Он лежал на боку, свернувшись и укрывшись курткой-плащом, а Роберт, сидя у него в ногах, осторожно переворачивал хрупкие страницы старинной книги.
Где-то в недрах Дома звенели протестующие глаголы: ма Нэн отмывала Мяушшу от фиолетового мыла.
– Кажется, появляются, – неуверенно сказал Роберт. – Хотя… Может, не такие, как надо?
– А какие «надо»? Они у каждого свои, – сипло сказал Джосс. – Почитай вслух, а?
Роберт кивнул и начал медленно читать с того места, на котором остановился:
– …И вернулись они в решете, в решете
Через двадцать без малого лет,
И сказали друзья: – Как они подросли,
Побывав на краю отдаленной земли,
Повидав по дороге весь свет!
И во славу пловцов, что объехали мир,
Их друзья и родные устроили пир
И клялись на пиру: – Если мы доживем,
Все мы тоже туда в решете поплывем!..
За морями – вдали
От знакомой земли —
На неведомом горном хребте
Синерукие Джамбли над морем живут,
С головами зелеными Джамбли живут.
И неслись они вдаль в решете![4]
– Мяушшин любимый стих, – зевая, сказал Джосси. – Я ей все время читаю про джамблей, но так и не понял, что такое «решето»… А как по-твоему, что это такое?
– Наверное, межзвездный корабль, – предположил Роберт. – Древние дикие разведчики отправились в планетную систему, в которую еще никто не летал, на старом-старом корабле. Все их отговаривали, но все-таки они добрались туда, где жили синерукие инпы джамбли, торгующие сыром и безусыми котами!
– А мне кажется, дело было на Старой Земле и они плыли по океану, – прохрипел Джосси.
По волнам они плыли и ночи и дни,
И едва лишь темнел небосклон,
Пели тихую лунную песню они,
Слыша гонга далекого звон:
«Как приятно нам плыть… кха… в тишине при луне
К неизвестной, прекрасной, далекой стране.
Тихо бьется вода о борта решета,
И такая кругом красота!..»
– Может, волны были гравитационными? – не сдавался Роберт. – А вода билась потому, что у них сломался водный резервуар:
Но проникла вода в решето, в решето,
И, когда обнаружилась течь…
– Ну, не знаю… – сонно пробормотал Джосси.
– Все-таки в старых книгах никакого поряд– ка, – пожаловался Роберт. – Где, кто, куда – ничего непонятно!
– Притащи парочку своих книг, – с закрытыми глазами попросил Джосси. – Хочу посмотреть, какие они…
– Обычные мыслекниги или альтернативки?
– Что такое альтернативки? – Джосси приоткрыл один глаз.
– Книги, в которых можно выбирать разные концы.
Джосс распахнул оба глаза и вытаращил их так, что стал похож на мокрую Мяушшу.
– То есть… кха… в альтернативных «Трех мушкетерах» можно сделать так, что Констанция не умрет?
– Я не читал «Трех мушкетеров», – признался Роберт. – Но наверняка можно. В альтернативках бывает много разных концов.
– А-а… О-о… – простонал Джосс, наполовину свесившись с кровати. – Я еще слишком слаб для таких офигительных открытий…
– Детка, тебе плохо? – вскричала ма Нэн, влетев в комнату.
– Я пошутил! – Джосс быстро сел – и снова раскашлялся.
Следом за Нэн вошла Мяушша – вернее, вкатилась, потому что после мытья распушилась так, что ее ножек почти не стало видно.
– А па НЕ починил мыслелет! – подскочив к Робби, заявила она. – Он его СЛОМАЛ! И погода снаружи – фу! Ураган! Землетряс! Летать нельзя– нельзя-нельзя!
– А врать можно? – укоризненно сказала ма Нэн, щупая лоб Джосси. – Вообще-то Геф как раз просил передать, что батарея мыслелета полностью заряжена, и…
– Разряжена! – взвизгнула Мяушша, обхватив Роберта за ноги, чтобы не дать ему встать. – Робби остается здесь! Сидеть! Лежать! Не уходить!
– Милая, Робби ведь не питомец, ему нужно вернуться к семье, – мягко сказала ма Нэн.
– Он уже в семье! Он у нас!
– Я прилечу завтра, – пообещал Роберт, осторожно погладив пушистую голову. – И покатаю тебя на мыслелете, идет?
Два круглых голубых глаза, глядящих на него с требовательной мольбой, поморгали, а потом с возгласами: «Да! Летать! Летать!» – Мяушша выпустила его и радостно запрыгала по комнате.
– Ой, а куртка-то! – всплеснула руками ма Нэн. – Я ее вычистила и высушила, а принести забыла. Доча, принесем Робби куртку?
Мяушша поколебалась, но все-таки выкатилась за дверь вслед за мамой, напоследок напомнив Роберту:
– Завтра – летать!
– Ты завтра точно вернешься? – спросил Джосс.
– Обязательно… Если меня снова не запрут.
Роберт встал и убрал книгу на полку. Он старался не думать о том, что ждет его дома, но в голову лезли мысли одна страшнее другой. И он не мог решить, что его пугает больше: встреча с отцом и тетей Люсильдой или возможная новая встреча с андроидом-убийцей.
