– Да. В течение дня.
– Это вряд ли останется в тайне.
– Нет, конечно, но причина этого – останется. Предел Чопра – это моя работа. Я никому о ней не рассказывала, и сомневаюсь, что кто-то еще проводил тригонометрические измерения. Куан не продержится до точных замеров.
Я начал нервничать.
– Сью, даже если так и произойдет, люди узнают…
– Узнают что? Все, что будет известно: Хронолит был уничтожен, и мы находились здесь, пытаясь его уничтожить. Все придут к очевидному выводу. Что нам это удалось, пусть и с небольшим запозданием. А правду мы будет хранить в тайне.
– Почему в тайне?
– Потому что я не должна ничего рассказывать, Скотти, и ты тоже не должен. Нам придется хранить этот секрет, по крайней мере, еще двадцать лет и три месяца, иначе это не сработает.
– Черт возьми, Сью… что не сработает?
Она моргнула.
– Бедный Скотти, ты запутался. Я тебе сейчас объясню.
Я не мог уследить за всеми нюансами ее объяснения, но вот что понял.
Мы не потерпели поражение.
Многие медийщики продолжают передавать репортажи с места прибытия, они же и станут свидетелями – в ближайшие часы, если не минуты – захватывающего дух краха Хронолита. Эти кадры (как утверждала Сью) разорвут петлю обратной связи и разрушат ореол непобедимости Куана. Победитель или проигравший, Куан перестанет быть чем-то неизбежным. Понизится до статуса врага.
И весь мир должен думать, что это наша заслуга. А Предел Чопра должен оставаться в строжайшем секрете…
Дело в том, что Хронолит, Сью была в этом убеждена, не случайно нарушил физический предел стабильности.
Это, заявляла она, очевидное вредительство.
Давай поразмыслим: намеренное вредительство при создании Хронолита. Кто мог это проделать? Ясное дело, свой человек. Ясное дело, тот, кто разбирается в Хронолитах не только в общем, но и знаком с тончайшими нюансами. Тот, кто понимает, что такое физические пределы, и знает, как на них влиять.
– Эта стрела, – проговорила Сью робко, сама пораженная дерзостью своих слов и изрядно напуганная, – эта стрела указывает на меня.
Конечно, это было безумие.
Это была мания величия, самовосхваление и одновременно самоотверженность. Сью возвела себя в ранг Шивы. Создателя и разрушителя.
Но какая-то часть меня надеялась, что это правда.
Думаю, мне хотелось, чтобы эта долгая и разрушительная драма Хронолитов наконец закончилась – не только ради себя, но и ради Эшли, и ради Кейтлин.
Я хотел верить Сью. Всю жизнь я сомневался, и теперь нуждался в том, чтобы верить ей.
Верить в то, что ее безумие каким-то чудом станет пророческим.
Хитч все еще возился с фургоном, когда на подъездной дороге, в облаке серой пыли, показалось двенадцать мотоциклистов. Они двигались со стороны Хронолита.
Едва заметив их, мы со Сью поспешили к сараю. Тем временем Рэй успел предупредить Хитча. Тот оставил блок цилиндров и начал заряжать и раздавать нам пистолеты.
Мне приятно было взять оружие в руки, но оно сразу разонравилось мне, как только я коснулся рукояти – холодной и чуть жирной от смазки. Пистолет напугал меня даже больше, чем вид приближающихся незнакомцев, которые почти наверняка были куанистами, хотя могли оказаться кем угодно. Оружие призвано давать уверенность, но в моем случае оно только подчеркивало, насколько мы уязвимы, как отчаянно одиноки.
Рэй Моузли сунул пистолет за ремень и принялся лихорадочно нажимать кнопки телефона. Но мы уже много дней не могли ни с кем созвониться, и сейчас ему тоже не повезло. Движение выглядело почти рефлекторным и каким-то жалким.
Хитч протянул пистолет Сью, но она убрала руки за спину.
– Нет, спасибо, – сказала она.
– Не глупи.
Уже можно было расслышать шум мотоциклетных двигателей, нашествие саранчи, приближающейся чумы.
– Оставь себе, – произнесла Сью. – Я не знаю, что с ним делать. Еще выстрелю не в того.
Говоря это, она смотрела на меня, и мне почему-то вспомнился Иерусалим и та молодая девушка, которая поблагодарила Сью за несколько мгновений до смерти. В ее глазах и голосе звучала та же загадочная настойчивость.
– Нет времени спорить.
Хитч взял на себя командование. Он был бдителен и сосредоточен, хмурился, словно шахматист, столкнувшийся с опытным противником. В сарае, сложенном из бетонных блоков, имелась одна дверь и три узких окна – удобное место для защиты, которое могло стать смертельной ловушкой, если противник возьмет верх. Но и в машине было не намного безопаснее.
– Может, они не знают, что мы здесь, – предположил Рэй. – Может, проедут мимо.
– Может, – ответил Хитч. – Но я бы на это не рассчитывал.
Рэй коснулся рукояти своего пистолета. Он переводил взгляд с двери на Хитча и обратно, будто пытался решить какую-то трудную математическую задачу.
– Скотти, – сказала Сью, – я полагаюсь на тебя.
Я не понял, что она имеет в виду.
– Притормаживают, – бросил Хитч.
– Может быть, это не куанисты, – сказал Рэй.
– Они могут быть и монашками на прогулке. Но особо на это не рассчитывайте.
