Вот она! Действительно, память меня не подвела. На бумаге изображены те же буквы, что и на полу. Кто-то добрый составил ключ, но забыл упомянуть о том, когда и как его применять.
Я нагнулся и, найдя символ, который был первым изображен на бумаге, надавил на нужную плиту. Она без всяких возражений на дюйм ушла вниз. Все оказалось просто до безобразия (особенно когда под рукой бумага с разгадкой). Всего пришлось поочередно нажать на четырнадцать из представленных здесь семи десятков символов. Как только последняя из плит ушла вниз, в зале раздалось тихое гудение, словно где-то под полом пришли в движение противовесы и блоки, а затем великаны начали медленно поворачиваться ко мне спиной и огненным взглядом к дальней стене.
Я издал победный вопль, словно нашел у себя под кроватью сокровища династии Сталконов.
Путь оказался свободен, теперь грозные великаны уже не смотрели на бассейн, и я неспешным шагом Гордого и Очень Довольного Своей Неподражаемо Гениальной Персоной Победителя направился в нужном направлении.
Вновь загудело, постаменты дрогнули и принялись медленно разворачиваться в обратную сторону. Гордый и Очень Довольный задал стрекача, стараясь преодолеть разделяющее его и бассейн расстояние до того момента, как взгляд статуй вновь начнет угрожать смертью, и не думая, словно в омут головой, прыгнул в черную Дыру.
— А-а-а-а-а тьма-а-а-а-а! — издал я испуганный вопль, понимая, что в самое наиближайшее время мне не удастся коснуться ногами пола.
Дыра казалась безразмерной и очень глубокой. Первые двадцать ярдов я пролетел как камень. Я уже попрощался с жизнью, и в этот самый момент воздух сгустился, мое падение замедлилось, и начался мягкий плавный спуск.
Мне хватило храбрости и ума переставь орать и зажечь «огонек». Я медленно падал в узкой шахте. Ее стены проплывали мимо и исчезали где-то вверху. Возникни у меня желание, я вполне бы мог дотянуться до них рукой. Только по какому-то капризу богов в самом начале падения я не разбил голову о стену. Один раз мимо меня проплыло черное жерло какого-то туннеля. Проплыло и скрылось во мраке — я даже не успел решить, стоит ли мне «сойти» с этой «дороги». Пришлось опускаться дальше. Ноги висели над бездной, и чувствовал я себя не очень уютно. Спустя ярдов двести падение еще более замедлилось, и я оказался в одном из залов шестого яруса, в самом сердце сектора Героев.
Глава 8Пятнашки с покойниками
Шестой ярус — это запредельная граница для людей. Даже в века, когда зло костей огров, зло птицемедведей, теперь свободно разгуливающих по Костяным дворцам, еще не пробудилось, редко кто из человеческого племени набирался отваги спускаться ниже шестого яруса.
Ходили слухи, что были ненормальные, забредающие даже на двенадцатый ярус, но живыми психов после этого никто не видел.
Сектор Героев, расположенный на шестом ярусе, — единственное доказательство присутствия людей на этой глубине. Отчего-то ни эльфы, ни орки не спешили хоронить мертвецов в этом месте, и люди живенько воспользовались досадной оплошностью старших рас. Когда Первые и эльфы ушли из Храд Спайна, Костяные дворцы целиком остались на попечении людей, и те сразу же стали «заселять» пустующий сектор наиболее влиятельными (при жизни конечно же) покойниками.
В течение пяти с половиной веков в секторе Героев ставили гробы и склепы. Удостоиться чести быть похороненным на уровне Героев могли только очень великие и известные люди. Полководцы, воины, проявившие себя в битвах, высшее дворянство, короли.
Потом сюда стали спускать всех без разбору, и в итоге сектор так набили костями, что некоторые даже подумывали, что стоит почистить древние могилы и вместо старых покойников притащить на освободившееся место новых. Но стало лень спускать мертвецов вниз, и захоронения продолжились на верхних ярусах. Глубже шестого оказалось лишь одно людское захоронение — могила Грока, куда я, собственно говоря, и направляюсь.
Люди поняли, почему эльфы и орки не спешили хоронить умерших в секторе Героев, только когда в Храд Спайне пробудилось зло. Почему-то именно здесь ощутимее всего проецировалось Дыхание бездны. Таким зловещим словечком умные головы из Ордена обозвали фигню, поднимавшуюся с Безымянных ярусов и шуткующую с покойниками.
Старые кости, веками пролежавшие в гробах, ни с того ни с сего начинали обрастать плотью, а потом бродить по своим делам. В итоге живых покойников в секторе Героев расплодилось больше, чем тараканов на грязной кухне.
Хорошо хоть они не лезли наверх, а сидели как приклеенные в одном месте, питаясь поднимающимися с глубин эманациями зла. А еще в Ордене говаривали, что творящееся на шестом — попросту детская забава и приходящее из глубин — вовсе не Дыхание бездны, а всего лишь ее отголосок. Я в отличие от того же Халласа (которого начинает трясти от одного слова «Орден») орденским волшебникам склонен доверять, впрочем, как и рукописям Королевской библиотеки. Судя по всему, прежде чем я окажусь на седьмом ярусе, меня могут поджидать оч-ч-чень ба-а-альшие неприятности, которые я не расхлебаю даже солдатским сапогом.
На меня напала мелкая нервная трясучка, и я старался успокоить себя тем, что по шестому ярусу мне следует протопать лишь жалких три часа, а это всего ничего по сравнению с тем же четвертым, где я потерял уйму времени. Да и мысль, что Лафресе и ее компании придется пройти весь сектор от начала до конца, обнадеживала и грела душу. Я пожелал недругам нарваться на полк мертвяков, дабы они прочувствовали на собственной шкуре, каково мне было бродить по Запретной территории.
Надо сказать, что шел я очень осторожно, почти так же, как в самом Начале своего появления в Костяных дворцах. Ежеминутно останавливался и вслушивался в давящую на мозги тишину. Здесь было темно, лишь через каждые двадцать — тридцать шагов шипели волшебные факелы, едва-едва разгоняющие тьму. Тени и мрака предостаточно, есть где спрятаться как мне (я это умею), так и другим (надеюсь, что они как раз не умеют). В любом случае освещенные участки я пролетал как молния, внутренне содрогаясь от перспективы попасть в цепкие объятия мертвяка.
Бурые гранитные стены, низкие потолки (иногда приходилось идти скрючившись), узкие проходы, обилие гробов, по виду ничем не отличающихся от усыпальниц первого и второго яруса. Лишь спустя минут сорок беспрерывной ходьбы узкие, едва освещенные коридоры стали чередоваться с гигантскими (но также слабо освещенными) залами.
Иногда тишину разрывал звук падающих капель. Тогда я замирал и в испуге хватался за сумку с магическими побрякушками, лишь спустя несколько секунд осознавая, что никакой опасности поблизости нет. Запах здесь витал… Не могу сказать, что неприятный, но не обнадеживающий. Затхлость, застарелый пот и едва ощутимый дух гнилого мяса.
На первый «плохой» гроб я наткнулся после того, как в сотый раз перепроверил наличие световых кристаллов и пузырьков с кошачьей слюной в сумке. Создавалось впечатление, что какой-то умник заложил в гроб порох, поджег фитиль, а затем накрыл сверху крышкой. В общем-то теперь каменная крышка зияла развороченной дырой, через которую как раз мог пролезть живой человек. Или НЕ живой.
Я отпрянул от гроба и огляделся. Вроде ничего такого особенного, если покойник и решил прогуляться перед вечным сном, то ушел он достаточно далеко.
Дальше — хуже. Вскоре в каждом зале наряду с уцелевшими гробами можно было насчитать от одной до дюжины развороченных усыпальниц.
На первого усопшего я наткнулся совершенно неожиданно (так всегда бывает), попросту не разглядел его в полумраке зала. Покойник оказался женщиной. Она лежала лицом вниз и была облачена в прекрасно сохранившуюся одежду позапрошлого века.
Пепельная кожа на руках подернута язвами едва начавшегося разложения, длинные и некогда очень красивые волосы спутаны. От дамы совершенно, то есть абсолютно не пахло мертвечиной. Судя по одежде, похоронили ее здесь давненько, и в принципе от нее за прошедшие века должны были остаться одни лишь кости, а никак не плоть, почти не тронутая временем. Это все шутки пробудившегося Кронк-а-Мора.
Она неуклюже двинулась ко мне, и я успел прийти в себя. Перво-наперво отпрыгнул подальше от ее рук, а затем вытащил из сумки стеклянную горошину со слюной кошки и бросил ее под ноги покойнице. Как известно, ожившие зомби не выносят не только солнечного света, но и кошачьей слюны.
Хрипящий мертвец рухнул на пол. Слюна разрушила магию Кронк-а-Мора, удерживающую оживший труп в этом мире. Теперь плоть отваливалась от костей целыми пластами и таяла, источая ужасающую вонь. Действительно, умерщвление плоти оказалось похоже на таяние куска сахара, брошенного в горячую воду. Мне от вида мгновенного разложения и заполнившего зал запаха сильно поплохело, и, закрыв нос и рот рукавом куртки, я отвернулся. Когда немного полегчало и я решил посмотреть, что сталось с мертвецом, то увидел лишь отдельные фрагменты костей и клок волос, плавающий в луже того, что ранее было человеческим телом. Кости постепенно таяли и разваливались, будто кто-то вылил на мертвую целую бочку кислоты.
Брр!
Я вышел из зала, сетуя на то, что вонь накрепко въелась в мою одежду. Теперь не отстираешь. Остановившись в ближайшем коридоре, я сделал то, что давно было пора сделать, — заменил обычные болты на огненный и ледяной.
Увы и ах, мои встречи с ожившими мертвецами только начинались. Чуть дальше по коридору я встретился с еще одним. Этого я услышал задолго до того, как различил его темный неуклюжий силуэт. Тварь стонала и хрипела ничуть не хуже гребца, испускающего дух на пиратской галере. Я быстро отступил назад, подальше от факела, и спрятался за одной из каменных усыпальниц, сжимая в руке световой кристалл. Зомби прошлепал мимо и, не заметив меня, свернул в один из смежных коридоров. Прежде чем продолжить путь, я выждал минутку, чтобы уж наверняка не встретиться с ходячим трупом.
Гуляющих мертвецов оказалось на удивление много. В некоторых залах можно было встретить до двух десятков покойников различной степени подпорченности. Одни бродили из угла в угол, будто заводные игрушки карликов, другие оставались недвижимы, и складывалось впечатление, что они до поры до времени реш