Оставшуюся часть пути Ом молчал, задумчиво глядя в окно. Манек пытался развлечь его, изображая героев из «Револьвера Рани», но тот только слабо улыбнулся, и тогда Манек тоже погрузился в молчание.
— Жаль, вы не пошли с нами, — сказал Манек. — Мы получили большое удовольствие. Такие захватывающие драки!
— Нет уж, спасибо. Я и в жизни достаточно драк насмотрелся, — ответил Ишвар. — Скажи лучше, когда приедешь к нам в гости? — Мужчина чувствовал, что траты Манека на племянника накладывают на них обязательства, которые надо как-то компенсировать. — Ждем тебя в ближайшие дни на обед.
— Спасибо. Приду как-нибудь, — неопределенно ответил Манек. «Тетя Дина опять разволнуется — достаточно с нее этого похода в кино».
К счастью, Ишвар не настаивал на точной дате. Набросив чехол на швейную машину, он удалился вместе с Омом.
— Надеюсь, ты доволен, — сказала Дина. — Несмотря на мои просьбы, ты все больше сближаешься с этим парнем.
— Но, тетя, мы всего лишь посмотрели фильм. Ом первый раз был в таком большом кинотеатре. Зрелище его потрясло.
— Надеюсь, он сможет завтра шить, а ты сосредоточишься на учебе. Фильмы, где много драк и убийств, плохо действуют на мозги. Раньше снимали добрые фильмы. Немного пения и танцев, немного комедии и любовной лирики. А теперь ничего, кроме стрельбы и поножовщины.
На следующий день, словно в подтверждение теории Дины, Ом присоединил лиф седьмого размера к юбке одиннадцатого размера, убрав лишнее в складки на талии. Эту ошибку он повторил трижды, и брак обнаружили только днем.
— Не берись ни за что другое, пока не исправишь платья, — сказала Дина, но Ом словно ее не слышал.
— Не беспокойтесь, Дина-бай, — вмешался Ишвар. — Я распорю швы, и сошью заново.
— Нет, он напортачил — пусть сам и исправляет.
— Сами исправляйте, — хмуро проговорил Ом, яростно расчесывая кожу головы. — У меня башка раскалывается. Вы дали мне заготовки от разных платьев, так что вина ваша.
— Нет, послушайте его! Лжет и не краснеет! И вытащи пальцы из волос, пока не испачкал своими сальными пальцами ткань. Весь день только и делаешь, что чешешься.
Когда Манек вернулся из университета, спор еще продолжался. Портные не пошли пить чай. Манек отправился в свою комнату и плотно закрыл дверь, чтоб не слышать этих препираний. Но разногласия длились весь день, их отзвуки просачивались под дверь, и Манек чувствовал себя несчастным.
В шесть часов Дина постучалась к нему и попросила выйти.
— Эти двое ушли. Мне нужно побыть в компании нормального человека.
— Почему вы так развоевались, тетя?
— Развоевалась? Думай, что говоришь. Ты даже не знаешь, в чем дело, а сразу зачисляешь меня в виновники.
— Простите, тетя! Так что же случилось?
— Все, как обычно. Ошибки и некачественная работа. Еще спасибо Ишвару. Не знаю, что без него я делала бы. Один — ангел, другой — дьявол. Однако когда ангел водит дружбу с дьяволом, никому нельзя доверять.
— Может, Ом ведет себя так из-за внутреннего беспокойства — ведь вы их запираете, когда уходите.
— Вот оно что! Значит, пожаловался? А он хоть объяснил, почему я так делаю?
— Из-за хозяина. Но он считает, что это всего лишь отговорка. За запертой дверью они чувствуют себя чуть ли не преступниками.
— В нем просто говорит нечистая совесть. Домовладелец — реальная угроза. Смотри, чтоб тебя не провел сладкой улыбкой сборщик квартирной платы. Всегда повторяй, что ты мой племянник. — Дина начала прибираться в комнате, подбирала обрезки тканей и складывала их на нижнюю полку. — Этот Ибрагим с порога видит всю квартиру, так и вертит своими глазищами туда-сюда. Быстрее, чем Бастер Китон[93]. Впрочем, ты слишком молод, чтобы знать Бастера Китона.
— Мама как-то упоминала его имя. Говорила, что он смешнее Лорела и Харди[94].
— Впрочем, это неважно. Есть еще вторая причина. Если я перестану запирать портных, то могу потерять работу. Тебе известно, что Ом пытался проследить меня вплоть до экспортной фирмы? Рассказывал он это тебе? Конечно, нет. Мои крошечные комиссионные им покоя не дают. Хотя я еле свожу концы с концами.
— Давайте я напишу маме, чтоб она присылала больше денег за мой пансион?
— Вот уж нет! Я назвала справедливую цену, и она согласилась. Думаешь, я рассказываю тебе все это, рассчитывая на благотворительность?
— Нет, я только подумал…
— Мои трудности не трудности нищего. Нищий снимает одежду и демонстрирует свои раны. Это не мой случай, мистер Мак Кохлах. Я рассказываю тебе все это, чтобы ты лучше знал своего драгоценного Омпракаша Даржи.
Когда Дина в очередной раз собралась ехать в «Оревуар экспортс», она снова доверилась Манеку.
— Послушай, сегодня я не повешу на дверь замок. Ты дома, и я оставляю тебя за главного. — Она не сомневалась: чувство ответственности привлечет Манека на ее сторону, да и Ом не станет второй раз проделывать номер с велосипедом.
