Далёкий лес, вёрткая, словно маленький уж, река, высокое небо с редкими облаками, по нему проплывающими — всё это будто бы взяли — и перенесли из его сознания в первозданном виде. Даже запах спёкшейся травы был ровно тем же, что и тогда. Элиота затошнило, но он переборол эти позывы и медленно, скользя взглядом по обгоревшим руинам, побрёл вперёд. На этот раз призрачная и зыбкая реальность не рассыпалась быстрее, чем он успел что-либо осознать, а лишь наливалась цветом с каждой проведённой здесь секундой. В какой-то момент на глаза юноши попалось что-то белое, при ближайшем рассмотрении оказавшееся человеческим скелетом. Он был здесь не один: совсем рядом, в двух-трех метрах, Элиот заметил ещё несколько груд костей, а секундой позже пришло осознание того, что он стоит на развалинах дома старейшины, в котором мужчины укрыли беззащитных и дали вторженцам свой последний бой. Сам Элиот не видел этого, лишь слышал, так как отец, с которым они возвращались домой, ещё перед самой бойней успел опустить его в колодец и обрезать верёвку, дабы шустрый пацан не выбрался на поверхность.
«Что за чертовщина здесь происходит?!»
Элиот был совершенно точно уверен в том, что это место сейчас так выглядеть не должно. Но почему-то оно было именно таким: страшным, пугающим, явившимся прямиком из прошлого…
Пронзившая голову юноши мысль заставила его на секунду замереть, после чего развернуться — и зашагать обратно, к колодцу. Но ему опять удалось сделать всего несколько шагов, после чего окружение существенно изменилось. Солнце в одно мгновение переместилось ближе к горизонту, а у колодца появились старые-новые действующие лица: два с половиной десятка гвардейцев и рыцарей, королева Эстильда и он сам, продрогший, шокированный, живой…
Как бы странно то ни было, но именно эта картина помнилась Элиоту хуже всего. При этом здесь и сейчас он видел всё в мельчайших деталях, вплоть до лиц входящих в свиту королевы людей, а…
— Элиот?!
Резко обернувшись, Элиот тут же заметил бегущую к нему Астерию. Её здесь быть не могло, да и все «местные» никакого внимания на его самого не обращали, так что вариант оставался только один: девушка сюда попала вместе с ним. Но почему тогда они не встретились раньше…?
— Астерия? Давно ты здесь?
— Где — здесь? На этих развалинах я оказалась только сейчас, до этого… Меня носило по твоим воспоминаниям! И ты не рассказывал, что умеешь ковать! — Элиот, секунду назад напрягшийся, облегченно выдохнул — и сгрёб принцессу в охапку, крепко сжав хрупкую девушку. — Ты чего?!
— Почему ты не убегала, принцесса? Почему чёртов Чарльз тебя не остановил? Что вообще дёрнуло тебя заглянуть именно в эту комнату…? — Несмотря на смысл, заключенный в словах, тон Элиота не был обвиняющим. Куда как яснее в нём слышался лёгкий укор и неимоверное облегчение. — Можешь себе представить, как бы я себя чувствовал, случись с тобой что-то из-за магии сумрака?
— А обо мне ты подумал? Что ты там вообще делал?! — Астерия отпрянула и, уперев руки в боки, попыталась придать лицу грозное выражение. Вышло плохо — и оттого на лице защитника принцессы появилась яркая улыбка.
— Так же, как и с внешним Альмагестом, есть способ быстро создать его внутренний скелет. Это болезненно, но не опасно, если никто со стороны не вмешивается в процесс. — С момента начала образования внутреннего Альмагеста и по момент вмешательства принцессы воспоминания юноши были отрывисты и спутаны, но сейчас он вспомнил попавшуюся ему на глаза бабочку. Не синюю, как у королевы, а ярко-жёлтую, почти золотую… — Ты вызвала фамильяра, верно?
— И хотела тебе его показать. Я ведь не знала…
— Скажи лучше: ты тоже не можешь активировать Альмагест?
— А это здесь нужно? — Девушка присела на корточки и попыталась набрать в ладонь золы, обильно рассыпанной вокруг, но не смогла — её рука просто прошла сквозь землю. — Мы просто наблюдатели. А это…
Астерия замялась, будучи не в состоянии подобрать подходящих слов. Но Элиот и без того понял, что она хочет сказать.
— Да, это моя родная деревня… Была. — Парень грустно улыбнулся. — Как видишь, даже в сердце королевства никто не застрахован от набега монстров.
— Прости, я не хотела будоражить воспоминания…
В ответ Элиот лишь нервно хохотнул — и обвёл руками всё вокруг.
— Ты правда считаешь, что в ТАКОМ месте мои воспоминания будоражат только лишь твои слова?
Тем временем один из рыцарей поднял Элиота-младшего и усадил его на седло перед собой, после чего королева, оставив на руинах с десяток своих солдат, чьей целью стал поиск выживших, — нападавшие на тот момент уже были убиты, — направилась к столице, а картина окружающего мира в который уже раз подёрнулась зыбью.
И с каждой частичкой пространства, встающей на своё место, Элиот всё больше и больше наполнялся ужасом. Ведь и он, и Астерия сейчас стояли в месте, существующем только в прошлом-будущем… и в его воспоминаниях.
