— Не торопи события, Гаррет.
Тем временем лохматый крыс с гордым именем Непобедимый юркнул к Угрю и стал перегрызать веревку, стягивавшую его запястья.
— Удивлен? — усмехнулся Угорь. — Сурок даром времени не терял и обучил животину разным фокусам.
— Вижу.
Я воспрянул духом, понимая, что спасение не за горами. Скоро кто-нибудь из Диких доберется до камеры, отопрет дверь, и мы окажемся на свободе.
Минуты тянулись и тянулись, и в сердце заползала тревога. Что же их нет? Неужели ребят заметили и им пришлось отступить? Да нет, о чем это я! Дикие не отступают и не оставляют своих товарищей в беде. Вот сейчас лязгнет засов и…
Но засов не лязгал. Никаких звуков, кроме злого шипения гхолов, кажись догадывающихся, что их завтрак намерен сделать ноги. Непобедимый издал удовлетворенный писк и направился в мою сторону, а Угорь принялся растирать освобожденные запястья.
— Ну вот теперь мы повоюем. — Гарракец бросился к оружию и одним взмахом перерезал мою веревку. В этот момент на двери лязгнул замок.
— Ну наконец-то! — зашипел я. — Эй! Ты чего?
Угорь бросился на свое старое место, на ходу подхватив линга, сунул его в карман и сложил руки за спиной, положив нож вдоль предплечья, так, чтобы со стороны его не было видно.
— Сиди и не шевелись!
Угорь, к несчастью, был прав. Вошли к нам не спасители.
Горлопан, такой невозмутимый и такой непривычный, слишком уж выбивающийся из того образа, в котором я его привык видеть, прислонился к дальней от нас стене, сложил руки на груди и с самым что ни на есть безучастным видом уставился в только ему видимую точку над головой Угря.
Лиловый Нос встал недалеко от меня и указал на нас пальцем третьему человеку:
— Вот, господин Ризус, этот ворюга.
Господин Ризус был невысоким парнем с черными блестящими волосами и глубоко посаженными серыми глазами. Тонкогубый рот и идеально прямой нос выдавали в нем человека, не склонного прислушиваться к чужому мнению, а нездоровый желтый цвет лица навевал на мысль о чуме-медянке. От мужчины резко пахло лошадиным потом, и его богатая одежда была изрядно помята и перепачкана. Парень, наверное, скакал целые сутки без остановки, чтобы лицезреть мою персону.
— Я задам вам всего два вопроса. — Голос для человека такого хлипкого телосложения был необычайно низким и глубоким. — От ваших ответов будет зависеть ваша смерть. Скажете мне правду и умрете быстро. Будете отпираться — гхолы обглодают ваши кости.
— Позвольте, я им все объясню, господин Ризус, — подал голос Горлопан. — Так мы сохраним много времени.
Человек неохотно кивнув, процедил:
— Только быстро. У тебя десять минут, пока я переодеваюсь с дороги.
Он вышел.
— Друзья… — начал Горлопан.
— Неназываемый тебе друг, — угрюмо ответил я ему.
— Допустим, — не стал спорить со мной предатель. — Если вы еще не поняли, господин Ризус — шаман, и, могу заверить вас со всей ответственностью, очень хороший. Он специально приехал в Ранненг, чтобы забрать Ключ для Неназываемого. Теперь вы можете представить, как он расстроился, узнав, что артефакта у нас нет?
Мы промолчали.
— От вас господину Ризусу нужно всего лишь два простых и правдивых ответа на два очень простых вопроса. Если вы ответите на них, то ручаюсь, я самолично убью вас. Быстро и безболезненно, а затем прослежу, чтобы вас достойно похоронили.
— И что это за вопросы, скажи на милость?
Я ждал лишь знака Угря, когда можно будет дать по башкам этим умникам.
— Я всегда знал, что воры отличаются большой сговорчивостью, — довольно хмыкнул Горлопан. — Вопрос первый: кто убил шаманов, которые готовились напасть на наш отряд?
— Ты же был тогда с нами! — искренне изумился я. — Откуда мы, по-твоему, знаем? Нашлись добрые люди, вот и все.
— Добрые люди не способны убить шестерых лучших шаманов Неназываемого! — отрезал Угорь. — Теперь из его Высших в Валиостре только господин Ризус.
— Горлопан, твой Ризус — псих! Он что, думает, будто мы, будучи в Харьгановой пустоши, могли узнать, кто шлепнул его дражайших колдунов за десятки лиг от нас?
Ну не рассказывать же ему, что за всем этим стоят слуги Хозяина и Лафреса.
Горлопан разочарованно цокнул языком, а затем признался:
— Да я в общем-то и не сомневался в этом. Это точно были не вы, не Миралисса и не Кот. Не тот уровень, тут поработала птичка высокого полета.
— Тогда зачем спрашиваешь? — подал голос Угорь.
— Да не смотри ты на меня так, дружище! — поморщился Горлопан. — Дырку просверлишь. Господин Ризус интересуется, и я должен спросить. Хорошо, тогда второй вопрос: где Ключ?
— Пошел ты!
— Давай я им займусь, — предложил Горлопану Лиловый Нос.
Горлопан болезненно поморщился, но ничего не сказал.
Угорь пробормотал себе под нос что-то очень нелицеприятное про маму громилы. Расчет гарракца оказался абсолютно верным — вспыльчивый палач, разом забыв обо мне, схватил Угря за грудки, приподнимая с пола.
