— Я помню об этом. Как и о том, что ты сам позволил мне прожить полноценную жизнь перед тем, как приступать к выполнению этой задачи. — Глаза Дьявола и Элиота встретились, но ни один из них не спешил отводить взгляда. И если первый глядел с насмешкой и интересом, то второй — с уверенностью и напором, какого не ожидаешь при встрече смертного с сущностью высшего плана бытия.
— Живи, я тебе в том не мешаю. Даже более того — помог советом… Самостоятельно ты бы долго доходил до того, что я рассказал, а после боялся бы лишний раз пользоваться этим могуществом, которое, между прочим, на данный момент стабильно.
— Что-то может меня… дестабилизировать?
— Я так не думаю.
Пауза затянулась на несколько секунд — и была прервана необычайно спокойным Элиотом, с искренней благодарностью взглянувшим на самоё тёмное и злое существо во вселенной…
— Спасибо.
… а в следующий миг Дьявола не оказалось ни в комнате, ни даже во всём смертном мире. Элиот подождал немного, после чего принялся устраиваться на ночлег. Ни моральных, ни физических сил заниматься чем-либо более не было, а усталость давила на тело и сознание всё с большей силой. Не смутило юношу даже отсутствие кровати, и спустя какую-то минуту он, забившись в угол за грудой хлама, мирно посапывал, наслаждаясь долгожданным отдыхом…
Донельзя хмурый Элиот следовал за принцессой словно хвостик уже второй час кряду, но всё ещё не смог добиться сколь-нибудь внятного ответа на вопрос о том, в чём же он провинился. Пропал? Так тому было вполне логичное объяснение: юноша не хотел в такой момент мешать королевской семье скорбеть по усопшему другу. Не обнаружился наутро в своей комнате, объявившись только в полдень? Ближе к истине, но до такой степени обижаться на кратковременную пропажу Элиот всё равно видел нелогичным.
А потому сейчас, когда принцесса безуспешно пыталась оторваться от защитника, решившего попытать счастья в роли тени, юноша отчаянно соображал, что он может сделать для того, чтобы загладить то ли существующую, то ли нет вину.
— Ты так и будешь ходить за мной по пятам?!
— Ровно до тех пор, пока ты, принцесса, не ответишь, что я такого натворил.
— Пропал! Не зашёл к сэру Густаву! Заставил меня волноваться, появившись только на следующий день! Этого мало?! — Выдала слитным потоком слов резко развернувшаяся Астерия, серьезно обрадовав Элиота своей готовностью выслушать, наконец, полотно его оправданий.
— Пропал — потому что не хотел мешать тебе и твоим родителям оплакивать смерть хорошего друга, принцесса. Я не знал его и трёх месяцев, и ходить за вами следом, изображая, будто бы мне так же грустно, как и вам — значит быть страшным лицемером. — Астерия в ответ на признание друга нахмурилась, но промолчала, так как понимала, что это — тот самый искренний ответ, который она желала услышать. — Что до сэра Густава… Я чувствовал, что тот мне помочь не сможет, а помня твою реакцию на процесс формирования внутреннего Альмагеста, единственным вариантом было спрятаться куда-то и в одиночестве пережить вал боли, что я и сделал. Очнулся вечером — и тогда же лёг спать всё в той же башне, а после пробуждения сразу отправился искать тебя. Вот и всё.
Аккуратная черта, проведённая под рассказом, позволила принцессе собраться с мыслями. Сейчас она уже практически не сердилась, но какая-то её часть не понимала, как можно ничего не испытывать по отношению к покинувшему этот мир учителю. Плюс тот факт, что её защитник предпочёл в гордом одиночестве забиться в самый дальний и тёмный угол, нежели попасть в руки к опытным лекарям…
— Элиот, как насчёт небольшого спарринга? Я попрошу маму присмотреть за нами, так что это будет даже безопасно.
Неожиданное предложение заставило парня споткнуться на ровном месте. Он был готов услышать что угодно, но предложение подраться…?
Стоит признать, что сейчас Астерия, которую, как считал сам Элиот, он знает как облупленную, его сильно удивила.
— Извини за нескромный вопрос, но чего это тебе вдруг захотелось спарринга?
— Просто мне кажется, что ты относишься ко мне как к фарфоровой кукле, на которую можно смотреть, но нельзя трясти, трогать или, уж тем более, ронять. Я принцесса Констеллы, будущая королева, та, от чьих решений будет зависеть жизнь великого множества людей. Меня совсем не обязательно защищать вообще ото всего, Элиот. — Астерия улыбнулась одними глазами. — Так что сейчас мы пойдём — и устроим небольшой бой, который, я надеюсь, позволит тебе понять мною сказанное.
Элиот усмехнулся.
— Думаешь, я этого не понимаю?
— Тогда почему ведёшь себя так, будто боишься, что на меня навалится больше проблем, чем я смогу выдержать?
— Потому что я боюсь, что на тебя навалится больше проблем, чем ты сможешь выдержать, полагаю. — Юноша пожал плечами, после чего аккуратно развернул принцессу по направлению к полигону. — Ты верно говоришь, что в будущем от тебя будет зависеть судьба целого королевства. И ты, как королева, действительно должна быть сильной и способной самостоятельно принимать правильные решения. Но это не значит, что люди вокруг не могут разделить с тобой эту ношу. Да, далеко не всем можно довериться, но хотя бы мне ты позволишь решать твои проблемы, не нагружая при этом своими?
