Запылал костер. В котелке, подвешенном над огнем, забулькала вода. В кронах сосен зажигались огоньки звезд. Полонский поднял голову к небу и кивком указал товарищам на яркую голубую звезду почти в зените.
— То Вега, моя кохана, — объяснил он. — Я ведь до войны был астрономом, следил за метеорными потоками, искал новые звезды…
— Что-то вы приуныли, друзья! — недовольно пробасил Гром. — Какое впечатление о нас сложится у гостя из будущего?
— Об этом не беспокойтесь, — сказал Алекс. — Я видел вас в бою, я знаю, во имя чего вы идете на лишения и смерть. И я восхищаюсь вашим мужеством!
— Восхищаться потом будем, когда задание выполним, — проворчал Штурм, обращаясь к майору. — Давай, Гром, лучше о завтрашней операции поговорим. Я имею в виду, что не помешало бы захватить столичного курьера.
— Так ли это важно сейчас? — усомнился Гром.
— В пакете может быть письмо, подписанное Гиммлером. Представь, какой важности это документ!
— Представляю. Ты уже сейчас хочешь привлечь рейхсфюрера к уголовной ответственности. Хотя бы заочно!
— Чего смеешься?! Да, я верю, что мы победим, и рано или поздно все фашистские преступники предстанут перед судом истории. Разве не так было на самом деле, скажи, Алекс!
— Да. В 1945 году был Нюрнбергский процесс, — подтвердил хронопилот. — На нем, действительно, судили всех нацистских преступников. Ну, или почти всех.
— Ну и что с того, что был? — не унимался Гром. — Как ты передашь этот пакет в надежные руки? Кто из нас дойдет живым хотя бы до передовой?
— Все равно, добыть такой документ дорогого стоит, — стоял на своем Пауль. — Правда, если бы у меня сейчас танк был…
— Твой антифашист где-то заплутал, — рассмеялся Гром. — Или передумал и вернулся к своим.
— Даже если так, все равно он много для нас сделал.
— А я ничего не говорю, спасибо парню, вовремя нас вытащил, — майор задумался и со вздохом произнес. — А по сути дела мы ровно ничего не добились. Ну, нашумели, ну, рванули там и тут. Это же слезы. Завтра отремонтируют, и можно все заново начинать…. А людей почти всех положили. Что мы теперь можем, разве что пакет у курьера отнять?!
— Ладно, не юродствуй! — огрызнулся Штурм.
В это время в кустах что-то зашуршало, десантники схватились за автоматы. На поляну вышел молодой мужчина, одетый весьма странно. На нем были только красно-коричневые плавки. Вдобавок он был весь мокрый с головы до пят, будто только что вынырнул из воды. В руке гостя поблескивал небольшой параллелепипед с множеством разноцветных кнопок. И больше ничего. Даже ноги его были босы. Десантники успокоились, но продолжали удивленно таращиться на странного субъекта. Один только Алекс не удивился появлению вновь прибывшего. В черных глазах гипнотизера он прочел живейшее участие близкого друга. К тому же парень чем-то был похож на доктора Хорна.
— Я — Майкл Лозовски, здравствуйте! — представился незнакомец. — Извините, что я в таком виде, но я всего на минуту, мне необходимо переговорить с вами, Алекс, за мной слежка, и поэтому я тороплюсь. Вы пробовали еще раз вернуться с помощью вашей машины?
— Пробовал. Не получается. Какая-то аномалия времени. Тупик.
— Может быть, и тупик, но только не для меня. Я свободно перемещаюсь в обоих направлениях: и вперед по вектору времени, и назад. Думаю, что мог бы переправить и вас. Только одного… Я говорил с Хельгой и ОТТО. Теперь говорю лично с вами. Вам угрожает серьезная опасность! Вы еще не видели мнеморга?
— Видел. Да вы присаживайтесь к огню, а то совсем замерзнете.
— Спасибо, у вас тут, правда, очень холодно. А я прямо из моря. Из Карибского.
— Как там у вас, в будущем, хорошо, должно быть, а? — спросил вдруг Лугин.
— Неплохо, — холодно ответил Майкл. — Зато у вас все намного проще… Алекс, так что вы решили?
— Вы очень хотите мне помочь?
— Если честно, то я поклялся, что вытащу вас отсюда и сумею защитить в Будущем. Поклялся памятью близкого мне человека, а это, поверьте, для меня многое значит!
— Все же дайте мне время подумать.
— Странный вы человек! Ну, ладно, думайте. Попробую навестить вас завтра. А где, кстати, ваш гравилет?
— Здесь недалеко, на соседней поляне. Хельга не захотела идти со мной сюда. Почти как живая — ревнует!
— Неужели вас только она удерживает? Это же машина. Закажете себе копию, когда вернетесь домой.
— Нет, вам не понять… Она единственная в своем роде. Может, это и глупо, но я действительно ее люблю…
— Возьмите с собой ее ментакарту, а подобного робота я вам подберу.
— Я могу взять мнемокристалл с памятью ОТТО, и этого будет довольно. Но ментакарта Хельги не содержит главного, что есть в ней. Ее души!
Майкл пожал плечами и отодвинулся от хронопилота.
— Что?! Подумали, я не в своем уме? — заулыбался Алекс. — В своем! Только мы с вами очень несхожие люди. И воспитаны мы по-разному. У меня, видимо, устаревшая система ценностей… А вы, кстати, очень похожи на доктора Хорна.
