Через минуту на площадку вихрем ворвался Тот-ра. Как раз в тот момент, когда я зачем-то отвязал оболочку Мак-ра от ремней и теперь безуспешно пытался вытащить плотно застрявшую в седле стрелу, на которой буквально повисло тело. Не знаю, зачем я занялся этим сам, не дождавшись помощи. Но просто стоять и ничего не делать было невыносимо.
Взобравшись на крыло рядом, Тот-ра сильным рывком выдернул наконечник стрелы и бережно, будто хрупкий стеклянный сосуд, спустил оболочку Мак-ра вниз – туда, где ее подхватили два подоспевших следом молодых механика.
Через несколько секунд мы уже стояли рядом, перепачканные чужой кровью, рядом с безжизненным телом на камнях. Теперь я мог рассмотреть лицо Мак-ра и… не увидел на нем ничего – ни страдания, ни боли, ни страха. В таких случаях иногда говорят: «на его лице застыло умиротворение», но даже это не было бы правдой. Просто ничего. Будто неумело сделанная глиняная маска.
Я хотел что-то сказать Тот-ра… Что именно? Хоть что-нибудь, лишь бы разрушить это тягостное молчание. Но главный механик меня опередил. Таким образом, каким я не мог предположить. Его слова, больше похожие на утробное рычание, я услышал, буквально поднятый в воздух, повиснув внутри собственного хартунга. Своими большими сильными руками Тот-ра без труда приподнял меня над площадкой, вцепившись в одежду:
– Зачем?.. Зачем?..
От удивления у меня перехватило дух, и что-то пролепетать в ответ я смог только через пару секунд, когда снова оказался на твердой поверхности.
– …Его… Его лишили жизни. Храмовники…
– Зачем? Ты взял его с собой зачем? – снова и снова повторял главный механик.
Я никогда не видел его таким и теперь не знал, что ответить.
– Он сам просил об этом… – только и смог сказать. И тут же столкнулся с мутным от боли и ярости взглядом Тот-ра. Его глаза, которые и так были немного навыкате, сейчас налились кровью и выглядели действительно страшно.
– Последнее, что было… Разбей Ши-те, и не останется ничего. Ты все уничтожил, – говорил он непонятно о чем-то своем.
Главный механик открыл рот, чтобы произнести еще что-то, но промолчал. Только еще раз посмотрел на оболочку Мак-ра на каменных плитах – на то, что еще недавно было одним из лучших механиков острова и механиком Ши-те.
Не в силах больше оставаться здесь, я развернулся и ушел. Куда-нибудь. Лишь бы подальше от тела Мак-ра, механической птицы и главного механика. Подальше отсюда…
Две молодые женщины в проходе отшатнулись от меня в ужасе. Ах да, я же весь испачкан кровью… Но именно сейчас это не казалось важным. Намного сильнее я был испачкан чем-то внутри себя – чем-то невыносимо мрачным, тоскливым и безнадежным.
Удивительно, но единственным, кого я сейчас мог и хотел слышать, был Старик.
– Мне нужно узнать… – сказал я, появившись на пороге его уммы.
Внутри – пыльно, пахнет соломой и старой одеждой. Пахнет старостью, но не так, как в умме Миз-ку. Запах здесь – уютный и где-то даже приятный. На стене зачем-то укреплено огромное старое колесо.
– Что ж, поговорим, – ответил Старик, окинув меня взглядом. Мой вид был ужасен, но, похоже, совсем его не впечатлил. Кажется, последние события в небе тоже остались для него незамеченными. Лишь бы не было ветров.
Мы вышли к скамье. Он сел, я остался стоять.
– Ты говорил… когда-то говорил, что знаешь про создание Ши-те. Помнишь?.. Давно, еще до всего этого, – промямлил я.
– Говорил, – ответил он, внезапно заинтересовавшись пятном на своем хартунге. Так, как будто вид моей одежды, обильно запачканной кровью, заставил его заинтересоваться собственной. – С каких это пор Летуну любопытны слухи? Ты вот сказал как-то…
– Сказал. Но сейчас я тебя об этом спрашиваю.
Память Старика иногда оказывалась неожиданно острой.
– И спрашиваешь почему?
– Не знаю точно… Кое-что случилось. Тот-ра сказал: «Разбей Ши-те, и не останется ничего». Так он сказал.
– Ну да, ну да, не останется ничего от НЕЕ.
– От женщины?.. Ты когда-то говорил, что птица названа в честь женщины.
– Ага, Ши-ку, – спокойно ответил Старик, отдирая от ткани давно засохшую корку. Наверное, впервые он правильно назвал имя птицы. Имя женщины.
– Кто она? – спрашиваю.
– Так тебе зачем? – прищурился он, вдруг посмотрев прямо на меня.
Его глаза – бесцветные, выгоревшие от солнца.
– Просто скажи.
– Женщина, – пожал плечами Старик и снова уткнулся взглядом в хартунг. – Просто женщина. Помню ее как сейчас. Знаешь, такая прямая, как палка, и еще лицо…
– Неважно, – нетерпеливо перебил я его. – Кем она была для Тот-ра?
– Ну, а кем бывают для нас женщины? – Старик снова улыбнулся хитро. – А, Летун? Или ты пока не знаешь? Ну да, летунам тяжело приходится. Так я расскажу тебе…
– Не надо, – отвечаю. – Где она теперь?
– Давно нет.
