После ужина Дина возобновила работу над покрывалом. Чтобы получился нужный размер — семь на шесть, не хватало еще двух квадратных футов. Ом сидел на полу, массируя дяде ступни. Глядя на них, Манек задумался: интересно, что почувствовал бы он, массируя ноги отцу.
— Покрывало отлично смотрится, — сказал Ом. — Наверное, закончите к нашему возвращению.
— Может быть, если наберу подходящие куски из старого материала, — ответила Дина. — Но я не люблю повторений — это скучно. Подожду новые ткани. — Взяв лоскутное одеяло за противоположные концы, они с Омом развернули его. Оно было аккуратно простегано — словно пересечено симметричными колоннами муравьев.
— Как красиво! — восхитился Ишвар.
— Такое каждый может смастерить, — скромно отозвалась Дина. — Это всего лишь лоскуты, оставшиеся после вашей работы.
— Но так соединить эти кусочки — вот в чем талант.
— А ну, взгляни, — обрадовался Ом. — Поплин из наших первых платьев.
— Ты помнишь? — Дине было приятно это слышать. — А как быстро вы сшили те первые платья. Я решила, что нашла двух гениев.
— Пустые желудки придали ускорение нашим пальцам, — засмеялся Ишвар.
— А потом нам дали желтый ситец в оранжевую полоску. И тут у меня начались проблемы с этим юношей. Он спорил и сопротивлялся по всякому поводу.
— Я? Спорил? Да никогда.
— А я помню эти синие и белые цветы, — сказал Манек. — Они были на юбках, которые вы шили в день моего вселения.
— Ты уверен?
— Да, в этот день Ишвар и Ом еще не вышли на работу — их силой увезли на митинг премьер-министра.
— Правда. А эту тонкую ткань ты помнишь, Ом?
Юноша покраснел, притворившись, что не помнит.
— Вспоминай, — настаивала Дина. — Как ты мог забыть? Именно ее ты всю закапал, когда поранился ножницами.
— Я не помню, — сказал Манек.
— Это случилось до твоего появления. Шифон чуть не свел Ома с ума. Трудно было подгонять рисунок — он так скользит.
Ишвар наклонился и указал квадратный кусочек батиста.
— Видите его? В день, когда мы начали работать с этим материалом, по приказу правительства разрушили наш дом. Мне грустно всякий раз, когда я смотрю на него.
— Ну-ка, дай мне ножницы, я вырежу и выброшу этот кусок, — пошутила Дина.
— Нет, Дина-бай. Пусть остается, он хорошо здесь смотрится. — Ишвар провел рукой по батисту, вспоминая прошлое. — Говорить, что какой-то кусок вызывает грусть бессмысленно. Ведь он соединен с другим — счастливым — тогда вы пустили нас на веранду. А вот этот напоминает о чапати. А этот фиолетовый — о масала вада, когда мы стали вместе готовить. И не надо забывать о жоржетовом лоскуте — он появился, когда Хозяин Нищих спас нас от бандитов.
Ишвар отступил назад, явно довольный собой, словно доказал сложную теорему.
— Надо помнить одно — целое покрывало важнее, чем любой из отдельных кусков.
— Да, да! — воскликнули юноши и зааплодировали.
— Звучит мудро, — похвалила Дина.
— Это философия или подделка под нее?
Сделав вид, что обиделся, Ишвар взлохматил волосы племяннику.
— Что ты наделал? Я должен выглядеть хорошо перед смотринами. — Ом вытащил расческу, восстановил пробор и пригладил завитки.
— Мама сматывала остатки ниток в клубок, — сказал Манек. — Когда я был маленьким, мы играли в игру — распутывали его и вспоминали, куда пошли нитки.
— Давайте поиграем так с покрывалом, — предложил Ом. Они с Манеком начали с дальнего угла. Переходя хронологически от лоскута к лоскуту, они восстанавливали цепь своих побед и поражений, пока не подошли к незаконченной стороне.
— Мы уперлись в пропасть, — сообщил Ом. — Конец пути.
— Придется подождать, — сказала Дина. — Все зависит от того, какую ткань получим на следующий заказ.
— Так что ждем, господин. Раньше, чем ты увидишь этот угол, наше будущее может стать нашим прошлым.
Легко слетевшие с уст Ишвара слова словно окатили Манека ледяным душем, радость его померкла. Будущее становилось прошлым, все исчезало в пустоте; оглядываясь назад, хочешь обрести нечто, а тебе достается — что? Обрывок нитки, лоскут ткани, тень счастливых дней. Если б можно было все изменить — превратить прошлое в будущее и поймать его на постоянно меняющейся линии настоящего…
— Ты меня слышишь? — спросила Дина. — У тебя хорошая память? Можешь вспомнить все, что происходило в этом году, не глядя на одеяло?
— Мне кажется, прошло больше года, — сказал Ом.
— Не говори глупости, — возразил Манек. — Как раз наоборот.
— Ну, приехали, — вмешался Ишвар. — Время не может быть короче или длиннее. Оно не имеет ни длины, ни ширины. Вопрос в том, что произошло за этот отрезок времени. Наши жизни соединились.
— Как эти лоскуты, — сказал Ом.
Манек прибавил, что это покрывало не должно иметь конца.
— Нужно его продолжить, тетя. Пусть оно будет больше.
— Ну вот, ты опять несешь чепуху. Что мне делать с гигантским одеялом? Не путай меня со Всемогущим Богом.
