Я лег на живот и пополз, толкая перед собой свою немногочисленную поклажу. Приходилось извиваться словно змея и работать локтями и коленями, чтобы передвигаться с как можно большей скоростью. «Огонек» бил прямо в глаза, и пришлось уменьшить его свет до минимально возможного. Я полз, извивался и протискивался, обдирая себе колени и локти. В кишке нельзя даже голову приподнять — потолок навис прямо надо мной.
Не хочу думать, сколько ярдов я вот так прополз. Едкий пот попадал в глаза, сверток, который я толкал перед собой, наливался тяжестью. Я уже пару раз успел проклясть тьму и свою глупость, заставившую влезть в каменную ловушку.
Камень давил со всех сторон, вызывая приступы страха, грозящие повергнуть меня в глубокую пучину паники. Казалось, что воздух сгущается, становясь таким же твердым, как окружавший меня камень, и дышать становилось очень и очень трудно. В такие минуты мне приходилось останавливаться, закрывать глаза и считать про себя до тех пор, пока кровь не переставала греметь в ушах.
Ярдов через семьдесят, когда стало уж совсем невмоготу, а стены сузились настолько, что приходилось попросту ввинчиваться между ними, впереди забрезжил едва видимый тусклый свет.
Я с еще большим рвением и усердием принялся продвигаться вперед. Последние шесть ярдов оказались особенно тяжелыми и стоили мне огромных усилий. Я едва не сломал ногти, впиваясь пальцами в скалу, дабы проползти еще хоть немножко. Даже думать не хочу, кто и для чего потратил свое драгоценное время на выдалбливание в теле земли такого ужасного прохода.
Наконец я оказался у разветвления. Прямо передо мной было рваное отверстие, ведущее туда, где есть свет, кишка же поворачивала влево и уходила еще глубже, почти сжав стены и оставляя для прохода щель такую узкую, что через нее смог бы проползти не всякий таракан, что уж говорить обо мне?
Из дыры, выходящей в зал, до пола было не более двух ярдов. Первыми вниз полетели толкаемые всю дорогу вещи, а затем и я сам. Пришлось довольно сильно извернуться, дабы приземлиться не на голову, а на ноги, но я успешно справился с этой небольшой задачкой и очутился в ярко освещенном помещении.
Оглядываться времени не было — я поспешно собирал валявшиеся на полу вещи. Сумку через плечо, другую на пояс, нож на бедро, покрепче затянуть ремешки, арбалет за спину. Кажется, все. Теперь можно и осмотреться, благо впервые на ярусе я встречаю ярко (именно это слово) освещенный зал.
Довольно нелепая для эльфов и орков архитектура — нечто излишне прямолинейное, грубое и неказистое. На каждой из стен по большой каменной роже полуптицы-полумедведя. Рожи у этого скульптурного творчества как всегда недружелюбны, глаза ярко горят в свете магических светильников. Светильники наподобие моего «огонька», но гораздо больших размеров.
Горящие глаза привлекли мое внимание. Привлекли и больше не отпустили. У первой рожи они были зелеными, у второй — огненно-красными, у третьей — густо-желтыми и у четвертой — глубокого цвета предгрозового неба. Ладони у меня враз вспотели, потому как глазки были не чем иным, как драгоценными камнями, каждый из которых совсем чуть-чуть уступал размерами моему кулаку.
Если собрать все камушки, можно больше не работать. Можно обогатиться на сотню лет вперед, и цена Заказа, те пятьдесят тысяч, что обещал мне Сталкон, если я притараню Ордену Рог Радуги, покажется попросту смехотворной. Да за один такой камень карлики продадут мне половину своих гор!
Сейчас я даже не раздумывал и, достав нож, подошел к ближайшей ко мне зеленоглазой морде. Всадив клинок между драгоценностью и обычным камнем, я стал действовать ножом, словно рычагом, и начал расшатывать гигантский изумруд.
Драгоценность неожиданно легко поддалась и оказалась у меня в руке, а из пустой глазницы на пол просыпался зеленый водопад. Я даже забыл закрыть рот. В течение десяти секунд на пол высыпалось целое состояние из мелких (то есть теперь, после камня-глаза мелких) изумрудов.
Они просом рассыпались по гладкому полу и искрились зелеными капельками в свете фонарей. Сунув глаз-изумруд в сумку, я дрожащими руками принялся за сбор его мелких братьев. Меня не покидала лихорадочная мысль, что как только я очищу все глазницы от спрятанных в них сокровищ, то стану богаче иных королей.
Возле головы с желтыми глазами начиналась деревянная лестница, ведущая прямо к потолку, где был люк. Именно так можно было выбраться отсюда.
От собирания изумрудов меня отвлекла выросшая за спиной тень. Я совершенно неизящно, прямо с четверенек, отпрыгнул в сторону, и на то место, где я только что стоял, опустился ятаган, звонко звякнув о мраморную плитку пола.
Я обернулся, увидел своего почти состоявшегося убийцу и обошел — в трех ярдах от меня стоял самый настоящий скелет. Он не принадлежал человеку, скорее орку — слишком широкий костяк, да и клыки соответствующего размера.
В правой руке ятаган, в левой маленький круглый щит, в черных провалах глазниц горят мириады багровых искр пробудившейся магии. Тьма знает, каким боком держались его кости, но тварь бросилась ко мне.
