– Это мне? – проскрежетало оно и, хихикнув при виде ее отвращения, уковыляло прочь.
Костяная Голова щелкнул следующим замком. Нечто темное, словно тень на песке, выскользнуло наружу, мимоходом взглянув на Джейн. Этот взгляд был исполнен ненависти, словно тысяча скорпионьих жал. Сердце Джейн чуть не выпрыгнуло от страха.
– Не стой столбом! – Костяная Голова отвесил Джейн оплеуху. – У нас много работы.
Джейн продолжала стоять. Слишком занятый, чтобы это заметить, Костяная Голова продолжал путь по коридору, открывая дверь за дверью, выпуская на волю ужасы, подобных которым она отродясь не видывала.
Она бросила куртку и попятилась.
Снаружи ухмыляющийся пикси дал ей отхлебнуть виски. Дриада раздавала таблетки. Джейн заглотила пять штук всухую.
Самые нетерпеливые поджигатели уже запалили тюрьму в нескольких местах. Мятежники и заключенные появлялись из тьмы, икающие и рыгающие, пьяные и хихикающие. Освободить успели только ближние секторы. Не успели оглянуться, как все дальние горизонты охватило пламя более жаркое, чем в любой печи.
Спасающиеся заключенные с визгом выскакивали из ворот и бегали безумными кругами, хлопали, пытаясь сбить пламя с волос. Их встречали хохотом.
Пепел сыпал, как снег. Хлопья были величиной с ладонь. Джейн, моргая, смотрела, как они падают.
Характерная для тюремной архитектуры деталь – коротенький мостик перед воротами, на котором помещалась небольшая сторожевая башенка. Стража давно разбежалась, ворота снесены, однако мостик по-прежнему соединял оставшуюся от них пустоту с улицей.
Мост казался черным на фоне пламени, а в невысокой башенке посредине резвились феи, пели песни и мочились в огонь. Они откровенно игнорировали опасность. Их поведение выходило за пределы безрассудного. Оно внушало ужас.
Внезапно плясуны на воротной башне подняли крик. Один указал на дальнюю от площади улицу.
На площадь маршем входили эльфийские воины в черных стеклянных шлемах.
Словно заранее заготовленные, у подножия стены появились туго растянутые за углы одеяла. Наблюдатели по одному прыгали вниз, подскакивали на одеялах и соскальзывали наземь.
Сделалось необычайно тихо.
Эльфийские воины выстроились вдоль одной из пяти сторон площади. Они стояли напряженными рядами с дубинками наголо и плексигласовыми щитами. У всех на туниках был изображен крылатый роньон.
Их командир восседал на хромированном боевом коне, отполированном до зеркального блеска так, что конь почти растворялся в окружающем пейзаже. Отражения толпы, воинов, горящих стен Длинных Курганов беззвучно проплывали по его прохладным поверхностям, выпячиваясь по мере продвижения скакуна вперед, а затем пропадая, когда он слегка отклонялся в сторону.
Пепел продолжал мягко падать.
Эльф-командир привстал на стременах и высоким чистым голосом выкрикнул:
– Чернь собралась вопреки обычаям Десятины. Ваше присутствие здесь незаконно. У вас есть две минуты, чтобы очистить площадь.
В ответ засвистели, но слабо. Толпа колебалась. По краям некоторые, менее стойкие твари начали ускользать прочь. Шагни сейчас эльфийские воины на толпу, они очистили бы площадь с минимумом усилий. Но их командир приказа не отдавал. На лице у него играла кровожадная улыбка.
Свист и глумливые выкрики сделались громче. Полетел булыжник, за ним бутылка, которая взорвалась. При этом звуке по толпе прокатилась рябь дурного предчувствия, которая пересекла площадь быстрее крика. Джейн охватила неудержимая дрожь. Толпа вокруг напряглась.
– О черт! – пробормотал гном рядом с подменышем.
Они и вправду собирались сделать это. Они на самом деле собирались выступить против эльфов.
Гном сгреб Джейн за локоть и указал куда-то пальцем. Головы повернулись. В боковой улочке появились новые воины. Затем в другой. Они блокировали выходы. Стала понятна причина, по которой их командир медлил. Ему нужна была запертая и неспособная разбежаться толпа.
– Если вы не разойдетесь, против вас может быть применена сила.
Эльфийский командир небрежно глянул на наручные часы.
Лицемерие происходящего укрепило решимость Джейн. Ее ненависть к высоким эльфам раскалилась добела. То есть они думают, что могут ее напугать? Не выйдет. Ей ведом страх, но она не трусиха.
«Я здесь стою и не сдвинусь отсюда ни на шаг», – решила она.
Воины с криком бросились вперед.
Стычка обернулась полной неразберихой.
Все толкались, вопили и изрыгали проклятия. Джейн не различала в происходящем никакой системы. Атака эльфов была незамысловатой, как волна, набегающая на берег. И толпа встретила ее так же смело, как скалы встречают море. За мгновение до того как воины достигли первых мятежников, командир поднял дубинку высоко в воздух и произнес слово силы.
Все уличные фонари лопнули. Площадь вмиг погрузилась в красноватый, подсвеченный только пламенем пожаров мрак.
Новые условия были на руку эльфам, тренированным для ночного боя и, по древнему благословению Богини, всегда сохраняющим ясное зрение, пока в небе висит последний серебряный осколок Госпожи Луны.
