Джок дернулся на веревке, закачался, как маятник, и всхлипнул от ужаса. Он не хотел умирать… так.
— У тебя есть выбор, глупыш. — Лиа подошла вплотную, и он почувствовал запах ее клубничных духов. — Или темные устроят тебе показательную казнь, которую раньше применяли только на орках, или…
— Или? — эхом откликнулся Джок.
— …или ты станешь верным слугой Хозяина.
Она говорила долго, очень долго, и, когда она закончила, Джок сказал всего лишь одно слово:
— Да.
В глазах его разгоралась ненависть.
Девчонка достала из складок платья кривой эльфийский нож, привстала на цыпочки и легким движением перерезала человеку горло.
На ее волосы, лицо, шею, платье обрушился горячий водопад. Она стояла, принимая эту страшную Купель Кровавой Росы и… улыбалась. Когда все кончилось, девушка посмотрела на мертвое тело, висящее перед ней, и сказала:
— Ты родишься вновь, родишься в Доме Любви и станешь самым первым, самым преданным слугой!
Через минуту на лесной поляне уже никого не было, лишь мертвец тихонько покачивался на веревке…
— Ты плохо спал этой ночью. Опять кошмары? — спросил у меня Кли-кли, кутаясь в плащ и зябко ежась от утренней прохлады.
— Угу, — угрюмо ответил я, скатывая одеяло.
— Про что на этот раз?
— Про Джока-принесшего-зиму.
— Ух ты! Расскажи! — заинтересовался гоблин.
— Отстань, Кли-кли, не до тебя! — После вчерашнего разговора у костра и нового сна мне было над чем подумать.
Кли-кли разочарованно хрюкнул и поплелся приставать к Фонарщику, седлавшему наших лошадей.
Погода с утра вновь испортилась. Моросил легкий дождик. Капли были настолько мелкими, что я едва мог их разглядеть.
Как бы не ливануло по новой. Проклятый дождь успел всех нас порядком достать. Уж не знаешь, что лучше — отупляющая жара или такая вот промозглая погода.
За ночь костер полностью прогорел, а оставшиеся после него угли задушил дождик. Вновь разжигать пламя не имело смысла — пока провозишься, потеряешь кучу времени. На ходу перекусив холодным мясом подстреленных вчера Эллом куропаток, мы отправились в путь.
Тоскливая холмистая равнина тянулась и тянулась мимо, не имея ни конца, ни края. Тучи и полумрак дождливого дня навевали глубочайшую тоску. Через полтора часа скачки Алистан вывел отряд к старой, расползшейся от дождя, едва заметной из-под луж и грязи дороге.
— Впереди, лиги через три, будет деревня, — сказал Элл.
— Надо пополнить припасы и купить лошадей, — кивнул Алистан Маркауз.
— Если их продадут, — сомневающимся голосом ответил Элл.
— У крестьян всякая животина на счету, — поддакнул Медок.
— Там увидим, — сказал Алистан Маркауз и повел отряд по дороге.
Скорость нашего продвижения упала, копыта лошадей чавкали в грязи и бурлящих от дождя лужах. Пелена висела над миром, и видно было не дальше чем на сто — сто пятьдесят ярдов.
Дорога пошла вниз, спускаясь с очередного холма. Стекающие ручьи обгоняли нас и вливались в огромную лужу. Так, чего доброго, скоро вновь настанет необходимость плыть — лошади шли по колено в воде. Тракта видно не было, и мы, сбившись с пути, попали на старый, уже затопленный погост.
Верхушки могильных памятников торчали из воды как маленькие островки, мы ехали мимо них, стараясь направлять лошадей друг за другом, чтобы, не дай Сагот, не провалиться в открытую могилу, которая вполне могла находиться под слоем воды.
— Куда это нас занесло? — хмуро спросил Медок, ни к кому не обращаясь.
— К мертвякам, разве не видно? — буркнул Халлас, не понимая, что некоторые вопросы бывают просто риторическими.
— Что может делать кладбище в таком месте, да еще такое затопленное? — Медок бесстрастным взглядом проводил проплывающий мимо нас притопленный гроб, видать вымытый водой из свежей и неглубокой могилы.
— Деревня близко, — ответил Сурок, поправляя край капюшона, чтобы защитить от дождя высунувшегося Непобедимого.
— Быстрей бы уж. — Шляпа Делера давно превратилась в нечто бесформенное и насквозь мокрое. — Сейчас бы в тепло, к огню, горячего вина и теплую постель со всеми радостями жизни.
— Не думаю, что в такой глуши мы сможем найти для тебя трактир, скажи спасибо, если пустят переночевать в хлеву, — ответил Сурок, смахивая с лица дождевые капли.
— Дождь затяжной, это теперь на целый день, — хрипло сказал Басс, стараясь направить свою лошадь так, чтобы она шла параллельно Пчелке.
— В могилу хочешь угодить? Давай или назад или вперед, — обратился я к нему.
Он недовольно зыркнул на меня из-под капюшона и придержал лошадь.
Кладбище кончилось так же неожиданно, как и началось. Из воды вновь появилось некое подобие дороги, взбирающейся на очередную возвышенность.
Деревня мне не понравилась сразу. Пять десятков приземистых деревянных домов расположились рядом со стеной черного елового леса. Вскопанные и размокшие поля, жирная грязь на улицах, дым от печных труб над крышами да еще и дождь. Все это враз вызвало у меня отрицательное отношение к деревушке.
Мальчишка, идущий с ведром в нашу сторону, увидев отряд, уронил ношу в грязь и с воплем побежал прочь. Басс выругался сквозь зубы, видно не понимая, что выскользнувшие из-за стены дождя вооруженные всадники могут напугать не только десятилетнего мальца, но и взрослого человека.
Когда мы подъехали к центру деревни, все жители попрятались от дождя, и улица была пустой. Капли шуршали по крышам, барабанили по капюшонам, плескались в лужах. Нас окружал их тихий шепот. Из одного дома вышел здоровенный мужик с топором и с тревогой посмотрел на нас.
— Как называется деревня? — спросил у него Медок.
— Верхние Выдры, — угрюмо ответил крестьянин, нервно перекладывая топор из руки в руку. — Нам не нужны неприятности.
— Их у вас не будет. Трактир в деревне есть?
— Прямо, ярдов через двести. Серый дом с вывеской, не ошибетесь.
Медок поблагодарил человека кивком головы и послал лошадь вперед. Мы поехали дальше, направляясь в указанную сторону. Я не удержался и оглянулся назад, но крестьянин с топором уже исчез.
Трактир был так же уныл и неопрятен, как и другие дома Верхних Выдр. Над входом висела жестяная вывеска, но что было на ней написано, я разобрать не смог — слишком старой она была, краска давно стерлась, а обновить надпись трактирщик не спешил.
— Ждите здесь, — сказал Алистан Маркауз, спрыгивая в грязь и протягивая поводья Сурку. — Медок, идем.
Они скрылись в здании, оставив нас мокнуть под дождем. Делер никак не прекращал стенаний, мечтая о жарком огне и горячей еде. Халлас в несвойственной ему вежливой манере попросил карлика замолкнуть.
Алистан и Медок вышли хмурыми и злыми.
— Трактир не работает, переночевать нам нельзя. Никто в деревне ничего не продает, тем более лошадей. Их у них меньше десятка.
— А настоять? — спросил Эграсса.
— Не думаю, кузен, что это хороший способ завоевать людскую любовь, — ответила эльфу Миралисса.
По лицу Эграссы было хорошо видно, что он думает о людской любви.
— Но переночевать-то нас пустят или опять мучиться? — влез в разговор Басс. — Мне этот дождь до смерти надоел!
— Нам всем надоел дождь, — громыхнул Медок, взбираясь на лошадь. — Милорд Алистан, может, попробуем поискать в домах? Авось кто и согласится нас приютить за пяток монет?
— Не стоит и пробовать. Трактирщик сказал, что это владения Балистана Паргайда.
Сурок выругался:
— Давайте убираться отсюда.
Но мы не проехали и ста ярдов — улицу преградила толпа. Угрюмая, злая и молчаливая. Здесь собрались чуть ли не все жители деревни. У многих в руках были вилы, топоры, косы, цепы, а то и обычные поленья.
— Ой! — тихонько произнес шут.
Я тут же оглянулся назад — дорогу перекрыли две телеги. Ловко.
— В чем дело? — крикнул Алистан Маркауз.
Из толпы вышел давешний мужик с топором:
— Мы не хотим неприятностей!
— Мы уезжаем из деревни, пропустите!
— С радостью, но сперва бросьте оружие и отдайте нам лошадей!
— Что?! — взревел Халлас, потрясая мотыгой. — Чтобы гном отдал свое оружие шайке мерзких вонючих крестьян?! Не бывать этому!
Толпа угрожающе загудела и двинулась в нашу сторону.
— Будем прорываться, — сказал Алистан Маркауз и плашмя ударил коня мечом по крупу.
Огромный боевой конь сделал скачок, оказался перед людьми, смял тех, кто шел в первом ряду. Сверкнул меч, отбивая цеп. Крестьяне с воплями и проклятьями бросились в стороны.
Я направил Пчелку вперед, стараясь не отставать от остальных. Отряд прошел сквозь крестьян, как нож проходит сквозь масло. Тех, кто не догадался отскочить, затоптали.
Один парень едва не умудрился всадить мне вилы в бок, но Халлас размозжил ему голову мотыгой, прежде чем я успел испугаться. Секунда — и я уже вылетел из толпы, отчаянно стуча по бокам Пчелки пятками и пригибаясь к ее шее.
Воинственные крики остались позади, мы неслись вдоль мрачных домов, желая поскорей вырваться из этой проклятущей деревни. Какая муха их тут всех перекусала, хотел бы я знать? Впереди было нечто вроде перекрестка. Прямо на нашем пути стояло человек пятнадцать, и эти, в отличие от крестьян, были вооружены копьями и луками. И одеты не в пример лучше — шерсть и сталь.
Алистан направил коня влево, проносясь мимо выставленных копий. Миралисса умудрилась сжечь одного из врагов заклинанием. Пока остальные хлопали глазами и орали от испуга, отряд пронесся за Алистаном. Я скакал предпоследним, сразу же за Халласом. Гном на своем коньке успел проскочить опасное место, а на мою долю достались острые наконечники копий, мелькнувшие в пяти дюймах от лица. Пчелка встала на задние ноги и заржала. Я только каким-то чудом; не сверзился с седла и не упал в грязь.
— Вправо! — рявкнул Басс, видя, что дорога слева уже перегорожена копейщиками.
Я с трудом направил Пчелку вслед за лошадью Проныры. Придется нам прорываться вдвоем. Теперь мы скакали в противоположном направлении от наших. За спиной щелкнули тетивы, и одна из стрел, прожужжав у меня над ухом, впилась в круп лошади Басса, скачущего впереди. Та встала на дыбы и сбросила приятеля на землю.