— Намаскар! — приветствовал их Раджарам, складывая перед собой ладони. — Я очень переживаю из-за этого. Но я получил новую работу, и должен был приступить немедленно. Кстати, у моего хозяина много работы, он и вас может взять.
Ишвар чувствовал, что Дина пытается подслушать их беседу.
— Увидимся позже, — сказал он и дал Раджараму адрес аптеки.
— Хорошо, приду к вам вечером. И кстати, не одолжишь мне десять рупий? Пока я не получил жалованья?
— У меня только пять. — Ишвар вручил ему деньги, думая, что привычка Раджарама брать в долг становится большим неудобством. Бывший сосед еще не вернул старый заем. Не надо было называть ему место работы. Ишвар вернулся к «зингеру» и рассказал Ому о приходе Раджарама.
— Какое мне до него дело? Я здесь подыхаю. — Юноша вытянул больную руку — тонкую и хрупкую, как фарфор.
Это зрелище растопило сердце Дины. Она принесла бутылку бальзама «Амрутанджан».
— Иди сюда. Это поможет тебе.
Ом отрицательно покачал головой.
— Дина-бай права, — сказал Ишвар. — Я натру тебя.
— Продолжай шить. Я сама все сделаю, — воспротивилась Дина. — А то запах бальзама пропитает платья. — «Кроме того, — подумала она, — если и он будет зря тратить время, мне придется раньше положенного срока просить у Манека плату за пансион».
— Я сам справлюсь, — сказал Ом.
Дина открыла бутылку.
— А ну-ка снимай рубашку. Не стесняйся. Я тебе в матери гожусь.
Ом неохотно расстегнул пуговицы, под верхней рубашкой оказалась нижняя — вся в мелких дырочках. «Прямо как швейцарский сыр», — подумала Дина. От кожи исходил солоноватый запах. Дина выдавила немного холодной мази себе на руку и нанесла узкими полосками от плеча до локтя юноши. Тот вздрогнул. От холодного прикосновения кожа его покрылась мурашками. Дина начала массировать руку. От бальзама кожа нагрелась, а в плече юноши и в руке Дины появилось ощущение покалывания и жжения. Гусиной кожи и след простыл.
— Ну как? — спросила Дина, растирая мускулы.
— То холодно — то горячо.
— В этом — прелесть бальзама. Приятное щекочущее ощущение. Подожди немного — боль скоро уйдет.
Теперь запах тела не чувствовался — бальзам перебил его. «Какая гладкая кожа, — подумала Дина. — Как у ребенка. И почти нет волос — даже на плече».
— А сейчас как?
— Хорошо. — Ом наслаждался массажем.
— Где-нибудь еще болит?
Ом показал на запястье:
— Вся рука до этого места.
Дина выдавила еще бальзама и растерла ему предплечье.
— Возьмешь немного с собой, и когда будешь ложиться, разотри руку. До завтра все пройдет.
Перед тем как помыть руки, она пошла на кухню и потянулась к пыльной полке у окна. Даже встав на цыпочки, Дина не видела, где что стоит, и попыталась определить это на ощупь. Случайно она сбила большую коробку, а за ней посыпались: разделочная доска и скалка, терка с круговым рифленым ножом, ступка и пестик.
Дина уклонилась от этой лавины, и кухонные принадлежности с грохотом упали на пол. Прибежали испуганные портные.
— Дина-бай! С вами все в порядке?
Она кивнула, слегка дрожа, но успела с удовольствием отметить сочувственное выражение на лице Ома, которое он не сразу скрыл.
— Может, прибить полку пониже, — предложил Ишвар, помогая Дине поднять упавшие вещи. — Тогда вам будет легко пользоваться утварью.
— Нет, оставьте как есть. Я пятнадцать лет ни к чему здесь не прикасалась. — Наконец она увидела то, что искала на ощупь — рулон вощеной бумаги, в которую заворачивала завтрак для Рустама. Сдув пыль, Дина оторвала от него кусок размером с носовой платок и выдавила на бумагу зеленый бальзам.
— Вот, возьми и смотри не забудь эту самосу с бальзамом, — сказала она, складывая бумагу треугольным пакетиком.
— Спасибо, — засмеялся Ишвар, надеясь, что и Ом догадается выразить благодарность. Слабая тень признательности осветила лицо Ома, вопреки его желанию.
Вечером, когда портные уходили, Дина заговорила о сундуке:
— Почему вы не оставляете его там, где ночуете?
— Для него нет места.
— Тогда держите здесь. Нет смысла таскать его туда-сюда.
Ишвар был в восторге от предложения.
— Дина-бай, вы сама доброта! Мы так вам благодарны. — Пока они шли от комнаты до веранды, он успел раз десять ее поблагодарить, складывая ладонями руки, лучась улыбкой и кивая. Ом, как обычно, скупо выразил чувства, невнятно пробормотав «спасибо» в дверях.
— Видишь? Она не такая плохая, как ты думал.
— Просто боится деньги упустить.
— Не забывай, она тебя бальзамом растирала.
— Платила бы нам как следует, мы бы сами бальзам купили.
— Речь не о деньгах идет, Омпракаш. Помни, она своими руками тебя лечила.
Раджарам приехал к аптеке на велосипеде, чем несказанно удивил Ома.
— Он не совсем мой, — сказал сборщик волос. — Хозяин дал мне его для работы.
— Что за работа?
