Так совпало, что посадочная площадка оказалась прямо под нами. Я легко опознал её по специальному освещению и атмосферным катерам, которыми пользовались пришельцы. Чуть дальше площадки, на оголённом морском дне, громоздились какие-то циклопические сооружения, подсвеченные целой осветительной системой. Они походили на работу художника-иллюстратора, сошедшего с ума после создания десятка топовых игр про постапокалипсис.
Тем временем голографическая карта, в которую превратился глобус, ещё раз увеличила масштаб. Теперь отчётливо была видна посадочная площадка. На ней жёлтым цветом было выделено место в форме нашего челнока.
— Похоже, зовут сюда, — сказал Кай, указывая на голограмму.
Вместо ответа я кивнул и направил челнок в нужном направлении.
Как только коснулись поверхности, я вышел из режима. В этот раз мне даже срочный перекус не понадобился — сели быстро, и силы ещё оставались.
У люка нас уже встречала знакомая нам пришелица в сопровождении трёх сородичей. В отличие от специалиста по контактам, которая оставалась всё в той же одежде светлых тонов, эта троица была одета в боевые скафандры. И вооружена.
Нелишняя предосторожность, учитывая произошедшее накануне. Но от этого всё равно становилось не по себе.
— Корпус нужного вам корабля частично разрушен и закрыт корпусами других звездолётов. Мы постарались максимально облегчить проход: — сказал пришелица, даже не поздоровавшись.
— Спасибо, — автоматически ответил я, оглядевшись.
Тут сильно пахло водорослями. Было прохладно и влажно. Искусственное освещение площадки рассеивало царящие на такой глубине сумерки, но из-за него не было видно даже кусочка неба наверху. Казалось, что пропасть, на дне которой мы оказались, была по-настоящему бездонной.
— Мы пойдем пешком. Использование техники в этом месте ограничено. Её передвижение мешает исследовательским работам: — сказала пришелица, после чего развернулась к нам спиной и пошла в сторону, где на дне громоздились останки чужих звездолётов.
Шли мы довольно долго. В какой-то момент мне показалось, что циклопический техногенный мусор на дне как будто специально был создан для того, чтобы на него было неприятно глядеть. Останки кораблей были сложены как-то… в общем, не правильно. Тревожно. Как будто некий разум пытался собрать безумный конструктор из иного измерения.
Посмотрев на спутников, я обнаружил, что Кай и Таис тоже стараются не поднимать взгляды. Смотрят только себе под ноги; идут, будто бы задумчиво размышляя о чём-то.
В душе у меня зашевелился маленький червячок смутной тревоги. Я упрямо поднял взгляд, и начал разглядывать то, что лежало прямо перед нами.
Некоторые части действительно походили на звездолёты. В чем-то даже похожие на наш челнок, только невозможных размеров: вот, похоже, корма с дюзами двигателей, диаметром в сотню метров… Неужели какая-то цивилизация создала корабль такого размера, который пользовался привычной реактивной тягой? Ведь даже продвинутый марсианский термоядерный двигатель выглядел иначе.
Я вошёл в режим. На несколько секунд, только чтобы попытаться реконструировать исходный облик хотя бы одного из погибших тут звездолётов.
И… у меня ничего не вышло.
Паззл не складывался. Даже с чудовищной мощностью вычислений, которые были мне доступны в особом состоянии.
Я вышел из режима, чувствуя, как стынет кровь в жилах.
— Ну вот. Дальше по этому проходу, еще несколько десятков метров. Там люк, через который можно подняться на борт нужного звездолёта, — пришелица указала на узкую светящуюся тропу, проложенную среди руин на высоте нескольких метров.
— Спасибо, — кивнул я, изо всех сил стараясь не выдать тревоги, после чего двинулся в сторону тропы.
— Подождите! — пришелица встала у меня на пути, — не так быстро. Это зона исследований. Всё техногенное оборудование надлежит оставить здесь.
— Да, без проблем, — я пожал плечами, — конечно. Так у нас с собой ничего нет. В костюме есть система обогрева, но она сейчас не активна. Или нам снять костюм тоже?
— У вашего коллеги есть энергетическое оружие, — ответила пришелица, — а у вас артефакт Рождённых Ранее. Эти вещи следует передать нам. Мы сохраним их до вашего возвращения.
Как-то незаметно троица, молча сопровождавшая нас всё это время, встала, между нами. Мы были в максимально невыгодной позиции, любое сопротивление было невозможно, я это мог оценить даже без режима.
Мой пульс ушёл в галоп, разрозненные мысли молниями мелькали в голове. «Тюрвинг нельзя забрать так просто у владельца, которому он подчиняется, — подумал я, — он должен отдать его добровольно. Неужели это всё соорудили только для того, чтобы мы потеряли бдительность? Кто же вы тогда такие, слонопланетяне? И что из рассказанного вами — правда, а что — беззастенчивая ложь?»
Между тем время шло.
Трое боевиков разворачивались в боевой стойке, уже почти и не скрываясь.
Я поймал взгляд Кая. Кажется, он начал что-то понимать.
