Гонка между университетами за сенсационными открытиями в области здоровья человека напоминает спортивное соревнование, и выигрывает не только одна из команд, но и человечество в целом.
На фоне успешной исследовательской программы я счел правомерным создать в Оксфорде трансплантационную службу. В Великобритании ежегодно диагностировали сердечную недостаточность в терминальной стадии у многих тысяч больных, но сердец, пригодных для пересадки, появлялось не более двухсот в год. Причем большинство пациентов с нарушенной функцией почек и печени считались слишком больными, и им отказывали в праве занять очередь на пересадку. Паллиативная медицина гарантировала им спокойный уход в мир иной с помощью лекарств. Я же решил, что этим отчаявшимся людям, страдающим от мучительных симптомов, мог прийти на помощь «пожизненный» кровяной насос – готовый механический прибор, который избавлял от необходимости дожидаться смерти донора или перевозки донорского сердца посреди ночи на вертолете. Мания величия побуждала меня превратить Оксфорд в национальный центр по механической поддержке кровообращения.
В Хьюстоне тем временем Бад активно имплантировал более традиционные, пульсирующие искусственные желудочки сердца, которые позволяли поддерживать в пациентах жизнь в ожидании донорского органа. Так называемый переходный трансплантат HeartMate, производившийся компанией Thermo Cardiosystems, был призван заменить пораженный болезнью левый желудочек, чтоб точно так же ритмично наполняться кровью и вбрасывать ее в кровоток. По форме он напоминал круглую коробку для конфет и был слишком велик, чтобы уместиться в грудной клетке, так что его имплантировали в карман брюшной полости, откуда наружу выводили негнущийся электрический провод, который вел к внешним аккумуляторам и контроллеру. Спасительный прибор также включал в себя воздушный клапан, который шипел в такт насосному механизму настолько громко, что его было слышно с другого конца улицы.
Длительное пребывание в больнице (в среднем пациенты с HeartMate ожидали пересадки сердца 245 дней, а люди с первой группой крови – гораздо дольше[20]) обходилось чрезвычайно дорого и плохо влияло на психику. Расходы росли, и хьюстонские врачи все сильнее убеждались в том, что таким пациентам не место в больнице. Более того, они начали всерьез рассматривать этот механический кровяной насос как альтернативу операции по пересадке сердца.
Бад знал, что Управление по контролю качества пищевых продуктов и лекарственных препаратов не станет рассматривать этот вариант как постоянное решение. Он позвонил мне в Оксфорд и предложил – раз уж мы вместе работали над «Джарвиком-2000» – протестировать на британских пациентах концепцию «пожизненного поддержания жизнедеятельности» с использованием того самого аппарата HeartMate. Компания Thermo Cardiosystems пообещала бесплатно обеспечить нас кровяными насосами, которые стали бы спасительной соломинкой для безнадежно больных людей – тех, кому трансплантационные центры отказали в помощи, тех, кто начинал задыхаться при малейшем усилии, распухал от скопившейся в организме жидкости и был вынужден сидеть взаперти у себя дома. Короче говоря, для ходячих мертвецов, хотя, вообще-то, они почти не ходили.
Подобной возможности я ждал давно. Я прилетел в Хьюстон, чтобы изучить HeartMate и встретиться с претендентами на пересадку сердца, которым имплантировали этот прибор. Когда мне предложили ассистировать при операции, я мигом согласился. Пациентом был студент Среднезападного колледжа, в прошлом спортсмен (играл в американский футбол), подхвативший вирулентнейший из вирусов, который превратил атлета в астеника. Бедный парень был истощен, он страдал от сильных отеков, а его жизнь необъяснимым образом угасала. Его девушка сидела рядом с кроватью и, казалось, не могла подобрать слова. В конце концов, что можно сказать человеку, нуждающемуся в пересадке сердца?
Что до самой девушки, то она была хорошенькой чирлидершей, чей герой умирал прямо у нее на глазах. Она наблюдала, как ему становилось все хуже и хуже, как его выгнали из команды, а потом отчислили из колледжа. Понадобилось слишком много времени, прежде чем до всех дошло, что он серьезно болен и что дело не в легких наркотиках, как кто-то предположил. Что ей было делать теперь? Оставить парня и вернуться к учебе или же остаться рядом с человеком, лучший вариант для которого – пересадка сердца?
Жизнь бывает той еще стервой, а мы редко задумываемся о том, каково людям по другую сторону. Впрочем, оно и к лучшему: толку от досужих размышлений обычно мало.
В операционной медсестры помогли хирургу надеть хирургический костюм и перчатки, затем протерли пациента антисептическим раствором и накрыли простынями, оставив обнаженной грудную клетку и верхнюю часть живота. Когда-то молодой человек мог похвастать рельефными бицепсами, прессом и грудными мышцами – ну просто картинка. Теперь же от него остались лишь кожа да кости, да еще выступающая под ребрами раздутая печень. Сердечная недостаточность – то еще дерьмо. Уродам, которые отказали нам в финансировании, следовало бы прийти и встать у операционного стола, чтобы самим все увидеть.
