Кавалеры, хоть и ожидали чего-то подобного, привычно вздрогнули.
– Где? – нервно спросил Светлейший.
Кавалеры переглянулись, командующий Центральной группой войск маршал Мюритц побледнел, поскольку чутьём своим, обострившимся в сей миг невероятно, понял, куда клонит Светлейший.
– Где обещанные вами ключи от ворот Кобурга, разлюбезный мой Мюритц? – вскричал властитель Эрнст. – Уже неделю без малого вы топчетесь под стенами этой крепостишки! А время идёт! А инициатива уходит!
– Кто уходит? – звучным шёпотом поинтересовался у соседа кавалер Нимитц. Соседом этим оказался кавалер Кларик. Он с неудовольствием оглядел кавалера Нимитца, на что кавалер Нимитц не дрогнул ни одним лицевым мускулом, храня на своей физиономии выражение терпеливого ожидания ответа.
– Инициатива, – тихо сказал наконец Кларик, медленно и внятно.
– А, – сказал Нимитц, вежливо кивнул, затем оглянулся на своего адъютанта.
– Я запомню, – басовитым шёпотом сказал адъютант.
– Разговорчики! – рявкнул Светлейший. – Яхтиц уже практически покорил южные области, меченосцы скованы маками, что вам ещё надо для успеха, а, разлюбезный мой Мюритц?
– Мы, – заикнулся Мюритц, – то есть я…
– Что? Ну? Что? – напористо спросил Светлейший.
– Мы готовим штурм! – отчаянным голосом выкрикнул маршал.
– Когда? – быстро спросил Светлейший.
– З-завтра, – сказал Мюритц и покрылся холодным потом.
– Только потрудитесь сделать так, чтобы это был окончательный, решающий штурм! – выкрикнул властитель Эрнст.
И вышел из шатра, громко хлопнув дверью. Собственно, это не совсем верно сказано, ибо в шатрах не бывает дверей, но ощущение было именно такое – как будто Светлейший вышел, громко хлопнув дверью. Следом за ним, укоризненным взглядом оглядев всех присутствующих, вышел кавалер Кларик. Седовласый Карел тяжко вздохнул и тоже вышел следом. Кавалер Кларик парадоксальным образом легко, нисколько не торопясь внешне, догнал стремительно шагающего к своему шатру властителя Эрнста. Некоторое время они так и шагали – высокий, сердитый властитель и невысокий, округлый внешне шеф Тайной коллегии кавалер Кларик, вызывая у просвещенного зрителя разного рода ассоциации.
– Светлейший, – почтительно обратился Кларик к Властителю.
– Кто здесь? – оглянулся Светлейший. – А, это вы, Кларик. Что там у вас?
– Все меры относительно Претендента мною приняты. Я почтительно прошу разрешения отбыть к Дол-редуту для осуществления некоей операции, детали которой вы изволили обсудить со мной накануне.
– Да, – отрывисто сказал властитель Эрнст. – Конечно. Отбывайте.
И пошёл дальше.
– М-да, – сказал, наконец, маг. Повод для столь неопределённого высказывания был весьма уважительный. Прибайхрайтэрлэндсколесье выглядело как-то не так. Деревня утопала в зелени садов, дома вроде бы были целы и невредимы, но…
– Ни одного дыма, – вздохнул Бухэ Барилдан. – Они тут что, мясо сырым едят?
– Тихо как, – сказала Аманда.
– Хоть бы корова промычала, – вздохнула Белинда и потесней прижалась к Микки. Микки покосился на неё и расправил плечи. Получилось плохо, поскольку к расправленным плечам должен прилагаться уверенный взгляд, а с этим у Микки в миг сей были большие проблемы.
– Так может, нет их, коров-то, – сказал маг.
Все помолчали, глядя на деревню. Покидать опушку леса, надёжно укрывавшую их от новых неприятностей, покидать категорически не хотелось. Даже Бэйб, Бойб и Буйб утратили свою обычную живость и тихонько сидели подле Микки.
