– В небе имеются три звезды, – произнес Бледный человек, – движущиеся вокруг Юпитера. Блуждающие звездные тела устанавливают малый зодиакальный процесс этому страннику в его величавом двенадцатигодичном шествии вокруг Солнца.
Приходилось изо всех сил сосредоточиваться, чтобы уловить значение его слов, настолько бесстрастно они произносились. Не делай Джейн над собой усилий, под его монотонный бубнеж она непременно унеслась бы за пределы реального мира. Бледный человек запросто мог ей это позволить. Ему не было до нее никакого дела. Репетитор происходил из какого-то лесного народа. Изгнанный из родной среды, он усох и ослаб и, казалось, вообще не до конца отдает себе отчет в том, где находится. В нем напрочь отсутствовала присущая всем прочим живым существам естественная сила и энергия.
Продолжая бубнить, Бледный человек щелчком выудил из мятой пачки мятую сигарету, разгладил ее между пальцами, сунул в щель рта и похлопал себя по карманам в поисках спичек.
Джейн тихонько вздохнула. За окном виднелся разукрашенный зимними деревьями горизонт. Она с тоской подумала про Крысякиса и поход в молл.
Что поделаешь, надо выполнять свою часть договора. Дракон предоставил ей жилье, защиту и питание. Запасы продуктов дважды в неделю привозили прямо к входному люку. Могущества стального чудовища вполне хватало на какую-то техническую уловку со службой доставки, но для полного восстановления собственного тела ему требовался квалифицированный инженер. Джейн, в нынешнем своем невежественном состоянии, ничем ему помочь, разумеется, не могла, и, с ее точки зрения, они заключили честную сделку. Невзирая на личные отношения, дракон и подменыш нуждались друг в друге. Дополнительные занятия с Бледным человеком, несомненно, являлись частью той цены, которую она согласилась заплатить.
– Извините, – робко произнесла Джейн, – но какое воздействие эти малые планеты оказывают на наше поведение и нашу судьбу? В смысле, понимаете, астрологического влияния?
Репетитор оторвался от книги.
– Никакого.
– Вообще никакого?
– Да.
– А что оказывает? В смысле, управляет нашими судьбами.
– Единственные внешние силы, имеющие на нас какое-либо влияние, – это те, что мы встречаем каждый день: улыбка, нахмуренные брови, кулак, кирпичная стена. То, что ты называешь судьбой, просто семантическое заблуждение, видимость придания цели слепой случайности. Поскольку любой из нас обречен противостоять потоку случайных событий, нами движут исключительно внутренние побуждения и силы.
Джейн уцепилась за последние слова.
– Тогда, по вашим словам, получается, что наша судьба заключается в нас самих, так?
Он покачал головой.
– Если так, то ее значение неуловимо мало и им можно пренебречь. Я бы не советовал полагаться на столь незначительную величину.
Холодная бездна отрицания распахнулась вокруг Джейн, протянувшись в бесконечность одновременно по всем осям и совершенной сферой объяв всю вселенную. Жизнь, представленная ей Бледным человеком, – хаотичная, лишенная истока, цели или направления, – казалась невообразимой. И все же он настолько очевидно пребывал по ту сторону границы мира иллюзий, утешений или желаний, что Джейн просто не могла заподозрить его в неискренности. Бледному человеку не было нужды обманывать ее.
– Но все, кого я знаю, верят во влияние планет.
– Да. Верят.
Она ждала продолжения, но Бледный человек больше ничего не сказал.
– На введении в астрологию нам рассказывают, что у каждого существа есть звезда-покровительница и что каждой звезде соответствует свой камень, цвет и музыкальный тон, а также растение, являющееся лекарством от болезни, вызываемой затмением данной звезды.
– Все неправда. Звездам нет до нас ни малейшего дела. Даже наше полное исчезновение никак на них не отразится.
– Но почему?! – воскликнула Джейн. – Если это неправда, зачем нас этому учат?
Сухой палец наставительно, без всякого раздражения, постучал по книжной странице.
– Преподавание любого предмета требует учебников, таблиц и наглядных пособий. К тому времени когда совокупность информации, классифицированная как астрологическая, была дискредитирована и устарела, само ее наличие уже представляло интерес для определенных кругов. Эти определенные… персонажи наживаются на поставочных контрактах.
Запах меловой пыли драл ноздри – статическая эманация мертвых молекул, подвешенных в неподвижном воздухе, и ничего больше. Джейн чувствовала их вкус во рту.
– Но если дело обстоит так, как вы говорите, тогда все бессмысленно. Верно? Я хочу сказать, тогда вообще ничто ничего не значит, так?
– Acu tetigisti, – произнес Бледный человек своим бесстрастным голосом. – Ты прикоснулась к этому иглой.
Джейн передернуло, словно по ее могиле пробежала крыса. Ну конечно! Случайно произнесенное истинное имя Задиры вызвало к жизни с таким трудом подавленные образы. Однако в глубине души маленький и верный колокольчик сигнализировал о попытке собственного сознания подсунуть ей более удобный, но совершенно ошибочный вариант ответа.
На самом деле только что снова что-то куда-то стронулось. Только непонятно – что и куда.