Им негде было укрыться, и это ставило их в невыгодное положение.
Вокруг лежала равнина, заросшая шалфеем. Понимая свою уязвимость, мотоциклисты остановились подальше от сарая, вне досягаемости выстрела.
Наблюдая за происходящим через щель между блоками, которая служила западным окном, я поймал себя на мысли, насколько это все абсурдно. Погожий, прохладный день, кристально чистое небо. Даже предположительно нестабильный Хронолит на горизонте выглядел прочным и безмятежным. Воздух наполняло тихое чириканье воробьев и стрекот сверчков. И несмотря на все это дюжина вооруженных людей перекрыла дорогу, и нам неоткуда ждать помощи на много миль вокруг.
Один из байкеров снял шлем, встряхнул грязными темно-русыми волосами и лениво зашагал к нам по грунтовой дороге.
И…
– Твою мать, – выдохнул Хитч, – это же Адам Миллс!
Мы были глубоко в тау-турбулентности, могла бы сказать Сью, в том месте, где стрела времени снова и снова поворачивается вокруг своей оси, в том месте, где случайностей не бывает.
– Мы просто хотим забрать леди, – крикнул Адам Миллс с дороги, когда подошел достаточно близко.
У него был резкий и высокий голос. Своеобразная пародия на голос Эшли. Начисто лишенный тепла и нежности.
(«Странная история у нас за плечами, – как-то сказала Эш. – Твоя сумасшедшая мать. Мой сумасшедший сын».)
– И что же это за леди? – крикнул Хитч в ответ.
– Суламифь Чопра.
– Я тут один.
– Кажется, узнаю голос. Мистер Пэйли, не так ли? О, я уже слышал этот голос. Последний раз, помнится, ты орал от боли.
Хитч не стал отвечать, но я заметил, как он схватился за пальцы – то, что от них осталось, – на левой руке.
– Просто пусть она выйдет к нам, и мы уедем. Слышите меня, мисс Чопра? Мы не причиним вам вреда.
– Стреляй, – прошептал Рэй. – Просто пристрели ублюдка.
– Рэй, если я выстрелю в него, они просто запустят в окно ракету. Конечно, они могут сделать это при любом раскладе.
– Все в порядке, – внезапно совершенно спокойно сказала Сью. – Ничего не нужно. Я пойду.
Хитч и Рэй удивились, чего не скажешь обо мне. Ее замысел начал проясняться.
– Бред какой-то, – отрезал Хитч. – Ты понятия не имеешь… Эти типы – наемники. Хуже того, у них налажены каналы связи с Азией. Они с радостью продадут тебя какому-нибудь будущему Куану. Ты товар, до тех пор пока они заинтересованы в тебе.
– Я знаю, Хитч.
– Дорогостоящий товар, и на то есть причины. Хочешь передать все свои знания какому-то китайскому вояке? Я бы сам тебя пристрелил, если бы знал, что ты это сделаешь.
Сью, по крайней мере внешне, казалась кроткой мученицей со средневековой картины:
– Но это именно то, что я должна сделать.
Хитч отвернулся. Его голова вырисовывалась на фоне окна. Адам Миллс мог бы снять его одним точным выстрелом, приди ему это на ум.
– Сью, нет, – с ужасом сказал Рэй.
Воцарилась немая сцена: Хитч с отвисшей челюстью, Рэй на грани паники. Сью бросила на меня быстрый и многозначительный взгляд.
Наша тайна, Скотти. Сохрани нашу тайну.
– Ты серьезно? – спросил Хитч.
– Да, серьезно.
Он отвел пистолет от окна.
Сарай, который стал нашей ловушкой, вероятно, построили во время одного из нефтяных бумов, возможно, чтобы укрывать от дождя геологоразведочное оборудование, хотя не скажешь, что тут часто бывают дожди. Бетонный пол был завален мусором, который намело сквозь открытый дверной проем за пятьдесят, а то и семьдесят пять лет: пылью, песком, сгнившими растениями, иссохшими останками змей и птиц.
Хитч стоял у разрушающейся западной стены, покрытой пятнами сырости. Сью и Рэй застыли рядом в северо-западном углу, а я напротив Хитча у восточной стены.
Несмотря на яркий день, в сарае было сумеречно и немного прохладнее, чем снаружи, среди сухих прерий, но все изменится, как только солнце начнет припекать жестяную крышу. Сквозняки подняли пыль и застаревший запах гнили.
Я помню все это очень отчетливо. И провисшие балки под крышей, и косые солнечные лучи, бьющие сквозь пустое окно, и заросли сухой полыни сразу за дверным проемом, и блестящие капли пота на лбу Хитча Пэйли, когда он наставил пистолет – только для виду – на Сью.
Сью побледнела. На шее у нее пульсировала вена, она продожала молчать.
– Убери свой чертов пистолет, – сказал Рэй.
Рэй, со своей спутанной бородой, одетый в пропотевшую футболку, напоминал озверевшего профессора средних лет. Его глаза дико сверкали. Но было нечто восхитительное в этом взвинченном акте неповиновения, в свирепом, хотя и недолгом, приступе отваги.
– Я серьезно, – сказал Хитч. – За дверь она не выйдет.
– Я должна пойти, – ответила Сью. – Прости, Рэй, но…
Она успела сделать один единственный шаг, когда Рэй швырнул ее обратно в угол и прижал собственным телом: