревочки, что маловероятно, либо тут не обошлось без шаманства огров, что очень даже возможно.
В общем, мне было недосуг выяснять причину, отчего лежащий на столе костяк довольно резво дрыгал ногами и, кажется, пытался встать. Сейчас меня занимал немного другой вопрос: способен ли он осуществить задуманное и насколько эта штука опасна?
Скелет продолжал дрыгать ногами, пытаясь подняться. Но у него ничего не получалось, так как какая-то добрейшая душа пригвоздила его позвоночник к столу железными скобами.
Все же любопытство — мой порок. Я подошел немного поближе. Тварь тут же повернула башку в мою сторону и зашипела. Клянусь Саготом, зашипела, не имея ни легких, ни языка, ни всего, чего полагается иметь приличным людям, чтобы издавать звуки!
— Черные дыры глазниц, в которых тлели мириады багровых искорок, уставились на меня. — Осс-ссвободи, смертный!
Я на миг опешил. Если скелеты научились разговаривать, то пора занимать место на кладбище — конец света близок.
— Не в этой жизни, — мрачно ответил я и отступил подальше.
Мертвяк уронил голову, зло зашипел, будто масло, попавшее на докрасна раскаленную сковородку, и стал дергаться и извиваться. К делу он подошел с душой (если у этой твари она была), и стол заходил ходуном.
— Я всс-ссе равно осс-вобожуссс-сь!
Каждое слово сопровождалось резким дерганьем и содроганием стола. Скобка возле поясницы мертвеца стала едва заметно поддаваться.
Я счел за лучшее пойти своей дорогой и не испытывать судьбу. Позвоночник удерживается по всей длине, кроме шеи, и твари придется дергаться не меньше недели. Но главное ведь начать!
Первая опора поддалась, а за ней сдадутся другие. Как говорится — вода дырочку найдет. Я не собирался оставаться и наблюдать, что же произойдет, когда эта штука обретет свободу.
На протяжении следующих минут никаких странностей, а тем более неприятностей не произошло, за что Саготу честь и хвала на веки вечные!
Пол едва заметно пошел в горку. Факел освещал унылые серые камни, блестевшие от подземной влаги, и надписи на стенах, сделанные чьей-то небрежной рукой. Потолок ушел куда-то ввысь, и пламя факела уже не могло высветить его из мрака. Появилось слабое эхо, двоившее мои шаги, и пришлось идти чуть ли не на цыпочках.
Посланник и женщина канули во мраке, и догнать их не представлялось никакой возможности.
— Займись Нижним Северным ярусом. — Голос Посланника разнесся по коридору и заставил меня бросить факел на пол и затоптать его ногами. — Эти Хозяину уже не нужны.
— Я могу их?.. — Голос Блага дрожал от возбуждения.
— Мне неинтересно, что ты сделаешь, Продавшийся! — В каждом слове Посланника сквозило презрение. — Хочешь жрать — жри хочешь резать из их костей безделушки — режь, но перед этим сделай то, что я сказал!