орлопане мы бы больше никогда не услышали, исчез бы он с нашей дороги, если бы не слуги Хозяина, отобравшие у него Ключ.
— Очень давно, Гаррет, — усмехнулся тот. — Ты не представляешь, сколько поколений моей семьи помогают вернуться Владыке в Валиостр.
— Но ты ведь Дикий. Как можно?
— Гаррет, ты мне глубоко симпатичен, но не надо мне говорить про Диких! Я отдал им четырнадцать лет жизни только потому, что Неназываемый велел мне и другим Верным сделать это.
Слуги Неназываемого называют себя Верными? Ха!
— И много вас среди нас? — Голос Угря излучал просто вселенское спокойствие.
— Что ж, я отвечу тебе, дружище, — улыбнулся предатель. — Теперь тебе это можно узнать, и знаешь почему?
— Потому что вы не выберетесь из этого подвала, — наконец-то открыл рот человек с лиловым носом.
— Заткнись! — резко одернул напарника Горлопан. — Нас было шестеро. Глаза и уши Неназываемого среди Диких Сердец. Удивлен? Ты был бы еще сильнее удивлен, если бы узнал их имена. Одно я тебе, так и быть, по старой дружбе назову. Помнишь Огрызка — помощника капитана Сыча? Он был главным в нашей группе, жаль, что Верный так и не вернулся из Безлюдных земель.
— Жаль, что ты не остался вместе с ним, — глухо сказал Угорь.
На этот раз гарракец не смог скрыть своих истинных чувств. И ежу было понятно, как он потрясен, узнав, что в Дикие Сердца затесались сорняки-предатели. Немыслимо!
— И остался бы, не вытащи ты меня из той заварушки, — согласно кивнул Горлопан. — Ну, ладно, это дело прошлое, и для разговоров у нас еще будет время. А пока я просто пришел вас проведать и узнать, что вам нужно. Напои их!
Последние слова адресовались Лиловому Носу. Горлопан пошел к выходу, но я его окликнул:
— Горлопан!
— Да, Гаррет?
— А это того стоило?
— Стоило что? Четырнадцать лет жизни коту под хвост или служба Владыке?
— Второе.
— Ты не понимаешь и не поймешь. Ни ты, ни Дикие, татуировкой которых я испоганил свое тело. Для вас Неназываемый — зло. Чистое, незамутненное зло — и ничего больше.
— Эк как ты заговорил, — пробормотал Угорь.
— Ты привык видеть Горлопана вечно ноющего, спящего и недовольного всем светом, дружище? — Он впервые за все время улыбнулся. — Горлопан! Если бы ты знал, как мне надоела эта собачья кличка! Четырнадцать лет я был собакой, четырнадцать лет я гавкал для вашего короля! У меня есть имя, и я, может быть, даже знатнее тебя, гарракец, скрывающий свой титул.
— Знатность тебя уже не спасет, я убью тебя без всякой дуэли.
— Все может быть, но вряд ли, — поморщился наш враг. — Что же насчет твоего вопроса, Гаррет, — это того стоило. С самого начала. Если бы не Рог Радуги, Неназываемый давно бы сокрушил династию Сталконов.
— Столько сотен лет ненавидеть какую-то династию! Твой Неназываемый и вправду сумасшедший!
— Стал коны сделали его таким! Они очернили имя лучшего мага Ордена перед народом! От него отвернулись все, все, кого он любил, включая брата-близнеца, жену и детей! У него не оставалось другого выбора, как Кронк-а-Мор и бессмертие! А теперь он хочет отомстить!
— Мстить некому. Все уже давно мертвы, а его брат Грок давно лежит в Храд Спайне.
— Наш разговор ни к чему не приведет, — покачал головой Горлопан и вышел из камеры.
— Горлопан! — рявкнул Угорь, и я подскочил от неожиданности.
— Да? — Удивительно, но он вернулся.
— Помни, я вырежу тебе сердце!
Тот ничего не сказал, лишь цепко, с прищуром взглянул на связанного гарракца, криво и не очень-то уверенно ухмыльнулся и вышел вон.
— Вот вам вода. — Лиловый Нос поставил перед нами две миски.
— И как, по-твоему, мы будем пить со связанными за спиной руками? — спросил я у него.
— Это уж, звиняйте, не моя проблема. Я не самоубийца и руки вам распутывать не буду. Поищите дурака в другом месте. А вообще, дам я вам совет: можете не пить — все равно вам недолго осталось.
— Зачем же сюда тащили? Шлепнули бы на улице.
— Это вы у Ризуса спросите, когда он приедет посчитать ваши кости.
Лиловый Нос направился к выходу.
— Эй, быдло! — негромко окликнул тюремщика Угорь. Голос гарракца просто сочился презрением высшего к низшему. — Кто этот Ризус?
— Быдло? Это ты меня быдлом назвал? — Лиловый Нос сжал кулаки.
Он подскочил к гарракцу и замахнулся кулаком. Угорь не отвел взгляда, и Лиловый Нос так и не решился ударить.
— Хотите узнать, как вы умрете? — нехорошо усмехнулся Лиловый. — Вас сожрут ваши соседи по камере. Сейчас я вас познакомлю.
Лиловый Нос подошел к железной двери и с натугой отодвинул визжащий засов. За ней оказалась мощная кованая решетка, преграждающая проход в следующую камеру. Я с неприятным удивлением заметил, что на нижней части решетки осталось нечто похожее на следы зубов. Кто-то усиленно пытался прогрызть в преграде проход на свободу, и этот кто-то мне очень сильно не понравился. Тварей, у которых во рту такие зубы, лучше обходить стороной.
