Путь наверх оказался долгим.
Позже она узнала, что апартаменты Гальяганте занимали четыре этажа: нижний для слуг, три верхних для хозяина и его гостей. Но в медлительном темном ящике кухонного лифта эти четыре этажа растянулись на все двадцать. Казалось, путешествие никогда не кончится. Хотя она старалась об этом не думать, ей не давала покоя фантазия, что она заперта в коробке, ползущей в бесконечном пространстве между звездами.
У нее заболели плечи, потом и руки.
Пот из подмышек стекал по бокам. Блузка промокла насквозь. Джейн проклинала себя за то, что не сняла Пакову куртку, прежде чем лезть сюда. В ней было просто невыносимо жарко. Она точно сварится в этой штуке.
Кабинка была обита кожей. Шляпки обойных гвоздей впивались ей в задницу. Джейн слегка подвинулась, но без толку. У нее свело живот и затекла нога. Под кожу будто напихали булавок. Джейн намотала веревку на руку, застопорила кабинку и принялась растирать ногу, чтобы вернуть ее к жизни. Проделывая это, она не забывала прислушиваться к наружным звукам.
Джейн поднялась уже высоко. Если не удержит веревку, то упадет и наверняка убьется.
Ладони вспотели. Она по очереди вытерла их о джинсы. И снова двинулась вверх.
Вверх и вверх, через темноту.
Наконец с высоты опустилась светящаяся щель, поравнялась с глазами Джейн, переместилась к ногам. Девушка остановила кабинку. Затаила дыхание, прислушалась.
Снаружи послышались шаги.
Джейн намотала веревку на ногу, чтобы кабинка не провалилась вниз, и взяла Руку Силы. Необходимость соблюдать тишину делала любое ее движение мучительно медленным. Джейн выдавила из кармана зажигалку.
Пинком распахнула дверь.
Гном в ливрее дома Гальяганте испуганно вытаращился.
— Эй! — воскликнул он. — Что за…
Она коснулась зажигалкой фитиля. Родился огонек.
Глаза гнома, поймав пламя свечи, расширились. Крошечная светящаяся точка плясала в черном зрачке каждого из них.
Джейн зажгла вторую свечу.
— Где Гальяганте? — спросила она.
Гном держал в руках серебряный поднос. На нем стояли два бокала, лежали салфетки и пустой шприц.
Они находились в столовой. Невероятно длинный стол, уставленный большими серебряными подсвечниками, немного не доходил до дальней стены. Гном полуобернулся и подбородком указал на далекую дверь.
— В хозяйской спальне, — сдавленно произнес он. — С подругой.
Джейн зажгла третью свечу.
— Есть в квартире кто-нибудь еще?
— Нет. Только он. Я. И другая.
Загорелся четвертый огонек. Восемь его меньших братьев горели в гномьих глазах.
— По-моему, тебе хочется пойти и прилечь.
— Да.
Словно во сне, гном прошагал мимо нее и вышел в коридор. Лифт узнал его и открыл двери. Он исчез.
Времени оставалось немного. Руку можно было зажечь только один раз. У нее имелось в запасе около двадцати минут.
Джейн приступила к работе.
Найти что-нибудь подходящее для кражи оказалось труднее, чем она себе представляла. Избегая хозяйской спальни, Джейн быстро обыскала прочие комнаты. Все они оказались большими, прекрасно обставленными и бесполезными для ее целей. Она проходила мимо секретеров из тигрового клена и чудесных резных комодов красного дерева. Хрустальные вазы пенились белоснежными тюльпанами или бледными губками, что цветут только ночью. Ноги утопали в коврах — чтобы соткать такие, кто-то потратил всю жизнь. Кредитная карточка, привязанная резинкой к Руке Силы, должна была привести ее к богатствам Гальяганте, но Рука тянулась ко всему, к чему бы Джейн ее ни поворачивала. Это сводило с ума. Все здесь было дорогое, и ничего нельзя было заложить.
Минуло шесть минут. Оставалось четырнадцать.
Стремительно, бесшумно она обыскивала комнату за комнатой. На стенах салона висели картины, изображающие вопящих борцов в стеклянных загонах и изящных господ, тяжело склонившихся над белыми фарфоровыми раковинами. Все самое лучшее — для Гальяганте.
Оставалось девять минут. Джейн оказалась в тупике гардеробной, лишенной окон. Рука Силы сделалась ледяной и принялась извиваться у нее в кулаке. Джейн открыла стенной шкаф, отодвинула в сторону шелк и твид и обнаружила сейф в стене. Он оказался с хитростями, но в конце концов признал кредитную карточку Гальяганте и открылся. Внутри лежала пачка банкнот — она пролистнула их: хватит на оплату всех ее нужд, — а также различные ценные бумаги и небольшое количество драгоценностей.
Наконец-то! Джейн скинула с плеча рюкзак и затолкала в него банкноты. Бумаги она оставила. Кольца, булавки, бриллиантовые браслеты распихала по карманам куртки.
Осталось четыре минуты.
Она проходила через столовую, когда глаз ее зацепился за подсвечники. Они были тяжелые и мягко мерцали серебром. Почти бессознательно Джейн протянула руку за одним из них.
И ее ударило током. Ладонь в перчатке стиснула подсвечник и не отпускала. Мышцы свело судорогой.
— Хозяин! — орал подсвечник. — Хозяин! Воры!
— Пусти! — крикнула Джейн.
Подсвечник было не сдвинуть. Он словно прирос к столу. И продолжал вопить:
— Воры! Воры!
