Иногда попрошайками становятся обычные люди, которые не могут найти работу или заболели. Но у них нет никаких шансов тягаться с профессионалами. Сами подумайте, кому вы бросите монетку — мне или нищему без физических изъянов.
Пнувший калеку мужчина снова заговорил:
— Да заткнешься ты, наконец, урод? Предупреждаю — не замолчишь, выкину тебя за борт! В такое время не хочется слушать всякую чушь! Почему бы тебе не заняться каким-нибудь честным делом?
— А чем вы сами занимаетесь? — спросил вежливо Ишвар, чтобы успокоить мужчину.
— Собираю металлолом, а потом продаю на вес. Работает даже моя несчастная больная жена. Собирает тряпье.
— Очень хорошо, — сказал Ишвар. — А у нас есть друг, сборщик волос. Правда, сейчас он стал мотиватором планирования семьи.
— Да, господин, все это очень хорошо, — согласился нищий. — Но, скажите, как я могу собирать металлолом без ног и пальцев на руках?
— Не надо оправдываться. В таком большом городе даже мертвец найдет работу. Надо только захотеть и настойчиво ее искать. Из-за вас, нищих, постоянно возникают проблемы на улицах, а полиция хватает всех подряд. Даже честных тружеников.
— О, господин, но как люди без нищих очистятся от грехов?
— О чем ты? Нам воды бы найти, чтоб помыться.
Спор становился все жарче. Нищий пронзительно визжал, сборщик металлолома орал в ответ. Остальные разделились, поддерживая разные стороны. От шума проснулись пьяные и стали ругать всех подряд: «Гребаные идиоты! Ослиные ублюдки! Скопцы бесстыжие!»
Не в силах долее терпеть такой вопиющий непорядок, шофер остановил грузовик у обочины.
— Не могу я вести машину, когда такое творится в кузове, — недовольно заявил он. — В любой момент может произойти несчастный случай.
При свете фар открылся крутой каменистый склон, поросший редкой травой. Люди разом замолкли. По обе стороны грузовика была темнота. Ночь могла скрывать горы, голые поля, густые леса, чудовищных монстров.
К грузовику подошел полицейский.
— Если еще раз услышим шум, то выпорем вас и выбросим здесь в джунглях, а не повезем в замечательные новые дома.
Автобус в полном молчании двинулся дальше. Нищий заплакал: «Мне опять стало очень страшно». Вскоре он провалился в тяжелый сон.
А у портных, напротив, сна не было ни в одном глазу. Ишвар беспокоился, что будет, если они не придут утром на работу.
— Опять с платьями задержка. Второй раз за два месяца. Что будет делать Дина-бай?
— Найдет новых портных и забудет нас, — сказал Ом. — А ты как думал?
Серый свет восхода перешел в розовый, и только тогда грузовик и джип съехали с шоссе на проселочную дорогу и остановились у маленькой деревушки. Шофер откинул задний борт. Пассажирам наконец разрешили справить нужду. Для некоторых разрешение запоздало.
Нищий перевалился на один бок, и Ом подставил под него тележку. Тот подъехал к краю грузовика и помахал забинтованной культей двум полицейским. Мужчины отвернулись и закурили. Портные соскочили с грузовика и опустили нищего на землю, удивившись, как мало он весит.
Мужчины устроились по одну сторону дороги, женщины — по другую, дети — где попало. Голодные малыши горько плакали. Родители кормили их мятыми бананами, перезрелыми апельсинами и объедками, найденными вчера в помойках.
Посредник пошел вперед, чтобы распорядиться насчет чая. Деревенский чайвалла[106] установил у грузовика временную кухню, развел огонь, чтобы вскипятить воду с молоком, сахаром и чайными листьями. Все жадно наблюдали за ним. Утреннее солнце пробивалось меж листьев и играло на воде. Через несколько минут чай был готов, его подали в небольших одноразовых глиняных кружках.
Тем временем слух о приезжих распространился по деревне, и жители собрались у грузовика. