— Ужасно! — сказала она. — Правительство издает не продуманные законы.
— Теперь ты понимаешь, почему пришлось отменить обед, — сказал Ом Манеку. — Нам было тяжело сообщить об этом утром.
— А зря не сообщили, — посетовал Манек. — У нас было бы больше времени подумать, как помочь и… — Он осекся, увидев, как Дина сердито насупила брови.
— Мы уже и за аренду заплатили, — сказал Ишвар. — Теперь — ни дома, ни денег. Нельзя ли нам переночевать на вашей веранде… всего несколько ночей?
Манек умоляюще посмотрел на Дину. Та раздумывала.
— Лично я не возражаю, — отозвалась она. — Но если вас увидит сборщик арендной платы, будут большие неприятности. Он обвинит меня в устройстве нелегального гостевого дома. Тогда и вы, и Манек, и я, и ваши швейные машины — все окажемся на улице.
— Я понимаю, — сказал Ишвар. Гордость не позволяла ему проявлять настойчивость. — Попытаемся что-нибудь найти.
— Не забудьте захватить сундук.
— Можно мы оставим его на ночь?
— Но куда я его дену? В этой квартире и повернуться негде.
Возмущенный ее отказом, Ом передал узел дяде, а сам поднял сундук. Портные откланялись и ушли.
Дина проводила их до двери, тщательно ее заперла и вернулась в гостиную под укоряющим взглядом Манека.
— Не смотри на меня так, — сказала она. — У меня нет выбора.
— Можно было оставить их хотя бы на одну ночь. Они могли бы спать со мной.
— А как быть с возможными неприятностями? Для домовладельца достаточно одной ночи, чтобы предъявить мне иск.
— Ну а сундук? Его-то можно было пока подержать.
— Ты что, устраиваешь мне полицейский допрос? Ваша семья вела уединенную жизнь, вы даже представить себе не можете, какие дела проворачивают бесчестные люди в большом городе, вроде нашего. Сундук, сумка, даже рюкзак с двумя пижамами и рубашкой — первый шаг к захвату квартиры. Оставленные на хранение личные вещи — самый распространенный способ такого мошенничества. А при нашей судебной системе на разбирательство дела уйдут годы, и все эти годы мошенники имеют право жить в твоей квартире. Я не хочу сказать, что у Ишвара и Ома сложился в голове такой план. Но разве я могу рисковать? А что, если позже такую мысль подбросит им какой-нибудь негодяй? При любом конфликте с хозяином мне придется обращаться за помощью к Нусвану. А мой брат — невыносимый человек. Представляю, как он будет злорадствовать!
Манек посмотрел в окно, прикидывая, насколько реальны опасения тети Дины. Ему представилась заваленная грязным бельем квартира, лживые захватчики.
— Да не беспокойся ты о своих портных, — сказала Дина. — Найдут ночлег. У таких людей везде полно родственников.
— У них никого нет. Они приехали несколько месяцев назад из далекой деревни. — Манек с удовлетворением отметил проблеск тревоги на лице женщины.
Но ее сразу опять охватило волнение.
— Поразительно. Просто поразительно, как много ты о них знаешь!
Бо́льшую часть вечера они словно не замечали друг друга, только после обеда, когда Дина села работать над лоскутным одеялом, она, разложив лоскуты, попыталась втянуть его в разговор.
— Скажи, Манек, тебе нравится?
— По-моему, ужасно. — Портные остались без ночлега, и Манек еще не был готов простить ее.
Вывеска гласила: «Сагар Даршан — Отель «Вид на океан». Единственное море в поле зрения было разве что на синем прямоугольнике с изображением застывшей на волне парусной шлюпки на побитой непогодой вывеске.
В холле рядом с подставкой для зонтов сидел на полу в поношенной белой униформе юноша и рассматривал картинки в «Хронике Болливуда»[100]. Когда вошли портные, он не оторвал от журнала глаз. Седовласый мужчина деловито ел за стойкой — отламывая куски от булки, он обмакивал их поочередно в четыре мисочки из нержавейки.
— Тридцать рупий за ночь, — пробормотал он с набитым ртом, в котором можно было разглядеть золотые зубы. Изо рта у него прямо на стойку вылетали мелкие кусочки пищи, которые он смахивал на пол, а оставшиеся грязные пятна вытирал рукавом.
— Видишь? Я ведь говорил, что гостиница нам не по карману, — сказал Ишвар, когда они вышли на улицу.
— Попробуем в другом месте.
Они заходили в разные гостиницы. В расположенной над булочной «Пэредис Лодж» брали двадцать рупий за ночь; потолок в булочной был слабо изолирован, и идущий от печек жар чувствовался наверху. Объявление в «Рам Нивас» оповещало, что в гостинице могут жить люди разных каст; но из-за химической фабрики рядом во всех комнатах стоял ужасный запах. В «Арам Хотел», пока портные наводили справки, у них чуть не украли багаж. Они бросились было за воришкой, но тот быстро улизнул.
— Ну что, хватит с тебя? — спросил Ишвар, и Ом кивнул.