Утром Дина понемногу успокоилась. Водные процедуры завершились, вчерашняя посуда была тщательно отмыта, белье выстирано. Без стрекота и постукивания «зингеров» весь оставшийся день представлялся пустым. Дина сидела и смотрела, как Манек завтракает — сегодня позже обычного.
— Надо было вам поехать с Ишваром и Омом, — старался он поднять женщине настроение. — Помогли бы им выбрать жену.
— Ты опять пытаешься острить?
— Вовсе нет. Не сомневаюсь, они были бы этому рады. А вы стали бы членом комитета по выбору невесты. — Манек поперхнулся, с трудом удержав еду во рту.
Дина постучала ему по спине, пока он не продышался.
— Тебя не учили, что нельзя говорить с набитым ртом?
— Это мне за Ишвара. Не стоило высмеивать его благородный порыв.
— Бедняга. Надеюсь, он знает, что делает. И надеюсь, что избранница поладит с нами.
— В этом я не сомневаюсь. Ом не выберет сварливую и недружелюбную жену.
— Это правда. Но у него может не быть выбора. В запланированных свадьбах все решают астрологи и родственники. А потом женщина становится собственностью семьи мужа, где ее ни во что не ставят и жестоко с ней обращаются. Эта ужасная система превращает милых девушек в злобных ведьм. Но одну вещь ей придется уяснить: здесь мой дом, и она должна будет вести себя соответственно — как ты, Ишвар и Ом. Или нам придется разбежаться.
Дина замолчала, осознав, что она говорит как свекровь.
— Давай, доедай яйцо, — сменила она тему. — Завтра у тебя последние экзамены?
Манек кивнул, продолжая жевать. Дина начала убирать со стола.
— Ты сохранил за собой место?
— Да, сохранил, — ответил Манек, собирая библиотечные книги. — Я скоро вернусь, не сдавайте никому мою комнату, тетя.
С почтой пришло письмо от родителей Манека. Он вскрыл конверт, передал Дине чек и стал читать письмо.
— Надеюсь, родители здоровы? — спросила Дина, заметив, что взгляд Манека затуманился.
— Да, с ними все в порядке. Все как обычно. Но пошли жалобы. Пишут: «Почему ты остаешься в университете еще на три года? Дело не в деньгах. Просто мы будем скучать по тебе. Кроме того, много работы в магазине, нам одним не справиться, надо бы тебе помочь». — Манек отложил письмо. — Если я вернусь, у нас с папой опять начнутся разногласия.
Дина заметила, как он сжал кулаки, и положила руку ему на плечо.
— Родителям тоже трудно приходится. Но они не падают духом.
Манек передал ей письмо, и она дочитала его до конца.
— Манек, думаю, тебе надо исполнить просьбу мамы и навестить семейство Содавалла. Ты ни разу не зашел к ним за целый год.
Юноша пожал плечами, состроил гримасу и ушел к себе. Вышел он оттуда с коробкой под мышкой.
— Ты берешь шахматы с собой в университет?
— Они не мои — друга. Хочу сегодня вернуть.
По дороге на автобус Манек обдумывал родительское письмо — смятение отца, переживания матери, их сомнения и страхи читались между строк. Может, все так и есть? И на этот раз все сложится хорошо, может, его годовое отсутствие помогло отцу уяснить произошедшие в жизни перемены?
Манек специально прошел мимо «Вишрама», чтобы поздороваться с Шанкаром. Нищий его не заметил — он сосредоточенно, вытянув шею, смотрел за угол. Манек склонился к нему, и тогда Шанкар узнал его и приветствовал постукиванием банки по платформе.
— Привет! Как поживаешь? Мои друзья уехали благополучно?
— Да, вчера отбыли.
— Как это замечательно! У меня сегодня тоже особый день. Парикмахер Хозяина придет побрить меня. Жаль, что нет Ишвара и Ома. Они порадовались бы, увидев меня чисто выбритым.
— Я еще не уезжаю и приду завтра взглянуть на тебя, — обещал Манек и продолжил путь на автобус.
Шанкар проводил глазами Манека, пока тот не скрылся за углом и стал опять напряженно дожидаться парикмахера. Тележка неподвижно стояла у края тротуара. Банка для подаяния оставалась пустой, не звучал и обычный напев Шанкара. Нищий ничего не делал, чтобы привлечь внимание потенциальных жертвователей. Все его мысли были сосредоточены на предстоящем шикарном обслуживании — сам личный парикмахер Хозяина займется его внешним видом.
Шанкар не знал, что еще утром парикмахер отклонил это предложение. Бритье на улице — не его профиль, сказал он Хозяину и предложил другую кандидатуру.
— Возьмите Раджарама. Бреет хорошо и дешево, работой на улице не гнушается.
— Намаскар, — сказал Раджарам.
— Хочу, чтоб ты знал, — сказал ему Хозяин. — Шанкар хоть и нищий, но мне очень дорог. Мне надо, чтоб его обслужили по высшему разряду. Не хочу тебя обидеть, но у меня в отношении тебя есть некоторые сомнения. Что может знать лысый человек о волосах?
— Вопрос некорректный, — ответил Раджарам. — У нищего тоже нет денег. Но он знает, как их добывать.
Хозяину понравился ответ, и он дал свое согласие. Так Раджарам появился возле «Вишрама», вооруженный набором для парикмахера.
Шанкару показалось, что он уже где-то видел этого мужчину.
— Где мы могли видеться, господин?