– А потом? – спросил Тень. – Стареет и умирает со своим фермером?
От яблока остался огрызок. Дернув запястьем, Дженни запустила его дугой к подножию холма.
– Когда ее муж умирает… Наверное, она возвращается в свои леса и холмы. – Она смотрела на склон. – Есть история про то, как один фермер взял в жены хульдру, но дурно с ней обращался. Кричал на нее, не помогал по хозяйству, домой из селения возвращался пьяный и злой. Иногда бил ее… И как-то раз она разжигает очаг поутру, а он приходит и давай на нее кричать, мол, завтрак ему не готов, мол, ничегошеньки она не умеет, он вообще не понимает, зачем на ней женился, и она его слушает, а потом молча берет кочергу. Тяжелую такую чугунную кочергу. Берет и запросто сгибает в кольцо, один в один ее обручальное, только больше. Не хмыкает, не потеет, сгибает себе кочергу, как ты тростинку. Ну, фермер белеет как полотно и помалкивает про свой завтрак. Он видел, что она сделала с кочергой, и понимает, что за прошедшие пять лет она в любой момент могла сделать с ним то же самое. И до смертного часа он больше и пальцем ее не тронул, ни единого сурового слова не сказал. А теперь объясните-ка, мистер все-зовут-меня-Тень: раз она такое умела, почему же позволяла ему себя бить? На черта ей вообще сдался такой человек? Объясните-ка мне.
– Может быть, – сказал Тень, – ей было одиноко?
Она вытерла нож о джинсы.
– Доктор Гаскелл все твердил, что вы монстр, – сказала она. – Это правда?
– Вряд ли, – ответил Тень.
– Жалко, – сказала она. – Всегда ясно, чего от монстров ждать, верно?
– Вам ясно?
– Абсолютно. Под вечер тобой пообедают. Кстати, я вам кое-что покажу. – Она встала и повела его верх по склону. – Смотрите. Вон там? На дальнем склоне вон того холма, где он обрывается в долину, если приглядеться, виден дом, где вы будете работать в выходные. Видите? Вон там.
– Нет.
– Смотрите. Я покажу. Смотрите вдоль моего пальца.
Дженни стала совсем рядом, вытянула руку и показала на склон дальней гряды. Он увидел, как солнце блеснуло на чем-то: видимо, там озеро – точнее, «лох», поправился он, мы же в Шотландии, – а над ним темнели на склоне серые камни. Тень принял их за обнажение породы, но они были слишком правильные – здание, конечно.
– Это замок?
– Я бы его так не назвала. Просто большой дом в долине.
– Вы на тамошних вечеринках бывали?
– Местных не зовут. А меня и подавно. Все равно вам туда ехать не стоит. Лучше отказались бы.
– Они хорошо платят, – объяснил Тень.
Тут она впервые его коснулась: положила белые-пребелые пальцы на его темную кисть.
– А что монстру дела до хороших денег? – спросила она и улыбнулась, и черт бы побрал Тень, если он не подумал в тот миг, что, может, она и впрямь красивая.
А потом она убрала руку и попятилась.
– Ну? Вам, наверное, пора дальше по маршруту? У вас не так много времени, скоро придется поворачивать назад. Сейчас такой сезон – как начинает смеркаться, темнеет быстро.
И она стояла и смотрела, как он забрасывает на плечи рюкзак и спускается с холма. У подножия он обернулся. Она все глядела ему вслед. Тень помахал, и Дженни тоже помахала.
Когда он снова оглянулся, она уже исчезла.
Через узкий проливчик он паромом перебрался на мыс и дошел до маяка. А обратно поехал на маршрутном автобусе.
В гостиницу он вернулся в восемь вечера, измученный, но довольный. К вечеру пошел дождь, но Тень укрылся в покосившейся лачуге и, пока вода барабанила по крыше, читал газету пятилетней давности. Через полчаса дождь перестал, но Тень порадовался, что надел крепкие ботинки: тропы развезло.
Он умирал от голода. Спустился в ресторан. Там было пусто.
– Эй? – окликнул Тень.
Из кухонной двери выглянула пожилая женщина.
– Угу?
– Обед еще подаете?
– Угу. – Она неодобрительно обозрела его, от заляпанных глиной ботинок до растрепанных волос. – Вы у нас остановились?
– Да. Одиннадцатый номер.
– Ну… вам бы, наверное, лучше переодеться к обеду, – сказала она. – Приличнее будет, вы же не один едите.
– Значит, подаете.
– Угу.
В номере он бросил рюкзак на кровать и стащил ботинки. Надел кроссовки, провел расческой по волосам и спустился снова.
В столовой уже не было пусто. За столиком в углу сидели двое, настолько разные, насколько могут различаться люди. Миниатюрная женщина под шестьдесят по-птичьи горбилась за столом, а напротив сидел молодой человек – крупный, неловкий и совершенно лысый. Мать и сын, решил Тень.
Он сел за стол в середине.
Явилась с подносом пожилая официантка. Поставила перед этими двумя по тарелке супа. Молодой человек подул на суп, чтобы остудить, и получил от матери ложкой по руке.
– Прекрати, – сказала она. И принялась ложкой забрасывать суп в рот, шумно хлюпая.
Лысый грустно оглядел зал. Перехватил взгляд Тени – тот кивнул. Лысый испустил вздох и вернулся к дымящемуся супу.
Тень без энтузиазма проглядел меню. Он готов был сделать заказ, но официантка снова исчезла.