— Я его дальний, очень дальний родственник: пра-пра-пра и пра… Ну, ладно, не удалось сегодня мне вас уговорить, попытаюсь еще завтра.
С этими словами Майкл нажал кнопку на своем приборе перемещений, вскочил и, шагнув в костер, растворился в пламени.
— Однако, ловок! — похвалил Полонский.
— Но уж больно высокомерный! — рассудил Лугин.
— Ну, вы, кумушки! — недовольно сказал Гром. — Ишь, раскудахтались!
— Как хочешь, Збышек, а не верится мне, что он из будущего! — не унимался Лугин. — Умом понять могу, а сердцем — ну никак! Обычный с виду человек…
— А тебе надо, чтоб на монстра был похож, на упыря какого-нибудь?! — прицепился Полонский. — Я думаю, и через тысячу лет будут люди как люди. Как мы с тобой.
— И что это он так открыто нам показался? А если я после войны начну всем рассказывать, что встречался с человеком из будущего?!
— В лучшем случае не поверят, в худшем — в дурдом упекут.
— А может, потому он показался, что завтра из нас никого уже не будет в живых. И не придется никому ничего рассказывать.
— Вроде, веселый ты человек, Лугин, а сегодня твою шарманку слушать противно, — сказал Гром. — Поменяй пластинку.
Хроноразведка. 25 сентября 2141 года
— Друзья! Сограждане и сподвижники! Открывая эту пресс-конференцию, я в первую очередь хочу почтить память вдохновителя и организатора Хроноразведки генерала Бартона, злодейски убитого три дня назад. Убийца до сих пор неизвестен, полиция его ищет, но мы, я думаю, не будем вдаваться в тонкости детективного толка… К средствам массовой информации меня заставило обратиться, если хотите, предвидение необратимых процессов как в руководстве Хроноразведки, так и в самой науке о передвижениях во Времени. Со дня основания нашей службы Хроноразведкой руководил генерал Бартон. Я был и остаюсь его заместителем и главным научным консультантом. После смерти генерала я автоматически продолжаю выполнять функции администратора — его функции. Но вместе с тем, пользуясь моим нынешним положением, я хочу во всеуслышание заявить о том, что не все и не всегда было гладко в Хроноразведке. И я впервые хочу заявить, что мы решились на пробный запуск Хронолета с человеком на борту, еще не имея достаточного теоретического обоснования возможности и безопасности полетов в прошлое. Это было рискованно — посылать в прошлое человека. Но мы решились… А теперь я решусь сказать то, ради чего, собственно, и собрал вас здесь… Я не уверен, что Алексу Химмелю, нашему пилоту, удастся вернуться обратно…
В зале поднялся шум. Хорн поднятием правой руки попросил тишины.
— Я же только начал объяснение. Прошу вас не так явно выказывать свое недовольство. Поменьше нервов и побольше здравого смысла! Я продолжу с вашего позволения.
— Разрешите вопрос?! Почему именно сейчас вы рассказали нам обо всем? Или во всем виноват генерал Бартон?
— Нет, Боже упаси меня валить всю вину на покойного! В первую очередь и главным образом виноват я. Только я! Оправдания себе не ищу, единственно хочу сказать, что мною всегда двигала неистребимая жажда познания… Мой друг Алекс Химмель поверил мне и не побоялся лететь. Он знал, что рискует. Он был романтиком и неисправимым идеалистом.
— Вы говорите о Химмеле в прошедшем времени. Что побудило вас сомневаться в благополучном завершении эксперимента, если два хрономаяка найдены?
— Да, маяки найдены, но это говорит только о том, что Алекс благополучно попал в прошлое, вернуться из которого ему не дадут… очень веские обстоятельства… Видите ли, сейчас некоторые теоретические положения хронофизики предстают перед нами в новом свете. Я не буду вдаваться в подробности. Скажу только, что малейшие возмущения хронополя приводят к созданию тупиковых ответвлений пространства-времени. В один из таких тупиков, по-видимому, и попал Химмель. Выбраться оттуда с помощью нашей примитивной техники не представляется возможным.
— Совсем недавно мы слышали от вас противоположное суждение. Вы так расхваливали ваш Хронолет, ваш возвращаемый модуль…
— Что поделаешь, наш Корабль, в который мы вложили столько сил, столько души…
— Столько денег! — прозвучал голос с места.
— Да, и столько денег, — согласился Хорн. — Наш Корабль безнадежно устарел и технически, и морально. Устарел преждевременно.
— А нельзя ли вернуть Корабль, пока не поздно? Послать радиоимпульс Киберу?!
— Увы, вчера Корабль исчез в надпространстве. Связи с ним больше нет. Остается надежда на то, что Химмель сам найдет способ вернуться, если не помешают… силы самой природы.
— Значит, запасного варианта возвращения не существовало изначально?
— Вы правы, так оно и было.
И опять в зале поднялась буря негодования. Кое-как удалось восстановить тишину. Со своего места поднялся грузный седой репортер.
— Какое же вы имеете право исполнять обязанности генерала Бартона?
— Я подскажу вам еще пару вопросов. Какое вообще имеет право на существование сама Хроноразведка? Не пора ли пересмотреть ее тактику и стратегию? Но всего лучше, я думаю, ее распустить. И я с высоты своего сегодняшнего положения хочу объявить полное банкротство идей Хроноразведки, полный провал нашей экспансии в прошлое… Вдобав