Бад сделал разрез от шеи пациента до живота, потому что для прибора HeartMate нужен был подходящего размера карман в стенке брюшной полости – после операции все будет выглядеть так, словно у пациента под кожей будильник. Раздутое сердце казалось огромным, а левый желудочек практически не двигался. Из околосердечной сумки сочилась привычная желтоватая жидкость, скапливавшаяся в только что сделанном кармане, пока отсос не удалил из него все лишнее.
Пока я уныло размышлял о печальной судьбе могучего спортсмена, Бад сосредоточился на поиске подходящего места для того, чтобы просунуть под кожу жесткий электропривод; место требовалось такое, чтобы брюки и ремень не стали помехой, чтобы привод сохранял максимальную неподвижность, а пациент мог без труда поддерживать его в чистоте. Наконец Бад проткнул кожу скальпелем и просунул через нее привод. Тот был больше сантиметра в ширину и достаточно жесткий, чтобы воздушный клапан не перекрутился. Это вам не шнур питания от настольной лампы – это брошенный парню спасательный трос, не менее важный, чем пуповина для плода. Затем мы быстро пришили выпускную трубку насоса к восходящей аорте там, где она выходила из сердца. Мы убедились, что шов герметичный, иначе трубка впоследствии будет постоянно кровоточить под давлением.
Оставалось присоединить ограничивающую манжету к верхушке сердца и циркулярным ножом проделать отверстие размером с доллар под впускную канюлю. Теперь кровь, возвращающаяся от легких к сердцу, будет проходить через митральный клапан и попадать в прибор, минуя поврежденный желудочек. Я же не мог отделаться от мысли о придуманном Джарвиком устройстве, которое было не намного больше впускной канюли. По сравнению с ним титановая оболочка пульсирующей насосной камеры HeartMate казалась огромной.
Временное сердце тоже может сослужить хорошую службу.
Перед включением насос HeartMate следовало наполнить кровью, чтобы удалить весь воздух. «Воздух в мозг – жизнь под откос», – сострил я. Может, и поэтично, но в тот момент я был несколько не в себе: сказались недосып из-за смены часовых поясов и нервное перевозбуждение. Техники все подсоединили, и мы были готовы к грандиозному запуску. Нажимной диск задвигался в кожухе насоса, и воздух начал ходить туда-обратно в воздушном клапане, словно у трогающегося с места паровоза. Камера наполнилась кровью и вытолкнула ее в аорту, вытесняя остатки воздуха через тончайшие отверстия. Бесполезная сердечная мышца сдулась – больше она не пыталась судорожно сжиматься, чтобы поддержать в парне жизнь. Теперь у него было новое сердце. Пускай временное, но я надеялся, что оно сослужит ему хорошую службу.
Мне стало любопытно, как девушка отреагирует на пульсирующего, шипящего монстра, который поселился внутри любимого, и на торчащий из живота жесткий придаток. Сколько еще она с ним пробудет? Я обычно не позволяю себе подобных мыслей, но сильнейший стресс и усталость напрочь лишили меня эмпатии[21]. Я решил, что если снова ее увижу, то обязательно постараюсь поддержать и расскажу, как замечательно прошла операция. Объясню, что молодому человеку непременно полегчает и он быстро поправится. И добавлю, что совсем скоро кто-нибудь в Хьюстоне вышибет себе мозги и сердце этого человека достанется ее парню.
Иногда хочется забыть о врачебной конфиденциальности и рассказать родственникам пациента обо всем, что думаешь об этом случае.
Мы не сразу справились с кровотечением и типичными для сердечной недостаточности выделениями, связанными с плохой работой печени и костного мозга. Кровотечение, литры донорской крови, затем проблемы с легкими и почками – обычное дело после подобных операций. Что ж, а мне предстояло ехать в аэропорт, чтобы через сутки вернуться в совершенно другой мир, где ничего этого не произошло бы и парня просто оставили бы умирать. Но прежде я хотел повидаться с его девушкой. К ней недавно присоединились родители пациента, тоже обеспокоенные сверх меры.
Девушка меня узнала, и я незамедлительно сообщил ей, что операция прошла успешно – как правило, эти три волшебных слова мгновенно снимают напряжение, принося волны облегчения. Она тут же расслабилась, и ее хорошенькое личико озарилось радостью, а через секунду она расплакалась. Выходит, она не просто запала за звезду футбола – у нее действительно были к нему чувства. Я ощутил себя жалким куском дерьма, из-за того что усомнился в ее искренности. Родители парня обняли меня и поблагодарили. «За что?» – подумал я. Я лишь ассистировал Баду. Впрочем, когда все заканчивается хорошо, благодарности хватает на всех. Я пожелал им всего доброго, а также как можно скорее заполучить донорское сердце. Пусть даже это и станет сильнейшим горем для какой-то другой семьи.