— Да я тебя на куски разорву! Я тебя…
Но Угорь ударил человека под подбородок, правой рукой метнул нож, и тот, пролетев, угодил Горлопану в плечо. Я вскочил и с чувством огромного удовлетворения добавил предателю кулаками.
Угорь оказался рядом, оттеснил меня, выдернул из раны противника клинок, полоснул того под коленом, повалил на пол.
— Веревку! Живо!
Обрывками мы кое-как связали извивающемуся предателю руки.
Я доковылял до двери и выглянул в коридор.
— Чисто!
— Превосходно! Не спускай с коридора глаз.
— Заметано. Он еще жив?
— Да. Забери у меня мышь.
Я посадил линга себе на плечо и встретился с гарракцем взглядом, прочитав в его стальных глазах приговор предателю. Угорь наклонился над ним.
— Я обещал, что вырежу твое сердце, но у меня нет на это времени. Прощай.
Он показал мне, что пора выходить из камеры и, оказавшись в коридоре, закрыл дверь и опустил засов.
— Не говори нашим о Горлопане, — попросил он меня. — Пускай они думают, что он умер еще в трактире. Не нужно им знать, кем эта тварь была на самом деле.
— Угу.
— И о том, что я тебе говорил о себе, тоже молчи.
— Угу, — повторил я.
— И еще… О том, что среди Диких есть враги, никто не должен услышать. Сейчас не время для тревог. Когда мы вернемся к Одинокому Великану, я сам поговорю с Сычом.
— Хорошо.
— Рад, что мы друг друга поняли! — кивнул воин и резко дернул за незамеченный мной рычаг, находящийся в стенной нище.
Где-то загрохотал механизм, поднимающий решетку, выпуская гхолов на свободу. Меня передернуло, но сторонников Неназываемого было совсем не жаль.
— Идем! — скупо бросил Угорь и, не оглядываясь, поспешил прочь.
Из караулки выскочил охранник, и гарракец одним ловким движением свернул ему шею.
Дверь коридора распахнулась, и на пороге появились три знакомые низкорослые фигуры.
— Что я тебе говорил, Халлас? — радостно пропищала самая маленькая. — Я говорил, что найду их первым? Говорил?
— Кли-кли! Это ты?
— Странная у вас, людей, привычка констатировать очевидные вещи. Естественно, это я, Гаррет!
— Только тебя мне все это время и не хватало!
— Я тоже рад видеть тебя живым и здоровым! — состроил рожицу королевский шут. — Ух ты! Гхолы!
Как оказалось, здесь был еще один загон этих созданий. Кажется, Лиловый Нос оказался еще большим извращенцем, чем я думал, и разводил их в свое удовольствие.
Гоблин напрочь забыл обо мне, подошел к решетке, возле которой бесились обезумевшие трупоеды, и сунул туда палец, видно желая познакомиться с тварями поближе. На счастье Кли-кли, он обладал куда большим проворством, чем прожорливые уродцы, поэтому шут вовремя успел отпрянуть назад, и алчные челюсти поймали лишь воздух.
— Угорь, твои клинки. — Делер прислонил к стене секиру и достал из-за спины ножны с «братом» и «сестрой».
— А арбалет ты случайно не захватил? — с надеждой спросил я у карлика.
— Захватил, но он у Сурка, так что держись пока за нами. Кли-кли, ты остаешься?
— Иду, они все равно злые. Ух ты! Мертвец! Угорь, ты ему шею, что ли, свернул? Чего он за спину себе смотрит? Вот здорово! — продолжал возбужденно тараторить гоблин. — Можно я его пну? А? А-а-а… Да! Он же покойник, ему все равно. А мог бы стать нашим заложником! Нет? Угорь, скажи! Я прав, а?
— Закрывай балаган, Кли-кли, — буркнул я шуту. — Позже будешь веселиться.
— Тяжело с вами, дураками, — вздохнул Кли-кли, становясь серьезным. — Идем, что ли?
— Давно пора! Наши выход уже минуты две удерживают! — пропыхтел из-под шлема гном.
Халлас выскочил в коридор, за ним Делер, следом Угорь.
Мы с Кли-кли поднялись по лестнице и оказались на улице, рядом с гномом, карликом и человеком.
Здесь валялся мертвый господин Ризус. В его спине торчали две черные стрелы. Элл, намазавший лицо черно-зеленой краской, стоял тут же, с луком наперевес. Эльфы не отличаются великодушием по отношению к своим врагам и не гнушаются тыкать стрелами в спину противников, если они предоставляют такую великолепную возможность.
— Как ты его завалил? — удивленно спросил я у темного эльфа, покосившись на труп шамана.
Теперь он не казался таким грозным. Маленький и тщедушный человечек, нашедший свою смерть от эльфийских стрел.
— Гаррет, ты слепой? — издевательски спросил у меня Кли-кли. — Не видишь, как он умер? Его стрелами нашпиговали.
— Я не о том! — поморщился я, сетуя на недогадливость Кли-кли. — Я спрашиваю, как он умудрился убить шамана?
— Шамана? Хм… — пророкотал только что подошедший к нам Арнх, закованный с головы до ног в железо, и с интересом поглядел на тело.
— Будь он хоть сто раз шаман, Гаррет, но когда неожиданно и без всякого предупреждения тебе под лопатку вгоняют стрелу, то о всяком шаманстве враз забываешь, — пояснил Элл. — Ты думаешь, мы с шаманами орков в Заграбе на мечах сражаемся?
Нет. Не думаю. Стрела из кустов, и все дела.