– Что с ней случилось? – спрашиваю, раздражаюсь тому, как приходится выдавливать из Старика сведения по капле именно в те редкие случаи, когда это действительно нужно. Похоже, ему это нравилось. Наверное, в такие моменты он чувствовал себя полезным.
– Лишилась жизни, да. Знаешь, такая Церемония была, ох! Как сейчас помню…
– Старик, я не о Церемонии. Почему она лишилась жизни?
– А чего лишаются жизни молодые женщины, а?
– Просто скажи.
– Новую жизнь производила на свет, – проворчал Старик, лишенный удовольствия пуститься в словоблудие. – Как же зовут ее?
– Ши-ку?
– Да нет! Новую жизнь же. Мак-ра, может?
Мак-ра. Как же еще.
Я должен был догадаться сам. Слишком узнаваемыми были эти высокие скулы, слишком похожим казался этот рисунок жилистых рук, коротких, но ловких пальцев.
«Последнее, что было… Разбей Ши-те, и не останется ничего. Ты все уничтожил».
– Ясно, – говорю безо всякого выражения в голосе. Старик говорит долго, слишком долго. Рассказывает какие-то старые сплетни и давно перевранные истории, но я почти его не слышу. Перед глазами – Тот-ра, держащий оболочку Мак-ра бережно, как хрупкий и ценный сосуд.
29. Книговеры, крючья и наездники
Мои догадки оказались верными. Храмовники действительно атаковали конденсаторы целенаправленно, точно зная, где именно они находятся. Обычные, старые купола для сбора воды пострадали мало – их керамометаллические стенки отразили большинство стрел, направленных в них. Лишь один временно вышел из строя, получив пробоину.
Намного более ощутимой была потеря большого лопастного конденсатора – чуда инженерной мысли механиков Конструкта. В те дни холодного полуцикла, когда воздух был просто-таки наполнен влагой, а туманное марево Ничто поднималось из бездны заметно выше, эта машина давала воды больше, чем несколько обычных конденсаторов вместе взятых.
Еще в небе, глядя, как храмовые птицы таранят колесо, я подумал, что восстановить это не удастся. На земле это стало понятно окончательно в тот самый момент, когда я вышел на широкую площадь Созерцания Восхода Солнца. Несколько лопастей лежали рядом, будто скомканные и выброшенные огромной рукой, а сам круг конденсатора безнадежно накренился и подмял одну из опор.
Вряд ли все это подлежало восстановлению. По крайней мере, в ближайшее время. Слишком много забот появилось у механиков в последние луны, но даже если бы у нас хватало специалистов, среди них не было тех, кто создал этот конденсатор. Те, кто придумал эту машину, уже давно отправились в Ничто. Вместе с островом.
Зевак на Площади было немного, но и их оказалось вполне достаточно, чтобы почувствовать, что уныние буквально витает в воздухе. Люди бесцельно ходили вокруг изувеченной машины, а какой-то старик уселся прямо на камни и о чем-то сокрушался, то поднимая руки вверх, то снова их опуская.
– Преимущество в силе до сих пор на их стороне. Но у нас есть преимущество важнее – желание защитить себя и свой уклад! – с жаром говорил Мику-ра, вышагивая по умме Закона. Я слушал его, сидя на ковре. Тут же был Бхад-ра, какой-то юный наездник со слегка ошарашенным видом и двое законников – Сог-ра и полная его противоположность, добродушный мужчина преклонных лет с кипой таблиц в руках.
– Защищаться на своей земле легче, чем нападать на нее с неба! – продолжил Мику-ра.
– Слова, слова… – вяло протянул пожилой законник, раскладывая таблицы перед собой. Чувствовалось, что к новому лидеру он относится снисходительно. – У них все еще много механических птиц, и они решительно настроены…
– И что теперь? – набросился на него Мику-ра. – Сидеть и ждать, пока они все тут разрушат? Дожидаться, пока Тиа-ра отправится к Началу, а потом признаться, что мы тут все ошибались?
– Нет-нет, я это не имел в виду… – пошел на попятную его оппонент, не ожидая такого напора.
С опаской он покосился на меня – так, будто я уже отправился к Началу, но по какому-то нелепому стечению обстоятельств до сих пор сижу здесь.
– Я просто сказал, что защищаться так же трудно, как и нападать. Или даже труднее, ведь есть что терять… А защищаться нечем… Или почти что нечем.
Еще несколько дней назад такой разговор вызвал бы у меня бурю эмоций. Но не сейчас. Я слушал законников вполуха, не придавая всему этому избыточной важности. Сколько было разговоров? Сколько еще их будет?
В таком темпе происходящего мне осталось только успевать отмечать про себя беседы с законниками и полеты, каждый из которых может стать последним. Все это двигалось по кругу быстрее и быстрее. И чем быстрее, тем больше притуплялось чувство опасности. Наверное, я стал живым оружием на самом деле. Но если такое оружие уже не сомневалось перед тем, как отправить к Началу очередного храмовника, то терять кого-то из близких было тяжело… Невыносимо тяжело, я бы сказал.
– Нечем? – снова впившись взглядом в пожилого законника, многозначительно переспросил Мику-ра. – Ты это сказал?
Несмотря на внушительную разницу в возрасте, тот уже успел почувствовать себя неуютно. Еще минуту назад он смотрел на Мику-ра добродушно и снисходительно, а теперь искал, куда спрятать взгляд. Как провинившаяся новая жизнь, которую поучают.