Взяв дубинки на изготовку, они приближались, и толпа прогнулась перед ними. Но солдатам так не терпелось пустить оружие в ход, что строй быстро распался на отдельные схватки, и преимущество сплошного натиска было утрачено.
Джейн задвинули сначала в одну сторону, потом в другую. Она смотрела, как дюжий рудный гном бросился на щит, и эльфийский воин рухнул на спину, вопя от боли в сломанной руке. Гном исчез в водовороте толпы. Затем толпа снова раздвинулась, и Джейн увидела, как трое эльфов избивают гнома дубинками. Дублет с него был сорван. Тело лежало на мостовой, окровавленное, полуобнаженное и несопротивляющееся. Голова свободно болталась на шее, дергаясь при каждом ударе. Гному сломали позвоночник. Джейн шагнула вперед. Она с ужасом поняла, что собирается помочь ему.
«Дура, дура, дура! – разозлилась она на себя саму. – Какого хрена я здесь торчу? Это бессмысленно. Гном мертв. Я ничего не могу для него сделать. Разворачивайся и беги, спасайся!»
Но продолжала идти словно лунатик.
Перед ней вырос воин: шлем потерян, красивые светлые волосы плещутся по лицу, озаренному светом битвы. Эльф занес над ее головой дубинку. И тут он неловко ступил на скользкий от вина камень, споткнулся и упал на одно колено.
В ту же секунду у него на спине оказался гоблин, запрокинул ему голову и прижал к лопаткам, кривые ноги клещами стиснули эльфа за пояс, узловатые руки крутанули вбок подбородок. Послышался резкий хруст. Эльф забился, и свет ушел из его лица. Дубинка со стуком покатилась по камням площади.
Джейн схватила ее.
Пепел падал все гуще. Еще немного, и нечем станет дышать. Запах горящего дерева, ткани и пластика от подожженных зданий проникал всюду: он жалил нос и прилипал к нёбу. Джейн понимала, что этот момент должен бы стать самым мрачным в ее жизни, но каким-то непостижимым образом это оказалось не так.
Ей было весело.
– Отойдите от меня! Отойдите-отойдите-отойдите!
Цельнометаллическая дубинка была с нее ростом, с короткой поперечиной на одном конце, чтобы лучше слушалась опытной руки в уличном бою. Необученная Джейн ухватилась за короткий конец и размахивала дубинкой, как огромным двуручным мечом. Пространство перед ней и вокруг расчистилось. Она снова могла дышать.
– Сволочи! – вопила она. – Элфьё ротозадое!
Послышался шум, похожий на вздох, затем еще и еще – звуки выделялись на фоне общего гвалта тихой нерешительностью. По булыжникам мостовой застучали газовые баллоны. Они взрывались, выпуская облака отравляющего газа.
Те, кто его вдыхал, падали, извергая рвоту. Мятежники боролись и царапали друг друга, пытаясь убраться оттуда. Но прежде чем воины сумели воспользоваться их замешательством, ушлые ребята, замотав мокрыми платками рты и носы, бросились вперед, схватили баллоны и швырнули их обратно в войска.
Дуновение ветра нежно перенесло одно облако в часть толпы, где стояла Джейн.
Она не могла дышать! Она ослепла! Кожа у нее горела! Она кашляла, икала и плакала. Из носа ее текло. По половине лица словно крапивой прошлись. Спотыкаясь, согнувшись пополам, она ощупью нашаривала выход.
И тут чудесным образом ее взяли за руку и увели прочь. Она почувствовала прохладный воздух у себя на лице. Ее моргающие глаза уловили размытое видение открытой дороги.
– Давай, – проворчал ее благодетель. – Скоро газу прибавится.
Когда они уже покинули площадь, Джейн чуть-чуть задержалась. Она уперлась и выдернула руку. Затем вытерла одним рукавом глаза, а другим – нос. Сквозь слезы она оглянулась на толпу.
Дым от сотен пожаров превратил небо в холст, а потом замазал его грязно-красным. Под этим мрачным пологом над телами павших сидели на корточках темные фигуры. Кто-то тырил бумажники. Кто-то нет. В некоторых она узнала заключенных, которых помогла освободить.
– Нам некогда любоваться видами, – настаивал ее спутник. – На подходе «зеленые плащи».
И правда, она расслышала мерную поступь свежих эльфийских сил. Провожатый подтолкнул ее, и они побежали прочь. Только тогда она смогла взглянуть на своего спасителя.
Это был Костяная Голова.
Когда они убедились, что нет погони, Джейн сбавила шаг и остановилась. Ей надо было как следует проблеваться. Костяная Голова поддерживал ее за плечи, пока Джейн извергала из себя пепел, скверну и гибельное безумие. Выпрямившись, она ощутила удивительную ясность в мозгах.
– Ну и драка, а? – сказал Костяная Голова.
Она взглянула на него.
– Я откусил одному из этих ублюдков палец. На нем было такое большое старое золотое кольцо, все покрытое крошечными изумрудами и рубинами и прочим дерьмом. Оно у меня здесь. – Он хвастливо похлопал по окровавленному карману рубашки. – Так что я извлек из сегодняшней заварушки кое-какую выгоду.
Костяная Голова оставался таким же пугающе уродливым, как и был. Но глаза изменились. Теперь они были зеленые с золотыми крапинками, как листья в начале лета. В них светился живой юмор, словно кто-то напялил маску Костяной Головы и выглядывал сквозь г