За все две с небольшим минуты, что беглецы ощущали на себе пристальное внимание и жажду крови со стороны преследующего их единорога, Астерия не вымолвила ни единого слова. Но и пары брошенных куда-то назад заклинаний Элиот не заметить не мог, так как именно после них топот копыт и треск ломаемых веток чуть отдалялся, даря детям надежду…
В момент, когда лес закончился, парень ощутил то, что, вероятно, чувствует утопающий, когда ему удаётся набрать полную грудь воздуха и ухватиться за протянутую руку своего спасителя. В глаза сразу же бросились о чём-то расслабленно болтающие гвардейцы, только сейчас добравшиеся до границы леса — и егерь, вперивший расширившиеся от ужаса глаза в вырвавшегося из леса единорога-гиганта.
— Мечи наголо! — Возглавлявший гвардейцев десятник не растерялся и первым потянул меч из ножен, одновременно бросившись наперерез почти настигшему детей боевому монстру. И пусть он не смог даже дотянуться до единорога мечом, получив страшный по своей силе удар рогом в грудь, но пару секунд для превысившего свои пределы Элиота он выиграл, и тот покинул зону внимания боевого чудовища, переключившегося на новых «врагов».
Защитник сделал ещё десяток шагов, после чего его ноги подкосились и он рухнул на правый бок, придавив всем своим весом раненую руку и едва не потеряв сознание от заполонившей сознание боли — принцесса успела спрыгнуть на землю, но не успела поймать своего спасителя.
— Элиот! Ты в порядке?!
«В полном, …» — пронеслась шальная мысль в голове юноши, наблюдающего за противостоянием десятка хорошо обученных солдат и егеря с одной стороны, и боевого единорога, игнорирующего звуки свистка — с другой. Но даже несмотря на то, что перед глазами Элиота всё плыло и сливалось, он видел, как взбесившийся монстр раскидывает гвардейцев, постепенно покрываясь ранами. Смогут ли они одолеть его или хотя бы продержаться до прибытия егерей, которые и привели сюда табун боевых единорогов — большой вопрос…
— Я отбрасываю эмоции и надеваю маску судьи, собираю желание и вплетаю его в реальность, сердцем приказываю магии и направляю её! Золото пламенного заката и серебро ночной тишины, слейся воедино и обратись против моих врагов…!
— В стороны…! — Элиот только и успел, что выкрикнуть эти два слова, понадеявшись на то, что гвардейцы его услышат — и не будут сметены чарами Ориона, которыми владеет каждая прошлая, настоящая или будущая королева рода Дарфайя. Он видел это заклинание в действии незадолго до своей смерти, и тогда принцесса собственноручно отправила на тот свет полторы сотни человек, готовых ворваться во дворец.
Но у всякой силы была цена, а если эта сила переходила к человеку по одному лишь праву рождения, то отдача от применения её становится намного больше…
Столбы света, сорвавшиеся с рук девушки, прорезали воздух и ударили в единорога, превратив в пыль и его, и часть леса позади. По своей мощи удар был несравним с тем, что показала Астерия в прошлом-будущем, когда ей было семнадцать лет, но плата оказалась высока — перед тем, как упасть на землю, принцесса успела лишь скользнуть взглядом полузакрытых глаз по своему защитнику.
А после сознание сил на поддержание Альмагеста у Элиота не осталось, и его сознание затопила блаженная темнота, уносящая прочь всю боль и весь страх.
Глава 3. Дар, Проклятие, Доверие
— Если бы я только знала… — Королева, спрятав лицо за затянутыми в белоснежные перчатки ладонями, беззвучно рыдала в своих покоях. Её муж, король Фребберг, стоял рядом и всячески пытался её успокоить, особо напирая на то, что ничего непоправимого не произошло, и все, кроме гвардейцев, — в рядах которых после боя недосчитались двоих человек — десятника, чья жертва сохранила жизни детям, и ещё одного новичка, растерявшегося в столь нерядовой ситуации, — отделались или травмами, или лёгким, совмещенным с истощением испугом.
Собрание ответственных за появление дикого боевого единорога в табуне, выгуливаемом в опасной близости от столицы, уже прошло, но однозначно указать на виновного не вышло. Когда, где и кто подменил обученного единорога на дикого установить не удалось, а о том, было ли произошедшее следствием череды совпадений или чьего-то злого умысла оставалось лишь гадать. Чисто теоретически, столкнуть принцессу с одним, — ещё и диким, — единорогом в табуне из двух сотен было нереально, так как о «прогулке» заранее знала разве что сама Астерия, утверждающая, что эта мысль пришла ей в голову прямо во время ужина-собеседования.
— Это чистая случайность, дорогая. К счастью, Астерия не пострадала…
— Она убила единорога, Фреб! Родовым заклятьем, потому что других просто не знала! — Заплаканная женщина вскочила с кровати и, несмотря на меньший рост, нависла над мужем. — Ты думаешь, это так просто проходит?! Что мы, королевы Дарфайи, можем направо и налево разбрасываться такими заклинаниями?! Если бы всё было так, то мне пришлось бы носить эти перчатки!
Эстильда сорвала перчатку с левой руки, обнажив кожу, испещренную фиолетовыми, тянущимися почти до самого запястья шрамами, что на фоне красоты самой королевы смотрелось жутко и неестественно.