— Конечно, — кивнул я, улыбнувшись, и потянулся к кобуре, где находился тюрвинг, — Кай, отдай им лучемёт.
— Принято, старший, — ответил Кай, доставая оружие.
Я поймал взгляд Таис, одновременно нащупывая рукоятку тюрвинга.
— Я вернусь за вами, — сказал я на русском, — держитесь как можно дольше.
После этого я достал тюрвинг. Сделал жест, как будто собираюсь протянуть артефакт одному из боевиков. В этот же момент вошёл в режим, направил ствол тюрвинга вертикально вверх и нажал на спусковой крючок.
10
Я предположил, что системы наблюдения пришельцев достаточно продвинуты, чтобы отследить серию моих прыжков, по крайней мере, в зоне прямой видимости форпостов, которые я разглядел возле края морской пропасти. Они наверняка знают, с чем имеют дело, и могли подготовиться, хотя бы на всякий случай.
Поэтому уже испытанный способ путешествия на небольшой высоте не годился. Они легко отследят направление и найдут меня, когда я буду вынужден приземлиться из-за недостатка энергии для особого режима.
Этой энергии, кстати, было не слишком много.
Я очень жалел, что не заставил себя перекусить сразу после приземления. Надо бы взять за правило: после режима всегда есть, без всяких исключений. И всегда носить с собой пищевые концентраты. Которые тоже остались на челноке, вместе с дополнительным снаряжением, загруженным в рюкзак.
После первого прыжка я оказался в воздухе, на высоте трёх километров над уровнем моря.
Собрав в кулак всю волю, я направил тюрвинг вертикально вверх. И перенёс себя в космос.
На максимуме быстродействия я совершил несколько беспорядочных прыжков длинной в тысячи километров, останавливаясь в каждой точке на долю секунды, чтобы убедиться, что в зоне прямой видимости нет чужих космических аппаратов.
Мне повезло. Обошлось без неожиданных встреч. В общей сложности я пробыл в безвоздушном пространстве секунды три. Не достаточно для реального ущерба здоровью, но вполне ощутимо на уровне физиологии. В обычном состоянии я наверняка испытал бы настоящую паническую атаку. Воспоминания о том, как я почти умер в пустоте, оказались на удивление свежи.
Я вернулся в атмосферу где-то в центре огромного океана в надежде, что система слежения пришельцев не покрывала абсолютно всю поверхность планеты.
До материка я двигался прыжками на минимальной высоте, не больше пятнадцати метров. Гораздо ниже, чем во время первого путешествия. Не было никаких свидетельств, что пришельцы отследили мою первую вылазку, но я перестраховывался. В моём положении достаточно было одного незначительного просчёта, чтобы потерять всё.
И я чуть не погиб, лишая Землю и человечество последнего шанса пережить катаклизм, с которым мы встретились там, в далёком будущем…
В какой-то момент я решил, что, несмотря на точность вычислений, ошибся в направлении, так долго не было земли на горизонте. И, наконец, после очередного прыжка, я увидел береговую линию. К тому моменту я уже чувствовал слабость во всём теле, но уверенно оставался в режиме.
Целясь в точку над сушей, я взял немного выше, чтобы не задеть верхушки довольно высоких деревьев, которые росли густым частоколом сразу над обрывом, который образовывал береговую линию.
Режим вырубился именно в тот момент, когда я оказался над этими самыми деревьями.
К тому моменту я был настолько измотан, что даже не мог испытать полноценное чувство досады.
Можно было рискнуть, и, направив тюрвинг вниз, просто нажать на спуск, без специального расчёта. В конце концов — не переместит же он меня внутрь земли?..
Но я думал слишком медленно.
Вот уже и времени не осталось даже на то, чтобы нажать на спусковой крючок.
На каких-то дремучих рефлексах я успел сгруппироваться.
И в следующее мгновение рухнул в вонючую болотную жижу.
Чувствуя, как смыкаются над головой волны тёплой грязи, я испытал грусть и тень смертной тоски. Но и облегчение вместе с ними.
Наконец-то можно будет отдохнуть…
Очнулся я действительно на удивление отдохнувшим и свежим.
Я лежал на берегу, у самого обрыва, согретый жарким полуденным солнцем. Потянувшись, я поднял голову и внимательно себя оглядел. Кое-где на комбезе куски засохшей грязи, жухлые зелёно-бурые пучки не то травы, не то водорослей. Кислород давно был на нуле, и система подавала внешний воздух, пропуская его через основной фильтр. Он, видимо, уже порядком забился, потому что дышать было тяжеловато.
Сорвав маску, я с наслаждением вдохнул воздух, пахнущий странной смесью болота и солёного моря.
Всё-таки интересно, как я выбрался. Неужели откуда-то силы взялись? Дополз до берега и только потом окончательно потом вырубился? А память сбоит из-за пережитого голода?
Кстати, когда я успел насытиться? И, главное, чем? В том, что я был совершенно сыт, не могло быть сомнений.
А ещё я отчётливо помнил расстояние до берега из точки, где я рухнул в болото. Метров пятьсот. Может, больше. И проползти такое расстояние, теряя сознание от голода?