— Залп…! — Звонко застрекотали сотни баллист, и смертоносные снаряды, способные насквозь пробить любой доспех, унеслись в сторону сражающихся в низине людей. Стоны раненых, звон мечей и звуки разрушительных заклинаний заставляли дрожать пахнущий кровью, огнём и металлом воздух, в котором, казалось, витала сама смерть.
От созерцания страшной картины Элиот отвлёкся только тогда, когда стоящая рядом принцесса испуганно вцепилась в его руку.
— Где мы?! Что происходит?! И почему здесь мама?!
Юноша дёрнулся, словно от незримой пощёчины, и сфокусировал взгляд сначала на сражающихся, а после — обернулся и посмотрел туда, куда указывала Астерия. Холм, чрезвычайно похожий на тот, на котором в прошлом-будущем его принцесса во главе армии Констеллы приняла свой первый бой с превосходящими силами врага, сейчас был занят совсем другими людьми. Элиот смотрел — и не мог найти ни одного знакомого лица, кроме, пожалуй, королевы Эстильды, которой здесь и сейчас было лет столько же, сколько Астерии — тогда…
— Подозреваю, что это — одно из сражений войны с Гофстникией, государством похожих на людей разумных монстров… — В небе над головами подростков пронеслось множество магических снарядов, вылетевших из-за холмов. Вереница взрывов, вспыхнувших в рядах монстров, хорошо проредила их ряды, превратив сотни и сотни разумных в хорошо прожаренный фарш. — … в которой королева Эстильда заслужила свой титул.
Сейчас, глядя на серьезное, холодное и даже в чём-то отчуждённое лицо королевы, Элиот был склонен согласиться с тем, что подобная слава появилась не на пустом месте. А уж сплетающиеся над её головой нити небесно-голубого оттенка, раз в десяток секунд выстреливающие в сторону сражающихся и уничтожающих людей сотнями и тысячами…
— Это ужасно!
— Ужасно, но разве у твоей матери был иной выбор? — Убедившись, что Астерия внимательно слушает, Элиот продолжил. — Насколько мне известно, на мирных переговорах посол Гофстникийцев принёс себя в жертву, убив твою бабушку, королеву Меркурию. А меньше чем через неделю на территории Констеллы ступили легионы монстров, начавших вырезать наших людей. Детей, стариков — под нож пускали всех… Королеве Эстильде тогда не было и шестнадцати, а ей уже пришлось вести армию в бой и принимать сложные, почти невозможные решения.
Астерия, всё так же держащаяся за руку Элиота, молчала, скользя взглядом по полю боя. То ли рассказ друга, то ли картина, которую она лицезрела своими собственными глазами, заставили принцессу крепко задуматься над своим отношением ко многим предметам и, что куда как важнее, к попыткам матери передать наследнице опыт, за который пришлось отплатить болью, слезами и реками крови верных короне Констеллийцев. Сухие строки в учебниках и непродолжительные рассказы королевы не могли передать всего того, что сейчас ощущала Астерия.
Для маленькой принцессы было шоком узнать, что из-за её выходки погибло двое гвардейцев. Она не знала их лично, но всё равно преисполнилась печалью, ведь произошло всё на её глазах и из-за её беспечности. Астерия искренне переживала за нового знакомого, которому единорог сломал руку, и потому неоднократно его навещала, в конечном итоге крепко с ним сдружившись. Глядя на проходящие на арене бои она волновалась за Элиота больше, чем за себя, и только лишь волею королевы дуэли не были остановлены.
Но сейчас… Сейчас сама магия показывала Астерии события пятнадцатилетней давности, позволяя воочию лицезреть подвиг её матери и её народа. Каких трудов стоило в одно мгновение лишившимся обожаемой королевы Констеллийцам не дрогнуть, а взять в руки оружие и пойти за своей новой предводительницей? Что пришлось пережить Эстильде, на плечи которой рухнула ноша большая, чем можно было себе представить…?
В какой-то момент момент картина прошлого начала рассыпаться, и последние секунды Астерия потратила на то, чтобы запомнить, как выглядела тогда её мать, что скрывала за ледяной и ничего не выражающей маской, какие муки испытывала, когда вязь проклятых нитей окутывала её руки по самые плечи…
— Астерия! Ты в порядке?! — Несколько раз моргнувшая принцесса увидела перед собой обеспокоенное лицо Элиота и, втянув носом неожиданно приятный, чистый воздух, кивнула.
— Я в порядке. Просто… задумалась. — Астерия твердо встала на ноги и задала неожиданный вопрос: — Элиот, сколько было сражений во время той войны?
— Я слышал о трёх самых крупных. Но, наверное, их было намного больше — война-то шла почти три года. — Не сумевший подробно ответить парень впервые пожалел, что ни разу в жизни не держал в руках учебника истории. Все его знания о прошлом происходили только и исключительно из историй, басен и рассказов, которыми с удовольствием делились простые люди — крестьяне, ремесленники, стража и даже гвардейцы, с которыми Элиот нередко делил досуг в прошлом-будущем.
— Как считаешь, почему вокруг… — Девушка огляделась и поняла, что сейчас они оказались на тех самых Золотых полях Альма, хорошо ей знакомых. — … почему мы видим всё это?
— Кто из нас дольше учится магии, а?