— Тише, тише… — Фребберг обнял жену и начал успокаивающе поглаживать её по голове. — Наша дочь защищала свою жизнь, Эсти. Можешь ли ты с уверенностью сказать, что ей удалось бы остановить единорога теми заклинаниями, какие ей можно доверить?
— Не смогла бы. — Королева подняла лицо и посмотрела мужу в глаза. — Теми, которые можно доверить — не смогла бы.
— Не стоит обвинять Чарльза в том, что Астерия столь взбаломошена и безответственна. Ты была бы первой, кто возмутился бы, научи он её боевым заклинаниям. Что до шрамов… — Фребберг нежно обхватил ладонь Эстильды. — … то они нисколько тебя не портят.
— Всего этого можно было бы избежать, не реши я тогда дать дочери каплю свободы…
— А не дай ты ей этой капли, и она не получила бы жизненно важного урока. Погибли гвардейцы, сильно пострадал её знакомый, метящий в защитники… — Мужчина задумался на секунду. — Это не может не оставить след на её мировосприятии. Если даже после такого она не исправится…
— Её талант в магии велик, но характер… Что мы делали не так, Фребби?
Мужчина тяжело вздохнул, явно собираясь с мыслями, после чего ответил:
— До самой свадьбы и ты, и я жили, связанные по рукам и ногам долгом, обязанностями и нежеланием опозорить свои семьи. Нас во всём ограничивали… — Слова давались Фреббергу нелегко, так как воспоминания о сложном детстве не проявляющего в чём-либо особого таланта аристократа он давным-давно похоронил, намереваясь никогда их не раскапывать. — … и мы, что естественно, дали Астерии слишком много свобод. Прощали непростительное, позволяли заниматься тем, чем вздумается и потакали всем её желаниям. Итог перед нами, и как всё исправлять — решительно непонятно…
Элиот лежал на кровати в собственной комнате и усиленно размышлял над тем, что в этот день он сделал не так, учитывая то, что перечить Астерии — непозволительная роскошь, и он, исполняя обязанности защитника (пусть и неофициального), должен был всюду следовать за принцессой, не позволяя той попадать в неприятности… Но этот пункт в подобных обстоятельствах был практически невыполним, так что Элиоту оставалось только её спасать из этих самых неприятностей.
Хорошая новость — со своей задачей он один раз уже справился, уведя Астерию от затесавшегося в табуне дикого единорога. Плохая новость — во время исполнения своего долга его правая рука очень сильно пострадала. Не считая обширных повреждений мышц и мягких тканей кость была сломана в трёх местах, а Альмагест временно лишился половины своих возможностей из-за перенапряжения. Такое его состояние продлиться всего несколько дней, но вот перелом так быстро не зарастёт.
Ведь несмотря на все свои отличия от обычного человека, одаренный Альмагестом не становился полубогом, и раны зализывал, в лучшем случае, вдвое быстрее. А с начальной стадией Северной Короны не стоило рассчитывать и на такое, так как это созвездие вне схватки было истинно бесполезным, не считая общего укрепления тела. Как-то неожиданно Элиот понял, чего ему не хватает: оружия. Меча, если говорить более точно. Ведь ударь он тогда клинком под усилением Короны, и как минимум одной ноги единорог бы лишился. Вопрос одобрения подобного членовредительства принцессой даже не стоял, так как для Элиота во главе всего была её безопасность, а не мнение девочки о своём защитнике. Она может считать его хоть аватаром Дьявола, — что, в принципе, не так далеко от истины, — но о её безопасности Элиот беспокоиться не перестанет никогда. Другое дело, что меч — решение временное, и необходимость в нём отпадёт в момент, когда Элиот освоится со своей силой и выстроит полный внешний Альмагест, опутав им всё тело…
Неожиданно в дверь постучали, заставив парня дёрнуться — сейчас, в конце сложного дня, он гостей не ждал, так как придворный лекарь ушёл совсем недавно, а вернуться обещал не раньше завтрашнего утра.
Встав с кровати и покачав подвешенной на повязке правой рукой, Элиот подошёл к двери и отпер её, справедливо считая, что ничего опасного его не ждёт… Но некто по ту сторону, едва услышав щелчок замка, с силой распахнул дверь, отбросив не успевшего отойти парня на пол. Благо, того не подвели наработанные ещё в прошлом-будущем рефлексы, и приземлился Элиот вполне себе удачно, но на этом ничего не закончилось. Таинственный гость, закутанный в плащ и скрывающий лицо, подлетел к мальчишке и с силой ударил того ногой под рёбра. В ответ Элиот ухватил нападавшего за лодыжку и потянул на себя, в одну секунду повалив нежеланного гостя рядом с собой.
Но бой в партере защитник проиграл с треском, так как был вынужден беречь травмированную руку. К моменту, когда Элиоту удалось разорвать дистанцию и, опираясь на стол, подняться на ноги, на лице парня появилась пара заметных кровоподтёков, а всё тело нестерпимо ныло из-за множества пропущенных ударов. Эта скоротечная схватка проходила в молчании — говорить не спешил ни сам Элиот, ни нападавший незнакомец.