— За нее мне надо небеса благодарить. Тем вечером, когда разрушили наш поселок, я встретил человека из своей деревни. Он работает на инспектора трущоб — шофер одной из машин, разрушающих дома. От него я узнал про эту работу, и уже на следующее утро он отвел меня в государственный офис. Меня тут же взяли.
— А в чем состоит твоя работа? Тоже в разрушении домов?
— Ни в коем случае. Я называюсь мотиватором планирования семьи. В офисе мне дают листовки для распространения.
— И это все? А платят хорошо?
— Все зависит от случая. Меня кормят раз в день, предоставляют ночлег и велосипед. Работа Мотиватора состоит в том, чтобы объезжать окрестности и объяснять процедуры по ограничению рождаемости. За каждого мужчину или женщину из числа согласившихся на операцию, я получаю комиссионные.
Раджарам сказал, что счастлив, получив такую работу. За две вазэктомии или за одну сальпингэктомию в день он получает деньги, равные месячному доходу сборщика волос. Как только кандидат подписал согласие на операцию и отправлен в клинику, функции Мотиватора заканчиваются. Нет никаких ограничений: на роль кандидатов подходят все — молодые и старые, женатые и холостяки. Доктора не привередливы.
— В результате все довольны, — сказал Раджарам. — Пациенты получают вознаграждение, мне платят комиссионные, докторам тоже положена какая-то доля. И стране польза — небольшие семьи счастливее многодетных, контроль над рождаемостью очень важен.
— И сколько человек ты уговорил на операцию? — спросил Ишвар.
— Пока ни одного. Но я занимаюсь этим только четыре дня. И с каждым днем становлюсь все убедительнее и красноречивее. Не сомневаюсь — дело у меня пойдет.
— С такой работой, ты можешь и старую работу сохранить, — сказал Ом.
— Как ты себе это представляешь? У меня нет времени собирать волосы.
— Разве доктора в клинике не бреют пациентам волосы между ног перед операцией?
— Не знаю.
— Обязательно бреют, — убедительно произнес Ом. — Перед операцией всегда так делают. Собирай их — и продавай.
— Такие короткие, курчавые волосы не берут.
Ом захихикал, и Раджарам понял, что его разыграли.
— Ах ты, разбойник, вздумал шутить надо мной, — засмеялся он. — Но имейте в виду — Мотиваторы нужны. Можете хоть сейчас устраиваться.
— Нам и в портных хорошо, — сказал Ишвар.
— Но вроде с хозяйкой были проблемы, говорили, что она вас надувает.
— В любом случае этому ремеслу нас обучил дядя Ашраф. А о работе Мотиватора мы ничего не знаем.
— Это временные трудности. Вас быстро всему научат в Центре планирования семьи. Не бойтесь перемен, это большой шанс. Миллионы потенциальных клиентов. Контроль за рождаемостью — перспективное дело, поверьте мне.
Но доводы Раджарама не убедили ни портных, ни сторожа. Раджарам поднял велосипед и приготовился уезжать.
— А вас самих не интересует вазэктомия? Могу использовать свое влияние и устроить особый подход, двойное вознаграждение.
Предложение было отклонено.
— Кстати, что делать с волосами в нашем сундуке?
— Можете еще немного их подержать? Как только закончится испытательный срок, я займусь этими косичками.
Помахав рукой и позвонив на прощанье в звонок, Раджарам быстро растворился в сумерках. Ом сказал, что работа Мотиватора кажется довольно привлекательной.
— Да и велосипед хорошо бы иметь.
Но Ишвар считал, что успешным Мотиватором может быть только человек с хорошо подвешенным языком, вроде Раджарама.
— И как он смеет говорить, что мы боимся перемен! Что он знает? Разве в таком случае мы оставили бы родные места и пустились в долгий путь?
Сторож согласился с ним.
— Разве человек может тут выбирать? Все меняется, хотим мы этого или нет.
Весь вечер Дина поглядывала на обшарпанный сундук. Манек с любопытством следил за ней, ожидая, когда она не выдержит и заговорит.
— Думаю, теперь ты доволен, — сказала Дина после обеда. — Надо молиться, чтоб моя доброта не обернулась против меня.
— Перестаньте волноваться, тетя. Как это может обернуться против вас?
— Мне что, еще раз тебе объяснять? Я согласилась только потому, что этот молодой доходяга выглядел таким же измочаленным и побитым жизнью, как и его сундук. По-твоему, я не добра с ними, и мне наплевать на их проблемы. Может, тебе покажется странным, но, когда они вечером уходят, я скучаю по ним — по их болтовне и шуткам за работой.
Манеку это не показалось странным.
— Надеюсь, завтра у Ома не будет так сильно болеть рука.
— Одно очевидно — он не притворялся. Втирая бальзам, я поняла по реакции его мышц, что ему очень больно. У меня большой опыт массажистки. У моего мужа был хронический радикулит.
Тогда она пользовалась мазью «Слоан», рассказала Дина, более эффективной, чем теперешний бальзам, и скованные мышцы мужа быстро расслаблялись под ее пальцами.
— Рустам говорил, что у меня волшебные руки, и мой массаж помогает ему лучше внутримышечных инъекций.
Она вытянула перед собой руки и задумчиво их оглядела.
— У этих пальцев долгая память. Они до сих пор помнят, как от их прикосновения проходила боль в мышцах Рустама. — Дина опустила руки. — Но, несмотря на больную спину, он любил ездить на велосипеде. При любом удобном случае прыгал в седло и крутил педали.