– Скажете тоже, – неуверенно сказала Белинда, – какая же деревня без коров-то.
Маг не ответил.
Белинда осторожно перевела взгляд на Микки. Лицо владетеля Бленда показалось ей незнакомым. В нем словно сталь проступала, таким оно было серьёзным и мрачным.
– Пошли, – сказал юный с’Пелейн, и действительно пошёл, раздвигая густой подлесок.
– Пошли, – сказала Белинда и пошла за владетелем Бленда. Следом затрусили свиньи.
Маг вздохнул – он предпочёл бы выяснить всё путём визуального наблюдения с опушки, но тоже пошёл. Бухэ Барилдан очень вежливо подтолкнул в спину мешавшую ему пройти Аманду, вынудив её тем самым сделать несколько чрезмерно быстрых шагов вперёд.
В общем, так или иначе, но все пошли следом за Микки.
Они шли по полоске зеленеющей ржи. Глаза у всех были серьёзные, а у Аманды с Белиндой даже немного напуганные, и каждый невольно поглядывал на покрытую копотью пожарища одинокую трубу – всё, что осталось от дома.
– Здесь был пожар? – спросила Белинда.
– Не знаю, – ответил Микки, глядя на чернеющую трубу. – Вот ещё один.
– Где? – спросила Аманда.
– Левее смотри.
– Ага… вижу, – сказал Аманда, углядев ещё одно пожарище – закопчённую печь посреди кучи золы. Белинда снова украдкой взглянула на своего возлюбленного. Лицо Микки стало ещё жестче, скулы затвердели, рот сжался в прямую линию.
Более пожарищ на пути не попадалось. Дома стояли целые, на вид невредимые. Теперь они шли по деревенской улице, жуткой в своём безмолвии.
Хоть бы собака облаяла, подумал Хромой Сом.
– Никого, – выдохнула Аманда.
– Ты чего это? – спросила Белинда у подруги. Та слабо улыбнулась в ответ.
– Что-то мне нехорошо.
Вид у Аманды действительно был неважный. Вдова меченосца была бледна, и зажимала рот ладонью. Её вроде как тошнило.
– Ты куда? – сказал Микки. Слова эти обращались Бухэ Барилдану, который решительно свернул к ближайшему двору.
– Посмотреть, – ответил здоровяк. – Вдруг еды найду.
Мысль эта неожиданно показалась весьма здравой. Все вдруг вспомнили, что ничего не ели со вчерашнего дня, а здоровяк уже шёл по двору, постепенно ускоряя шаг.
В дом вваливались уже гурьбой, торопясь и мешая друг другу. Внутри царила обстановка присущая дому, который покидали в спешке – всё перевёрнуто, какая-то рухлядь на полу.
– Сейчас, – деловито сказал Бухэ Барилдан, откидывая крышку люка, вделанного в пол, – сейчас посмотрим, что тут в погребе.
Все остальные сгрудились вокруг, нетерпеливо наблюдая за алхиндцем, спускающимся в погреб, из которого и впрямь тянуло какими-то съестными запахами.
– Сейчас, сейчас, – нараспев бормотал в глубинах погреба Бухэ Барилдан, – отойдите! Темно же!
Все тут откликнулись на призыв, люди ведь воспитанные были, каждый совершил некое движение, но результат был удивительный – все ещё теснее сгрудились вокруг, отчего в погребе, само собой, светлее не стало. Бухэ меж тем уже лез обратно, прижимая к груди какую-то снедь. В голосе его сквозили по-настоящему нежные нотки, когда он выбрался наверх и шмякнул о пол увесистую кадушку, на крышке которой лежал увесистый окорок.
