т хохота.
— Интересно, как у этого идиота образуются на ногах мозоли, если он все время сидит за швейной машиной? — задался вопросом Омпракаш.
— Может, он много ходит во сне, — сказал Ишвар.
Однажды утром, примерно через четыре месяца после приезда дяди и племянника, когда они в очередной раз спросили у Наваза совета, он стал их сердито отчитывать,
— Каждый день, когда я работаю, вы пристаете ко мне с вопросами. Это большой город. Разве я могу знать здесь всех портных? Ищите сами. А если никого не найдете, займитесь чем-нибудь другим. Работайте кули на вокзале. Для чего вам даны головы? Разносите пшеницу и рис покупателям из оптовых магазинов. Делайте хоть что-нибудь.
Омпракаш видел, что дядя расстроен этим выпадом, и поспешил ответить:
— Мы не против любой работы. Только тогда мы нанесем оскорбление дяде Ашрафу, который много лет учил нас и передал свое мастерство.
Упоминание имени Ашрафа смутило Наваза.
— Дело в том, что сейчас я очень занят, — пробормотал он. — Идите и ищите, может, что подвернется.
На улице Ишвар похлопал племянника по спине.
— Молодец, Ом. Ответил, что надо.
— Дело в том, — передразнил Омпракаш Наваза, — что я и сам парень что надо. — Дядя с племянником рассмеялись и решили отметить эту маленькую победу, выпив на углу по полчашечки чая. Празднование было недолгим: их сбережения все больше таяли. В отчаянии Ишвар нанялся на две недели в мастерскую сапожника, шившего на заказ туфли и сандалии. В обязанности Ишвара входила подготовка кожи для подошв и каблуков. Чтобы придать прочность коже, в мастерской использовали дубление с природными красителями. Ишвару такая технология была известна с детства.
Ишвар стыдился этой работы, и никто, кроме Омпракаша, о ней не знал. От его рук теперь шел сильный неприятный запах, и Ишвар старался держаться подальше от Наваза.
Еще месяц прошел — уже шестой — пребывания портных в городе, а перспективы были все такие же безрадостные. И тут однажды вечером Наваз открыл дверь черного хода и сказал: «Заходите! Заходите! Выпейте с нами чаю. Мириам! Принеси три чая!»
Ишвар и Омпракаш подошли ближе и остановились в дверях. Правильно ли они расслышали его слова, не ошиблись ли?
— Да не стойте вы здесь — проходите, садитесь, — весело произнес Наваз. — У меня хорошие новости. Дело в том, что для вас нашлась работа.
— Вот спасибо! — сказал Ишвар, мгновенно преисполнившись благодарности. — Прекрасная новость! Вы не пожалеете, ваши заказчики будут довольны…
— Работа не у меня, — грубо оборвал Наваз его пылкую речь. — В другом месте. — Он постарался снова придать лицу приятное выражение, улыбнулся и продолжил: — Поверьте, эта работа вам понравится. Сейчас я расскажу вам все подробнее. Мириам! Три чая, я сказал. Где тебя носит?
Жена принесла три стакана. Ишвар и Омпракаш встали и сложили ладони в приветствии: «Салям, госпожа!» Они часто слышали нежный мелодичный голос Мириам, но сейчас впервые ее увидели. «Увидели» — не точное выражение: черная бурка[58] скрывала лицо. Но в сетчатой прорези сверкали ее глаза.
— Отлично, чай наконец готов, — сказал Наваз. Показав, куда поставить стаканы, он дал жене знак рукой, чтобы она удалилась.
После нескольких глотков, он перешел к делу.
— В ваше отсутствие приходила богатая дама-парси. У нее в канаву угодила туфля, — захихикал Наваз. — Дело в том, что она владелица большой экспортной компании, и ей нужны двое портных. Ее зовут Дина Далал, и она оставила свой адрес. — Он вытащил бумажку из кармана рубашки.
— А какого рода одежду шить?
— Высшего класса, последние модели. И никаких сложностей — она сказала, дают бумажные выкройки. — Наваз с беспокойством на них взглянул. — Вы ведь за это возьметесь?
— Конечно, — ответил Ишвар.
— Хорошо, хорошо. Дело в том, что, по ее словам, она оставила свои данные во многих магазинах. Претендентов будет достаточно. — На оборотной стороне бумаги он набросал кое-какие инструкции и указал, на какой станции им выходить. — Смотрите, не заблудитесь. Ложитесь рано спать и чуть свет вставайте. Вы должны выглядеть опрятно и чисто, и разумно говорить, чтобы получить эту работу.
Подобно матери, опекающей детей в их первый школьный день, Наваз на рассвете открыл дверь черного хода и разбудил портных, похлопав их по плечу. Он широко улыбался, глядя, с каким трудом они разлепляют глаза.
— Опаздывать нельзя! Скорей умывайтесь, прополощите рот и идите пить чай. Мириам! Два чая для моих друзей!
Пока дядя с племянником пили чай, Наваз наставлял их, предупреждал, ободрял.
— Вы должны произвести впечатление на госпожу — вот что самое главное. Но это не означает, что нужно трещать как сороки. Вежливо отвечайте на вопросы и не вздумайте ее перебивать. Не чешите голову и прочие места — женщины из высшего класса ненавидят эту привычку. Говорите уверенно и не повышайте голоса. Захватите с собой гребешок и, перед тем как позвонить в дверь, убедитесь, что выглядите хорошо. Растрепанные волосы производят невыгодное впечатление.