После ухода Дины Ишвар продолжал работать, не осмеливаясь в присутствии Манека отдыхать на диване. Но Ом сразу бросил шить и прошмыгнул в гостиную.
— Два часа свободы, — объявил он, потягиваясь, и сел рядом с Манеком на диване.
Ом закурил, и они стали листать старый журнал Дины по вязанию. Украшал книгу вкладыш с моделями, рекламирующими разные фасоны свитеров. С глянцевых страниц с загнутыми уголками на них смотрели ослепительные красавицы с красиво очерченными алыми губами, кожей кремового цвета и роскошно убранными волосами.
— Взгляни на этих двух, — сказал Ом, указывая на блондинку и рыжую. — Как думаешь, волосы между ног у них того же цвета?
— А почему бы тебе не написать редактору и не задать ему этот вопрос? «Дорогой сэр! У нас возник вопрос, касающийся цвета волос на лобке у ваших моделей: отличается ли он от волос на голове? Мы конкретно спрашиваем о моделях, которые украшают сорок седьмую страницу вашего издания, — Манек посмотрел на обложку, — июль, 1961 года». Забудь о них, Ом, прошло четырнадцать лет. Какой цвет был раньше, мы никогда не узнаем, сейчас он скорее всего седой.
— Я спрошу у Раджарама, сборщика волос, — сказал Ом. — Он специалист по этому делу.
Юноши поставили журналы по вязанию на место, где они стояли, и пошли в комнату Манека. На какое-то время их внимание привлек зонтик с пагодой, потом они заинтересовались кухней, подзывали кошек, которые не проявляли к ним интереса, понимая, что до обеда еще далеко. Ом хотел облить кошек водой, чтоб они разорались, но Манек воспротивился.
В задней комнате они добрались до обрезков ткани для лоскутного одеяла.
— Ребята, не трогайте вещи Дины-бай, — предупредил Ишвар, отрывая глаза от швейной машины.
— Да ты взгляни, сколько здесь ткани, — сказал Ом. — Она обворовывает нас, не платит нам по справедливости, да и у компании ткань тащит.
— Омпракаш, ты несешь чушь, — осадил племянника Ишвар. — Хорошо, что она находит этим обрезкам применение. А ну-ка, принимайся за дело, не теряй время.
Ом положил на место лоскуты и показал на сундук, стоявший в углу на табурете. Манек удивленно поднял брови, не зная, что там может быть. Молодые люди открыли сундук и обнаружили там запас самодельных прокладок.
— Ты знаешь, что это такое? — прошептал Ом.
— Маленькие подушечки, — ответил Манек с улыбкой и взял в руки парочку комковатых прокладок. — Маленькие подушечки для маленьких человечков.
— Мой малыш может на ней отдохнуть. — И Ом пристроил одну прокладку меж своих ног.
— Прекрати возню с сундуком, — сказал Ишвар.
— Ладно, ладно. — Захватив с собой пригоршню прокладок, они перешли в гостиную, продолжая дурачиться.
— Что это? — спросил Манек, приставив к голове две прокладки.
— Рога?
— Нет, — помахал прокладками Манек. — Ослиные уши.
Ом приложил одну к своему заду.
— Кроличий хвост.
Приложив к промежности прокладки, словно те были пенисами, они скакали по комнате и изображали, что мастурбируют. У Манека разошелся узелок на прокладке, из подушечки вывалилась набивка, оставив в его руке лишь пустую тряпочку.
— Только взгляните, — расхохотался Ом. — Твой лунд[95] сдулся.
Манек взял новую твердую подушечку и ударил ею по прокладке Ома. Завязалась дуэль, но оба «мяча» быстро развалились, и мелкие обрезки разлетелись по комнате. Они схватили новые и, словно рыцари на турнире, пустились навстречу схватке, и каждый нацеливался прокладкой-мячом на ширинку другого.
— Тан-танна, тан-танна, тан-танна! — трубили юноши, наскакивая друг на друга. Расходясь по углам, они снова прикладывали прокладки к промежности, а Ом еще изображал боевого коня, который, закусив удила, становится на дыбы и ржет.
Они уже приготовились к очередной схватке, когда Дина, открыв входную дверь, вошла к ним через террасу. Звуки трубы резко оборвались. Дойдя до дивана, она остолбенела, потеряв дар речи при виде разбросанных по полу клочков тщательно сшитых ею прокладок. Юноши стояли с виноватым видом, сжимая в руках непристойные игрушки.
Поспешив засунуть их за спину, они тут же поняли, что жест этот не только бессмысленный, но и глупый.
— Бессовестные мальчишки, — вырвалось у Дины. — Бессовестные мальчишки.
Она вбежала в заднюю комнату, где Ишвар по-прежнему корпел за швейной машиной, понятия не имея, что происходит в гостиной.
— Прервись, — проговорила Дина дрожащим голосом. — Пойди, посмотри, что вытворяют эти двое.
Ом и Манек отложили прокладки в сторону, но Дина насильно сунула каждому по одной в руки.
— Ну, давайте! — сказала она. — Покажите, какие бесстыдные вещи вы тут проделывали.
Ишвару не надо было ничего показывать. Он и так понимал: раз Дина так взволнована, значит, имело место какое-то непотребство. Подойдя к Ому, он закатил тому звонкую пощечину.