Серая вспышка: в дверь ресторана заглянул доктор Гаскелл. Вошел, направился к столику Тени.
– Не против, если я к вам присоединюсь?
– Отнюдь. Прошу вас. Садитесь.
Доктор Гаскелл сел напротив.
– Хорошо провели день?
– Очень хорошо. Бродил.
– Лучший способ нагулять аппетит. Итак. Завтра с самого утра за вами пришлют машину. Захватите свой багаж. Вас отвезут в дом. Введут в курс дела.
– А деньги? – спросил Тень.
– Они все уладят. Половину до, половину после. Еще что-нибудь хотите узнать?
Из кухонной двери официантка наблюдала за ними, но как будто и не собиралась подходить.
– Ага. Что нужно сделать, чтобы раздобыть тут чего-нибудь поесть?
– Чего вы хотите? Рекомендую бараньи отбивные. Мясо местное.
– Неплохо.
– Прошу прощения, Мора, – громко позвал Гаскелл. – Извини, что беспокою, но нельзя ли нам обоим бараньи отбивные?
Официантка поджала губы и вернулась на кухню.
– Спасибо, – сказал Тень.
– Не за что. Чем-нибудь еще я могу вам помочь?
– Да. Эти люди, которые приедут на вечеринку. Почему не нанять профессиональных телохранителей? Зачем нанимать меня?
– Своя охрана у них тоже, несомненно, будет. Своих они, разумеется, привезут. Но местные таланты всегда полезны.
– Даже если местный талант – иностранный турист?
– Именно.
Мора принесла две тарелки супа и поставила их перед Тенью и доктором.
– Входят в обед, – сказала она.
Суп был слишком горячий и слегка отдавал томатной пастой и уксусом. Тень так проголодался, что съел почти все, прежде чем сообразил, что суп ему не нравится.
– Вы говорили, что я монстр, – сказал Тень серо-стальному человечку.
– Правда?
– Правда.
– Ну, в наших краях полно монстров. – Он еле заметно кивнул на пару в углу. Миниатюрная женщина взяла салфетку, обмакнула в стакан с водой и теперь энергично стирала алые пятна с сыновних губ и подбородка. Сын смущался. – Мы живем в глуши. В сводки новостей попадаем, только если исчезает какой-нибудь турист или скалолаз – ну, или умирает голодной смертью. Большой мир вообще не помнит, что мы тут есть.
Появились бараньи отбивные – с гарниром из переваренного картофеля, недоваренной моркови и чего-то бурого и мокрого – в прошлой жизни, предположил Тень, это, возможно, было шпинатом. Тень начал резать отбивную ножом. Доктор взял свою руками и принялся жевать.
– Вы сидели, – сказал доктор.
– Сидел?
– В тюрьме. Вы были в тюрьме. – Он не спрашивал.
– Да.
– Значит, умеете драться. Способны кому-нибудь наподдать, если придется.
– Если вам надо кому-то наподдать, – сказал Тень, – вам, пожалуй, нужен не я.
Человечек усмехнулся, раздвинув жирные серые губы.
– Я убежден, что вы. Я же просто спросил, не обижайтесь. Ну, в общем. Вот он – точно монстр, – продолжал он, махнув пожеванной отбивной в угол зала. Лысый молодой человек ел ложкой какой-то белый пудинг. – И его мамаша тоже.
– По-моему, ничего общего с монстрами, – возразил Тень.
– Боюсь, это не совсем удачная шутка. Местное чувство юмора. О моем следует предупреждать на въезде. Внимание: чокнутый старый доктор. Болтает о монстрах. Простите старика. Не верьте ни единому моему слову. – Мелькнули прокуренные зубы. Доктор Гаскелл вытер рот и руки салфеткой. – Мора, нам тут понадобится счет. Я плачу за обед молодого человека.
– Сейчас, доктор Гаскелл.
– Не забудьте, – сказал доктор Тени, – завтра утром в холле, в четверть девятого. Не позже. Они люди занятые. Если вас не будет на месте, они просто уедут, а вы упустите полторы тысячи фунтов за одни выходные. И премию, если они останутся довольны.
Послеобеденный кофе Тень решил выпить в баре. В конце концов, там камин. Он надеялся, что тепло согреет ему кости.
За стойкой бара возился портье Гордон.
– У Дженни выходной? – спросил Тень.
– Что? Нет, она просто нас выручала. Помогает иногда, если народу слишком много.
– Ничего, если я подброшу в камин еще полено?
– Не стесняйтесь.
«Если шотландцы так обращаются со своим летом, – подумал Тень, припомнив афоризм Оскара Уайлда, – они и вовсе лета не заслуживают».
Вошел лысый. Нервно кивнул Тени. Тень кивнул в ответ. Кажется, у лысого не было вообще никаких волос – ни бровей, ни ресниц. Он походил на младенца – какой-то незаконченный. Может, болеет, подумал Тень, а может, побочный эффект химиотерапии. От лысого пахло сыростью.
– Я слышал, что он говорил, – заикаясь, произнес тот. – Сказал, что я монстр. И моя мама тоже. У меня уши хоть куда. Мало что упускаю.
Уши у него действительно были хоть куда. Прозрачно-розовые и торчали на голове, как плавники огромной рыбы.
– У вас прекрасные уши, – сказал Тень.
– Подкалываете? – Голос у лысого сделался обиженный, а лицо такое, будто он вот-вот полезет драться. Он был всего дюймом ниже Тени, а Тень – человек крупный.