Взяв вещи, они направились на вокзал, осматривая по дороге каждую подворотню, каждый навес, каждый фасад, ища, где можно было бы провести ночь. Но все подходящие места были уже заняты. Чтобы отвадить бродяг, владелец одного магазина разложил у входа железную решетку с шипами, которая раскладывалась вечером и убиралась утром. На этой колючей кровати пристроился ночевать один энтузиаст, он положил на шипы сначала фанеру, а потом одеяло.
— Нам еще многому надо научиться, — сказал Ишвар, восхищенно глядя на смельчака.
Портные прошли мимо нищего на платформе, который приветствовал их привычным позвякиванием банки. Однако они были настолько поглощены поисками ночлега, что его не заметили. Нищий проводил портных печальным взглядом. Рядом с еще открытым мебельным магазином было несколько свободных мест.
— Можно попытаться устроиться тут, — сказал Ом.
— Ты сошел с ума? Тебя убьют, если займешь чужое место. Ты этого хочешь? Забыл, что произошло на тротуаре возле мастерской Наваза?
Портные подошли к аптеке, работающей круглосуточно. В основном помещении свет был выключен, продавцы разошлись, освещенным оставалось только окно отпуска лекарств, там дежурил фармацевт.
— Давай подождем, — предложил Ишвар. — Посмотрим, что будет.
Кто-то вынес стул и поставил у входа, который делили аптека и антикварная лавка. Стальные жалюзи закрыли тяжелыми веками два окна. За одним исчезли мыло, тальк, микстуры от кашля, за другим — бронзовые Натараджи[101], могольские миниатюры, шкатулки, инкрустированные драгоценными камнями.
Портные подождали, пока ночной сторож ослабит пояс, стянет башмаки и устроится удобно на стуле. Затем подошли с пачкой биди. «Спичку?» — спросил Ишвар, сделав рукой соответствующий жест.
Сторож перестал тянуться к своему карману. Портные предложили ему биди, но он покачал головой, показывая сигареты «Панама». Все трое какое-то время молча курили.
— Ты всю ночь здесь сидишь? — спросил Ишвар.
— Это моя работа. — Сторож взял в руки дубинку, прислоненную к двери, и дважды стукнул ею по земле. Портные улыбнулись и закивали.
— А кто-нибудь еще дежурит?
— Нет.
— Но иногда тебе, наверно, хочется отдохнуть.
Сторож покачал головой.
— Нельзя. Нужно охранять два магазина. — Он наклонился к портным и доверительно сказал, указывая на фармацевта внутри дома. — А вот он… отдыхает. Может долго спать, каждую ночь расстилает матрас на полу. И за это ему, мошеннику, платят жалованье — и гораздо больше, чем мне.
— А нам негде преклонить голову, — сказал Ишвар. — Поселок, где мы жили, снесли. Разрушили машинами по приказу правительства.
— Такое сейчас часто случается, — согласился сторож и снова стал ругать фармацевта. — У него ночью мало работы. Иногда кто-нибудь приходит за лекарством. Тогда я отпираю дверь и бужу мошенника, чтобы он приготовил состав по рецепту. Если он долго спал, то плохо соображает. И тогда с трудом читает этикетки. — Сторож еще ближе склонился к портным. — Однажды он смешал не те лекарства, и пациент умер. Пришла полиция. Хозяин поговорил с полицейским, предложил денег, тот взял, и все остались довольны.
— Жулики они, — сказал Ишвар, и все трое согласно закивали. — Разрешишь нам здесь поспать?
— Не позволено.
— Мы тебе заплатим.
— Места-то все равно нет.
— Нам хватит. Если немного подвинешь стул, положим прямо здесь нашу постель.
— А остальные вещи куда денете? Здесь не склад.
— Какие вещи? Один сундучок. Утром возьмем его с собой.
Стул передвинули, и портные расстелили постель. Места как раз хватило.
— А сколько будете платить? — спросил сторож.
— Две рупии за ночь.
— Четыре.
— Мы бедные портные. Пусть будет три, и при случае что-нибудь тебе сошьем. Можем починить твою униформу. — Ишвар указал на потертые коленки и потрепанные обшлага.
— Хорошо. Но предупреждаю, иногда ночи проходят беспокойно. Если придет за лекарством клиент, придется подвинуться. Тогда не говорите, что я испортил вам сон. Деньги при этом не возвращаются.
А если фармацевт спросит о плате, им надо было сказать, что дают они сторожу две рупии, ведь мошенник обязательно потребует делиться.
Портные согласились на все условия. Выкурив еще по биди, они вытащили из сундука иголки и нитки и принялись за работу. Пока они чинили униформу, сторож сидел в нижнем белье.
— Замечательно, — сказал он, поглаживая штаны.
Похвала была приятна Ишвару, и он сказал, что они с удовольствием приведут в порядок его одежду и одежду членов его семьи.
— Мы все можем шить — шальвар-камиз[102], гагра-чоли[103], детскую одежду.
Сторож грустно покачал головой.
— Вы очень добры. Но жена и дети остались дома. Я приехал в город один — в поисках работы.
Позже, когда портные уснули, он, сидя на своем стуле, разглядывал их. Омпракаш вздрагивал во сне, вызывая в памяти сторожа собственных детей и вечера, когда семья еще была вместе, и он мог любоваться спящими малышами.