– На, возьми… – Джосси протянул другу клык. – И знаешь что? Возьми еще вот это….
Он стащил через голову три шнурка, на которых болтался Охранник.
– Меня все равно еще нескоро выпустят из Дома, а всякие там тигрожути и чехвосты гуляют, когда хотят… Тебе Охранник нужнее.
Роберт взял тяжелый металлический кружок и недоверчиво уставился на Джосса.
– Точно можно взять? Па Геф не рассердится?
– Да ни в жизнь.
– Спасибо!!!
«Попробуй сунься ко мне теперь, нитубский убийца!»
Роберт посмотрел на клык, который держал в другой руке, и, чуть поколебавшись, отдал свое сокровище Джосси.
– Пусть клык пока побудет у тебя. После поменяемся обратно.
– Правда?
Джосси просиял так, что Роберт перестал жалеть о временном расставании с тигрожутким сувениром.
Он надел через голову три шнурка (второй и третий шнурки явно были страховкой от невезучести Джосси) и убрал Охранника под рубашку. Что за начинку запихал па Геф в эту штуку, Роберт понятия не имел, но, когда прохладная ребристая тяжесть легла ему на грудь, скорое возвращение в Виндзор перестало выглядеть надвигающейся катастрофой.
Глава 14Наказание
Виндзор снова стал другим.
Усовершенствованный па Гефом «Неустрашимый» мчался над парком так быстро, что внизу все слилось в пестрое пятно, но метров за двести до замка Роберт сбавил скорость.
Вот это теперь его дом?!
Вместо ярко-желтого замка, широко раскинувшегося на зеленой траве, впереди вставал узкий мрачный ужас. Прямоугольные башни из черного камня заканчивались острыми, как копья, шпилями, окна-щели светились так, будто внутри полыхал пожар. В центре самой большой башни скалилась выступающая из стены голова дракона; пробитые в черной каменной морде глаза и распахнутая пасть с каменными клыками тоже мерцали красным. Замок окружала глухая стена без ворот, зубцы которой почему-то шевелились… Подлетев ближе, Роберт понял, почему.
Это были не зубцы, а птицы! Сотни черных птиц, которые при приближении шара взмыли со стен и ринулись к мыслелету с хриплыми воплями:
– Явился! Явился! Явился!
Кажется, Роберт тоже что-то заорал. Он резко нырнул к земле, чтобы уйти от кошмарной стаи, но, в отличие от птичек с сердечками, черные твари не дали от себя оторваться: они окружили шар со всех сторон, продолжая злорадно голосить:
– Явился! Явился! Явился!
– Отстаньте!
Роберт нашарил под рубашкой Охранника и вцепился в него, не понимая, почему тот не действует…
Нитуб, ясное дело, почему! Птицы были иллюзорными. Они не могли напасть и ранить, они могли только орать и хлопать крыльями, пытаясь загнать мыслелет к главной башне, к красной пасти дракона…
У Роберта мелькнула мысль пролететь сквозь стаю и дать деру. Но пусть птицы и были иллюзорными, в замке его ждала неиллюзорная семья и неиллюзорное наказание, которого все равно не избежать.
Закусив губу, он повел шар вверх, к дракону.
Птицы тут же замолчали и черными вереницами потянулись рядом, словно конвоируя преступника.
В десяти метрах от зубастой пасти Роберт дрогнул, его мысли всполошенно завопили: «А может, не надо?» и «А вдруг внутри настоящий огонь?»
Мыслелет остановился, и птицы закаркали снова:
– Вперед! Не трусь! Вперед! Вперед!
– Заткнитесь! – крикнул им Роберт, втянул голову в плечи и повел шар между двумя рядами каменных зубов, в багровую глубину драконьей пасти.
Птицы остались снаружи.
* * *
Мыслелет вынырнул в высоком круглом зале, и Роберт облегченно вздохнул. Вот почему драконья глотка отсвечивала красным! В зале пылал камин, уходящий под потолок, а на стенах в железных держателях горели старинные факелы.
Роберт медленно повел «Неустрашимого» вниз, мимо укрепленных на стенах заржавленных щитов, мимо факелов, чье трепещущее пламя оставляло черные пятна на сером камне, мимо перекрещенных мечей и копий, мимо прибитых к темным доскам отрубленных голов кабанов и волков…
– Яви-ился! – грянул в зале гулкий крик.
Роберт, вздрогнув, посмотрел вниз: возле круглого массивного стола стоял Стивен и надрывался с интонациями черной птицы:
– Яви-ился! Дядя Га-арольд, он здесь!
Роберт опустил мыслелет на пол, вымощенный грубыми камнями, откинул купол, вылез, и в стене тут же открылись две почти незаметные двери: из одной вышел отец, из другой – тетя Люсильда.
Отец был в обычном деловом костюме, и по его лицу, как всегда, ничего нельзя было прочесть. За тетей Люсильдой волочился шлейф длинного черного платья, ее лицо под пышной прической застыло в ледяном негодовании.
Гарольд Сингер подошел к столу, отодвинул деревянное кресло с высокой спинкой, сел и молча уставился на сына. Тетя Люсильда осталась стоять со сложенными на груди руками, глядя куда-то поверх головы племянника. На физиономии Стивена, быстро занявшег