Портные внимательно его слушали. Омпракаш мысленно отметил, что нужно купить новый гребешок — старый он сломал на прошлой неделе. Когда чай выпили, Наваз стал их торопить: «Khuda Hafiz[59], и скорее возвращайтесь. С победой!»
Портные вернулись после трех часов дня, робко объяснив обеспокоенному Навазу, что до места они добрались вовремя, но вот обратная дорога длилась долго — они никак не могли найти железнодорожную станцию.
— Но это та же станция, на какой вы сошли утром.
— Да, — смущенно улыбнулся Ишвар. — Даже не могу объяснить, в чем дело. Место удаленное, мы раньше никогда там не были, вот и…
— Неважно, — великодушно остановил его Наваз. — Всегда кажется, что новое место дальше, чем есть на самом деле.
— Все улицы похожи одна на другую. А когда спрашиваешь дорогу, все говорят разное. В поезде мы познакомились с одним милым студентом — у него та же проблема.
— Не вступайте в разговор с кем попало. Здесь не деревня. Милый студент мог украсть ваши деньги, перерезать горло и бросить в канаву.
— Нет, он очень добрый и даже угостил нас арбузным шербетом.
— Главное — работу получили?
— Да. С понедельника начнем, — ответил Ишвар.
— Замечательно. Примите мои поздравления. Входите, посидите со мной, вы, должно быть, устали. Мириам! Три чая!
— Вы очень добры, — сказал Омпракаш. — Прямо как дядя Ашраф.
Наваз не почувствовал иронии.
— Помогать друзьям Ашрафа — мой долг. А теперь, когда вы нашли работу, следующая моя обязанность — найти вам жилье.
— Это не к спеху, Наваз-бхай, — сказал слегка встревоженный Ишвар. — Нам и здесь хорошо, под навесом очень удобно.
— Предоставьте это мне. Дело в том, что найти жилье в этом городе практически невозможно. Если появляется что-нибудь подходящее, нужно скорее брать. Допивайте чай, и пойдем.
— Конечная остановка, — объявил кондуктор, позвякивая компостером о металлическое ограждение. Автобус проехал мимо ряда мрачных хибарок, со скрипом повернул за угол и остановился.
— Осваивается новая территория, — объяснил Наваз, указывая на поле, где возникали новые трущобы. — Поищем здесь дежурного.
Они ступили в проход между рядами хижин, и Наваз спросил у женщины, здесь ли Навалкар. Женщина указала на одну из хижин. Там они и нашли Навалкара, это был его офис.
— У нас еще есть свободные места, — сказал Навалкар. Когда он говорил, его клочковатые усы с преувеличенной энергичностью двигались вместе с губами. — Давайте, покажу.
Они вернулись на два ряда назад.
— Угловой дом, — сказал Навалкар. — Если понравится — он не занят. Проходите внутрь.
Навалкар открыл дверь, и из дыры в задней стене лачуги выскочила на улицу бродячая собака. Глиняный пол частично устилали доски.
— Будет желание, можно положить еще досок, — сообщил Навалкар. Мозаичные стены были частично из жести, частично из клееной фанеры. В самых ржавых участках крыши — тоже из старого рифленого железа — на случай дождя натянут прозрачный пластик.
— Водопроводный кран на улице, в середине прохода. Очень удобно. Не придется далеко ходить за водой, как в других поселениях — ниже классом. Да, неплохое место. — И он широко развел руки, показывая, какие здесь просторы. — Только недавно стали осваивать это место, народу немного, никакой толкотни. Арендная плата — сто рупий в месяц. Деньги вперед.
Наваз постучал по стене пальцами, словно доктор по груди больного, топнул по доске, отчего та затряслась. Лицо его выразило одобрение. «Надежно построено», — шепнул он портным.
Навалкар понимающе кивнул.
— У нас есть дома и получше. Хотите взглянуть?
— Можно и взглянуть, — сказал Наваз.
Позади лачуг из жести и пластика стояли восемь получше — с кирпичными стенами. Правда, крыши и здесь были из старого рифленого железа.
— Плата за это жилье двести пятьдесят рупий в месяц. Но за эти деньги у вас будет настоящий пол и электричество. — Навалкар указал на столбы, подводившие к хижинам провода, пиратским образом ворующие свет от уличного электроснабжения.
Войдя внутрь, Наваз внимательно осмотрел кирпичи и один даже поскреб ногтем.
— Хорошее качество, — сказал он. — Хотите знать мое мнение? На первый месяц берите дешевое жилье. А там, если работа пойдет хорошо и денег будет достаточно, переселяйтесь сюда.
Навалкар все так же одобрительно кивал. Однако Наваза смутило молчание портных.
— В чем дело? Вам что, не понравилось?
— Нет, все хорошо. Проблема в деньгах.
— Такая проблема есть у всех, кроме политиков и спекулянтов, — сказал Навалкар.
Когда умолк притворный смех, Ишвар грустно произнес:
— Мы не потянем аванс.
— Неужели у вас нет ста рупий? — не поверил Наваз.
— Все из-за хозяйки. Она велела принести свои швейные машины. И нам еле хватило денег заплатить за них первый взнос. Последние месяцы работы не было, и мы поиздержались…