— Что здесь происходит?
С грохотом распахнулась дверь.
Джейн развернулась и увидела в дверях Гальяганте. На нем был шелковый халат, наспех прихваченный на талии. За его спиной виднелось полузавешенное балдахином ложе. Рама его была белой, и резные деревянные опоры в виде двух гончих, стоящих на задних лапах, удерживали покрывало так, что его край повторял верхний изгиб основания. Среди подушек покоился кокон света. Внутри мелькало что-то полуразмытое, извивающееся. Нимфа.
Дверь закрылась. Гальяганте гневно шагнул вперед. Взгляд его был ужасен, он казался воплощением силы. От эльфийского владыки поднялся ветер. Он яростно хлестал Джейн, отбрасывая ей волосы назад. Она выставила перед собой Руку Силы. Ее огоньки затрепетали, прилегли и погасли.
Джейн попыталась отступить, но проклятый подсвечник держал ее в плену.
— Хозяин! Спаси меня!
Она едва соображала из-за его воплей.
— Я тебя знаю. — Гальяганте, хмурясь, навис над ней. — Студентка… алхимик, не так ли?
Он щелкнул пальцами, и подсвечник умолк. Ветер стих.
С удивительной нежностью он снял у нее со спины рюкзак и пошарил в нем. Банкноты он аккуратно собрал в стопку и отложил. Оставив рюкзак на столе, запустил руки к ней в карманы и вынул драгоценности.
Джейн даже не пыталась сопротивляться. Она попалась.
— Думаю, это шанс. — На губах его огоньком промелькнула загадочная улыбка. — Но какого рода?
Он оглядел ее с головы до ног и продолжил задумчиво:
— Что бы мне с тобой сделать?
Глаза Джейн непроизвольно наполнились слезами.
— Отпустите меня, — прошептала она.
Гальяганте поднял Руку Силы и с удивлением начал ее рассматривать, цокая языком.
— Не порти хорошее впечатление, — сказал он грубовато. Затем положил Руку Силы и протянул ладонь, чтобы расстегнуть молнию на куртке Пака. Запах застарелого пота хлынул оттуда волной. — Что это?
Эльф расстегнул две верхние пуговицы у нее на блузке и снял с шеи икеевскую чайную ложку.
— Ого! — Не скрывая своего восхищения, он покачал шнурок с ложкой на пальце. — Представляю, что я должен был бы…
Щелкнула дверь в спальню, и на пороге появилась обнаженная и растрепанная фигурка.
— Когда ты… — Она осеклась, и потрясенный голос спросил: — Джейн?
Гальяганте напрягся и, не оглядываясь, рявкнул:
— Жди меня в спальне! Закрой за собой дверь!
Она послушалась.
— Это была Сирин, — сказала Джейн.
— Забудь о ней. — Выражение лица у эльфа сделалось отстраненным, чуть рассеянным, словно он колебался на пороге решения. — У нее своя судьба. Подумай о собственной. — Затем резко рассмеялся. — Я намерен отпустить тебя.
— Спасибо, — скромно произнесла она.
— И собираюсь сделать тебе предложение.
Джейн вздрогнула, но промолчала.
— Если ты переживешь Десятину — а, судя по твоему виду, это очень большое «если», — приходи в мою контору и потолкуй с моими людьми. У меня найдется для тебя работа. Выгодная работа. Даже приятная, по некоторым меркам.
Он снова щелкнул пальцами, и подсвечник отпустил ее. Она отступила на шаг, потирая локоть. Рука не слушалась и болела.
Гальяганте вернул рюкзак, но оставил ложку себе. Жестом указал ей на лифт.
— Теперь можешь уйти. Только, пожалуйста, обычным путем.
Затем поднял канделябр и кинул его подменышу. Она машинально его поймала.
— Вот. Возьми. В залог серьезности моих намерений.
Еще до прибытия лифта он вернулся в спальню. Джейн смотрела, как за ним закрывается дверь, а потом отправилась домой.
На другой день Джейн сидела на лекциях как лунатик. Наступила оттепель, и студентам велели повсюду отворить окна. Внутрь хлынул свежий, ледяной воздух, замораживая термостаты, заставляя батареи шипеть паром от бешенства в тщетных усилиях выровнять температуру. Мелкие восходящие потоки теплого воздуха шевелили бумаги и пускали по коридорам маленькие пыльные смерчи.
Это было бы приятно, не чувствуй она себя настолько оторванной от реальности. Все казалось далеким, будто во сне, словно она призраком блуждает по миру, значимость которого для нее стремительно тает. Долго так продолжаться не могло. Вскоре что-то должно было лопнуть. Может, сегодня наступит Десятина и положит конец этому подвешенному состоянию? В то же время все обстояло так ужасно, что она просто не могла заставить себя думать.
Даже когда в буфете студенческого центра в очередь за ней пристроился Крысякис и изобразил большой влажный поцелуй, она просто пожала плечами и отвернулась. Мельком заметила появившееся у него на лице гадкое выражение и попыталась встревожиться. Даже специально не придумать средства вернее, чтобы разозлить его.
Однако куда деваться? Наступил момент, когда ей сделалось все равно.
Джейн отнесла поднос на пластиковый стол под терновым деревом в кадке и села. В колючих недрах, перескакивая с ветки на ветку, сновал сорокопут. У стола стояли четыре стула. Крысякис плюхнулся прямо напротив Джейн. Она уставилась в тарелку с салатом.