Вот уж не думал, что скелеты настолько проворны. Парень не уступал мне в скорости, ятаган превратился в одно размытое пятно. Как я понял, невесть откуда взявшийся здесь страж намеревался напластать Гаррета на сотню маленьких ломтиков.
Он едва не загнал меня в угол, но, на мое счастье, рядом была лесенка, и я принялся со всей возможной скоростью карабкаться вверх. Сейчас мне было не до драгоценных камушков — следовало спасать свою жизнь. Преодолев четверть пути тех одиннадцати ярдов, что отделяли потолок от пола, я почувствовал, что лестница подрагивает.
Бросил быстрый взгляд вниз и стал перебирать руками и ногами с удвоенной скоростью. Скелет не собирался останавливаться на полпути. Отбросив щит в сторону и зажав в зубах ятаган (видок еще тот!), мертвец проворно карабкался следом за мной. Надо сказать, что лазил он намного проворнее, чем я, и на высоте девяти ярдов он меня настиг.
Ничего не оставалось, как пойти на отчаянные меры. Я вцепился руками в перекладину, поджал ноги и, дождавшись, когда нас с противником будет разделять совершенно мизерное расстояние, что есть сил опустил оба сапога на желтый череп.
Мой противник рухнул вниз, ударился об пол и разлетелся вдребезги.
Вниз спускаться расхотелось. А ну как меня будет ожидать еще один сюрприз? Нет уж! Дудки! Фор всегда говорил мне — довольствуйся малым и никогда не ставь деньги выше собственной жизни. Старый вор и жрец Сагота как всегда прав. Я лучше буду следовать его советам и утешусь тем, что лежит у меня в сумке.
Через минуту я оказался в уже привычной тьме пурпурно-серебряных залов пятого уровня. Пришлось воспользоваться новым «огоньком». Я осмотрел место, где очутился, и хмыкнул. Все что ни делается — к лучшему. Прямо из зала, куда я попал, начиналась галерея, ведущая к лестнице на пятый ярус.
Я не надеялся, что нежданно-негаданно попаду в залы Шепота, оказавшиеся совсем не залами, а той самой галереей, что вела к пятому ярусу. Разумеется, никто меня не предупредил о том, ГДЕ я нахожусь, да и на картах указаний не было.
Галерея — сплошь черный мрамор с белыми крапинками. Мраморный пол, мраморные стены, мраморные колонны балкона по правую руку. Я подошел к краю и посмотрел вниз. Света едва хватало, чтобы увидеть пол находившегося там зала.
— Ш-ш-ш-ш… — послышалось мне.
Я остановился и прислушался. Да, уши меня не обманули, шипение было. Осмотрелся, но источника звука поблизости не обнаружил, казалось, шипение раздается прямо в голове. Списав неожиданный звук на не в меру разыгравшееся воображение и перестав обращать на него внимание, я продолжил путь.
Еще шагов через сто мне стало казаться, что между «ш-ш-ш» начали проскакивать едва различимые слова, но, как я ни напрягал слух, смысла их понять так и не удалось. Может, это какие-то странные шутки строителей? Надырявили стен, пустили сквознячков, вот они и шипят, словно беззубые демоны, заболевшие почесухой, или змеи, которых переехала телега.
На мертвеца я наткнулся шагов через двадцать. Груда костей, вот и все, что осталось от человека. Хотя постойте, у человека не растут клыки из нижней челюсти. Как и скелет, едва не порубивший меня в капусту, этот был или эльфом, или орком, но, на мою счастливую звезду, костяк не собирался на меня нападать.
Шипение к этому времени сменилось сплошным совершенно непонятным бормотанием, будто говоривший набил рот горячей кашей. Новый покойник поджидал меня через двадцать ярдов, а за последующие пять минут я насчитал двадцать шесть костяков, непонятно отчего умерших и непонятно как здесь оказавшихся.
Бормотание теперь уже настойчиво стучалось в мое сознание, такое впечатление, что какой-то гад запихал мне в голову целый улей злых пчел, к тому же еще и умеющих произносить слова. Я смог выловить из нестройного гудения отдельные из них, вроде «кровь», «смерть», «умри», «мозг» и в том же духе.
Скажем так, я слышал не те слова, что могли меня обрадовать. Это бормотание и участившиеся «находки» начинали меня заметно нервировать. Я запел незатейливую песенку, стараясь выяснить голоса, но и это почти не принесло желаемого результата.
Следующий покойник несказанно меня удивил. Это были не старые кости, а вполне свежий труп. Готов заложить душу, что этот парень еще несколько часов назад был жив, здоров и не предполагал умирать.
Я видел его в Кротовьем замке вместе с Балистаном Паргайдом. Отсюда можно сделать вывод, что Лафреса со своими спутниками уже прошла по галерее и обогнала меня на несколько часов. Ловкая стерва!.
Но хоть с этим мертвецом было все более-менее понятно. Даже тупому доралиссцу ясно, отчего помер этот парень — несколько раз всадил себе ярд железа в грудь, то бишь покончил жизнь самоубийством. Рука до сих пор сжимала рукоять засевшего в груди кинжала. Довольно странно сводить счеты с жизнью, особенно без веских на то причин, не находите?
Бормотание пульсировало в голове тупой болью, я морщился, скрипел зубами и никак не мог понять, что за напасть со мной приключилась.