Дальнейший путь до самого полигона Элиот и Астерия проделали в тишине, наслаждаясь сначала глухим эхом шагов, разносящихся по коридорам дворца, а чуть позже — шелестом листьев и пением птиц, что уже так скоро собьются в стаи и ринутся на юг, дабы спокойно пережить зиму. Сам полигон предстал перед подростками на удивление тихим и безлюдным; не было тут ни рыцарей, ни зрителей-гвардейцев, во время отдыха нередко предпочитающих наблюдение за «старшими товарищами» любым другим видам досуга. Всё вокруг словно бы вымерло, но обстоятельство это принцессе и её защитнику было только на руку, так как присутствие лишних глаз их бы только нервировало.
Элиот и Астерия встали друг напротив друга, справедливо решив, что расстояния в двадцать метров будет более чем достаточно. Пространства для манёвра тоже должно было хватить, так как стояли подростки в самом центре полигона, где до ближайшего его края было порядка двухсот-трёхсот метров.
— Приступим?
— Начинай первой. — Элиот приглашающе махнул рукой и, оторвав взгляд от светящихся жизнью синих глаз, приготовился смотреть на то, что решит ему показать принцесса. Он не ожидал от неё чего-то сверхъестественного, воспринимая происходящее больше как желание Астерии доказать самой себе, что она способна сражаться. Но в момент, когда принцесса развела в стороны сложенные вместе ладони, а меж ними растянулось несколько светящихся золотом нитей, Элиот напрягся. В арсенале девушки таких умений ранее не проскальзывало, а единственным разом, когда он собственными глазами видел нечто похожее, был прошлый день, когда Астерия одной только ей понятным способом изолировала Сумеречный Шторм. Тогда она призвала себе на помощь просто огромное число таких безобидных с виду нитей, но сделала это неосознанно. Зато сейчас…
Элиот пропустил мимо себя своеобразный золотой канат, краем сознания отметив, что действуй Астерия чуть серьезнее, желай она его на самом деле задеть — и уклониться было бы не так просто.
Знаки Северной Короны на лице защитника вспыхнули, а руки окутало чёрное, с серыми вкраплениями, пламя. Следующую же атаку принцессы Элиот жёстко заблокировал, попытавшись ухватиться за канат, но тот рассыпался, вновь материализовавшись в руках Астерии.
— Так ты тоже…? — Спросила девушка, чуть наклонив голову и с интересом воззрившись на охваченные пламенем руки Элиота, который, казалось, нисколько не удивился новым талантам принцессы, зато на самого себя смотрел с явным подозрением.
— М-м-м… Я сам такого не ожидал. — Элиот не соврал ни в чём, так как он действительно только сейчас понял, что способен на нечто подобное. Сумеречный огонь появился сам, стоило только ему сосредоточиться на всё новых и новых золотых нитей, вьющихся вокруг воспринимающей это как должное Астерии. В какой-то момент слева и справа от Элиота появилась пара заклинаний, с воем ринувшихся на него, но они были безжалостно пожраны пламенем. — Продолжаем?
— Это не я!
Всего единожды успело ударить сердце Элиота до того момента, как в его сторону устремилось великое множество нитей, которые, казалось, были готовы порубить его на лоскуты — ровно как попавшегося на их пути человека в чёрном плаще, вынырнувшего из-под земли и уже готового запустить в защитника чем-то убойным. От неожиданности Элиот сделал шаг назад и попытался подпрыгнуть, только тогда осознав, что его буквально приковало к земле десятками серебряных цепей. А в момент, когда рядом с ним появился невероятно быстро двигающийся брат-близнец убитого принцессой человека, в руках которого сверкал сотканный из серебряной магии клинок…
— ЭЛИОТ…!
Истошный крик принцессы донесся до парня будто бы сквозь толщу воды, так как прямо сейчас он неверящими глазами смотрел на меч, пронзивший его грудь ровно напротив сердца. Тупая, ноющая боль и холод, с огромной скоростью распространяющийся по телу давали понять, что всё происходящее — истинно, но Элиот не мог пошевелить даже пальцем. А спустя мгновение ассасин вырвал своё оружие из тела, обдав землю потоком алой, совсем свежей крови.
Перед тем, как упасть, Элиот заметил ещё нескольких врагов, и только тогда осознал, что пришли они сюда не по его душу, и настоящей целью убийц, один-в-один похожих на тех, что в прошлом-будущем убили королеву Эстильду, была Астерия.
— К тому, что чернее и злее всего сущего обращаюсь, покорно преклоняя колено…
Голос, раздавшийся за спиной уже обагрившего свой меч кровью убийцы, заставил последнего резко обернуться. — Первобытный ужас, что пожирает души гордецов и нечистых сердцем, разит подобно мечу и защищает, словно щит — воплоти свою мощь во славу твою…
Элиот, двигающийся резко и дёргано, словно поломанная кукла, поднялся на ноги и, взорвавшись серией Сумеречных Крыльев, отогнал убийцу, протянул руку в сторону Астерии.