Молл воплощал в себе все фантазии Джейн и даже немного больше. Он поднимался из изящно стесанной вершины холма на белых мраморных колоннах, а крыша его выгибалась куполом цвета травы. Девочка нервно прошла мимо загона, где хромированные скакуны фыркали, били копытами об асфальт и пускали струйки масла.
– Вперед, – с раздражением прикрикнул Крысякис, – не будь такой клячей!
Через ворота слоновой кости он подвел ее к главному входу.
Внутри центра времени не существовало.
По всему зданию лилась тихая музыка. Свет продуманно расположенных светильников на бронзовых подставках, радуя глаз, бесконечно разнообразил фактуру и оттенки товаров, размывал границы теней и веселыми зайчиками отскакивал от зеркальных шаров, вращавшихся среди развешанных над головой рекламных флажков-указателей. Джейн казалось, само присутствие здесь облагораживает ее, одну из тысяч элегантных покупателей, чьи вкусы призван удовлетворять весь этот мягкий ненавязчивый мир внутри этих стен.
В воздухе пахло лилиями, кожей и шоколадным печеньем.
– Мы здесь для дела, – наставительно напомнил Крысякис.
Молл вмещал в себя сотни великолепных магазинов, каждый словно шкатулка с драгоценностями. Аудиосистемы, парчовые одеяния, изумрудные туфли – ряд за рядом дорогие товары заполняли полки. Богатство множилось и повторяло само себя в таком изобилии, что сознание не могло вместить его целиком. Джейн застыла перед витриной с вывеской «Der Zauberberg»[2]. Ее отражение накладывалось на кубки из резного хрусталя, пепельницы, графины, пресс-папье и чаши, каждая алмазно-острая грань отбрасывала радужные блики, а за ее спиной витали смазанные призраки мускатных деревьев, фонтанов и эскалаторов. Голова пылала от всей этой сладкой роскоши.
Крысякис схватил оторопевшую до полуобморочного состояния Джейн за руку и поволок в ближайший бутик. Заведение называлось «У Уленшпигеля».
– Кончай зырить! – раздраженно произнес он. – Вот. – В кармане у подменыша сам собой материализовался небольшой, но увесистый предмет. – Держись спокойно.
– Что? – Она выпучила глаза и шепотом поинтересовалась: – Что это?
– Часы. – Крысякис скроил строгую гримасу. – Не шипи так, ты привлекаешь к нам внимание.
Джейн робко позволила ему провести ее еще по нескольким торговым точкам. Разговаривая совершенно нормальным голосом, абсолютно естественно замолкая, когда кто-либо оказывался слишком близко, Крысякис прочел ей лекцию о мерах безопасности и наиболее тонких моментах магазинной кражи.
– Золото не хватай, – предупредил он, останавливаясь перед ювелирной лавкой. – Оно только для виду. Настоящее хранится в сейфе в задних помещениях. А это дерьмо, которое на витрине, живет всего день. Пока несешь его домой, оно превратится в сухие листья или в камешки. А то и в дохлую мышь.
Джейн ойкнула.
Крысякис показал расположенные наверху по углам неприметные антиворовские амулеты, заколдованные зеркала, позволявшие гоблинам-охранникам вести дистанционное наблюдение за торговым залом, серебряные броши, кричащие «Вор!», если их без разрешения хозяина вынуть из футляра. Он определенно знал толк в своем деле.
Ни на «Enchanté»[3], ни на «Модные штучки Матушки Холле» Крысякис не покушался – и вообще, как заметила Джейн, любое заведение, принадлежащее высоким эльфам, он игнорировал. Крысякис выбирал магазины, где толпились представители всех рас и сословий и само их присутствие не привлекало внимания бдительного ока сотрудников охраны.
– Теперь твоя очередь.
– Но я не могу!
Крысякис пропустил ее «не могу» мимо ушей.
– Вон тот – «Элидонское древо». Только не трогай в дальнем конце шарфы с платками. Они заклятые. Я проверил, когда мы проходили. Это как слабый электрический удар. – Он ее подтолкнул. – Буду ждать у источника.
Джейн, сама не помня как, оказалась внутри магазина. Она медленно двинулась между стеллажами со спортивными костюмами цвета вишни и давленого лайма, задержавшись перед выставочным стендом с парфюмерией. Недоумевая, словно во сне взяла в руки бутылочку свинцового стекла «Merde du Temps»[4] от Риччи Иса. Прелестная вещица великолепно умещалась в ладони.
– Вам помочь?
Рядом материализовалась ведьма – аристократически острые скулы, кожа модного трупно-бледного оттенка. Судя по выражению ее лица, в необходимости предложенной помощи она весьма сомневалась.
– Нет! – Джейн поспешно вернула духи на место. – Просто… просто смотрю.
Ведьма с ледяной улыбкой чуть отступила. Джейн отправилась вглубь магазина.
Куда бы она ни свернула, ее спина постоянно чувствовала давление взгляда бдительных глаз, сила этого взгляда ощущалась почти физически, она толкала ее все дальше и дальше в недра магазина, пока девочка не уперлась в крайний стеллаж. Ее пальцы машинально принялись теребить красно-черный шейный платок с каемкой из белых черепов и кельтскими спиралями по углам. В этот момент ощущение пристального взгляда исчезло: вероятно, какой-то посетитель отвлек ведьму и она выпустила из поля зрения подозрительную лесовичку. Джейн торопливо сунула платок под рубашку.