Желательно за лигу.
— Я их три недели не кормил, так что от вас даже косточек не останется! Оставляю дверь открытой, чтобы вы смогли насладиться их видом. Когда Ризус с вами потолкует, я с радостью поверну рычаг в коридоре, решетка поднимется, и кое-кого скушают, хе-хе!
Лиловый еще раз премерзко хохотнул и покинул камеру.
— Что там, Угорь? Тебе не видно? — напряженно спросил я.
— Нет. Но мне это не нравится.
— Еще бы, когда оттуда такая вонь! — согласился я с ним.
Запах из-за решетки заставлял немножечко паниковать. Он оказался не слишком уж и резким — это было всего лишь слабое дуновение, но его оказалось вполне достаточно, чтобы я насторожился.
Так пахло гнилое мясо. Падаль. Трупы.
— Этот сукин сын держит у себя живого мертвеца! — с ужасом воскликнул я.
— Похоже, мы пришли к одному и тому же мнению.
Меня передернуло — быть сожранным ходячим трупом, оживленным с помощью хаотичной магии огров, до сих пор самостоятельно парящей над нашим миром. Страшная смерть!
За решеткой властвовала тишина и тьма. Ни движения…
— Знали бы мои родственники, как я низко пал! — ни с того ни с сего расхохотался Угорь. — Сначала угодил к Диким, теперь оказался за решеткой и готовлюсь стать завтраком для полусгнившего мяса! Узнай об этом отец, его бы второй удар хватил!
— Ты о чем? — вырвалось у меня.
Гарракец посмотрел на меня и горько усмехнулся.
— Я стал Диким около десяти лет назад, Гаррет. Сердца — моя новая семья, а Одинокий Великан — мой новый дом. Я отринул все, что было в моей прошлой жизни, я стал тем, кого раньше в большей степени презирал и не очень-то уважал. У нас в Гарраке не любят тех, кого вы называете Дикими. Сам знаешь почему.
Кто же не знает? Однажды, в далекие седые времена Вастарской сделки, Дикие наголову разгромили «Дракона» Гаррака.
— Девятнадцать лет своей прошлой жизни я носил другое имя. Горлопан правильно сказал — у всех нас раньше были имена. Поменять свое родовое имя, которое с гордостью носили мои предки, на кличку Угорь — что, кажется, должно быть страшнее для дворянина?
Я старался не дышать, чтобы любым способом не прерывать речь Угря. По словам Сурка, никто среди Диких до сей поры не знал, кем он был и чем занимался до того, как прийти к Одинокому Великану.
Он всегда держался на расстоянии от других, всегда был спокоен, холоден, не болтлив и великолепно владел парными клинками дворянского сословия Гаррака. Угорь был загадкой для многих, в том числе и для меня. Скала, Лед, Непробиваемый, Молчаливый, Холод — вот те немногие прозвища, которыми наградил воина Кли-кли.
То, что Угорь сейчас изливает мне душу, было несколько неожиданно. Он не был склонен к сантиментам, и некоторые из Диких до сегодняшнего дня считали, что парень унесет тайну своего появления в Одиноком Великане в могилу.
— Мой отец — «зуб Дракона», — продолжил Угорь. — Тебе известно, что это означает?
Мне хватило сил лишь на то, чтобы ошеломленно кивнуть. «Зуб Дракона» — высший воинский чин в армии Гаррака! «Зубом Дракона» по вековой традиции могли становиться только близкие родственники короля, а из этого следовало, что в Угре течет королевская кровь! Это не простой дворянчик, это даже не герцог! Это кронгерцог с прямым правом наследования трона, если род короля неожиданно прервется.
— Мой отец Марлед ван Арглад Дас, кузен короля Гаррака, является уже шестым «зубом Дракона» в нашем роду. Высокая честь, вор! Высшая честь, какая только может выпасть дворянину нашего королевства.
Угу. Знаю, слышал не раз. Гарракскому дворянину ничего не надо в жизни, кроме высшей чести сохранения лица рода, вековых дворянских традиций и тому подобной не очень-то понятной мне чуши. Дворяне Гаррака просто помешаны на словах «честь» и «верность королю».
— Я старший сын рода, так что мне тоже предстояло стать «зубом Дракона». Предстояло… — Угорь заскрежетал зубами.
— Что тебе помешало? — осторожно спросил я.
Он посмотрел на меня, и я увидел, что в его глазах плещется озеро застарелой боли.
— Что помешало? — задумчиво переспросил он. Было видно, что он сейчас находится очень далеко от меня, где-то там, в прошлом. — Молодость, самонадеянность и, наверное, гордыня… В то время я думал, что мне можно брать от жизни все. Старший сын «зуба Дракона», племянник короля — меня ждала прекрасная карьера военного… Я был всем и делал все, что только хотел. Считал себя лучшим, первым во всем, и многие думали так же, как и я. А те, кто был иного мнения, слегли в могилу после дуэлей. Я был неприкасаемым и слишком уж бесшабашным. Любимец знати, женщин… Я! Я! Я! Это «Я» меня в итоге и погубило…
— Что же случилось?
Угорь тряхнул головой, отгоняя воспоминания прошлого, и, уставившись на решетку камеры, произнес:
— Неважно. Это уже дела давно минувших дней. Я допустил ошибку, опозорил себя, отца, род и своего короля. А позор смывается только смертью. И я умер. Улис ван Арглад Дас перестал существовать, и появился Угорь… Так, наверное, было лучше для всех…