– Вот, – сказал Бухэ, любовно поглаживая окорок. Затем он молодецким движением выбил крышку – по дому распространился резкий запах квашеной капусты, вынул из-за голенища нож и принялся разделывать окорок. Все жадно принялись за еду, приминая капусту в горсть, ухватывая куски окорока, смачно жуя и, даже, о ужас! громко чавкая. Кто-то, может, скажет, что квашеная капуста и окорок – это невкусно. Но, видите ли, в чём дело… в вопросах вкусовых ощущений многое зависит от привходящих обстоятельств. Так блюдо, за которое в ресторане уплачено двадцать уедов, просто не может быть невкусным. Кабачковая икра, со свистом уплетаемая на пикнике, отчего-то совершенно не естся дома. Длительное воздержание делает очень вкусной любую еду.
Потом в доме как-то вдруг потемнело, и некий растерянный бас сказал:
– Э-э-э… Приятного аппетита.
Дверной проём практически целиком закрывал здоровенный мужчина, и вид при этом имел весьма изумлённый.
– Кушайте, кушайте, – печально говорил владелец растерянного баса. Впрочем, теперь мы имеем возможность познакомиться с ним поближе. Владельца баса звали Купа Лоск, он являл собой довольно крупный образчик мужчины традиционно селянской наружности – крепкие мозолистые руки, крупные черты лица, широкая кость, усы, печален же он был вовсе не по причине появления нежданных гостей. Гости, к слову сказать, в подобном словесном стимулировании нисколечко не нуждались. Сидя за столом, они с аппетитом поглощали всё, что смог предложить им Купа Лоск.
– И сколько их было? – спросил Микки.
Хромой Сом внимательно посмотрел на владетеля Бленда. Юный с’Пелейн был весьма серьёзен. «Ох» – подумал маг. Ему вдруг пришло в голову, что Микки в этот миг как никогда более похож на Претендента.
– Сотня, – ответил Купа Лоск. – Старосту убили, дома пожгли.
– Как убили? – дрогнувшим голосом спросила Белинда.
– Спьяну, – вздохнув, ответил Купа Лоск. – Вечером напились, и… пошли в разгул.
Все замолчали, всяк про себя обдумывая услышанное.
– Давайте спать, – сказал Микки. – Завтра нам рано вставать.
Все, за исключением Купы Лоска, удивились тому обстоятельству, что юный с’Пелейн начал отдавать указания.
– Зачем? – первой очнулась Аманда.
– Мы идём в Бленд, – сказал Микки. – Лошадей нас у нас нет, так что пойдём пешком. Посему встанем пораньше.
И все начали готовиться ко сну. Хромой Сом на отведённом для ночлега сеновале, некоторое время лежал с открытыми глазами, слушая заливистый храп Бухэ Барилдана и дивясь про себя столь стремительно формирующейся у людей привычке повиноваться Микки с’Пелейну. Впрочем, длилось это недолго – через несколько минут усталость взяла своё.
– Кстати, – сказал комендант Захариус. – А как вы сюда попали?
– Это детали, которыми вы смело можете пренебречь, – отвечал на это кавалер Кларик. Здесь надо отдать ему должное: шеф далеко не всякой Тайной коллегии осмелится собственноручно явиться в логово врага, пусть даже и для очень важного разговора. – Сами понимаете, в наших с вами интересах вести подобного рода переговоры лучше с глазу на глаз.
– Я понимаю, – с оттенком лёгкого нетерпения в голосе сказал комендант Захариус. – Давайте лучше ещё раз обсудим все условия.
– Хорошо, – сказал кавалер Кларик самым покладистым тоном. Он опёрся локтями о стол, и лицо его, и так не очень хорошо видное при неверном свете свечи, целиком оказалось скрыто капюшоном. – Вы сдаёте нам Дол-редут, – при этих словах комендант Захариус сморщил лоб в недовольной гримасе. – И я лично передаю вам двадцать пять тысяч уедов. Кроме того, вы получаете право на земельный надел в Южной области и статус гражданина Дакаска. Ещё десять тысяч я передам вам прямо сейчас в качестве задатка.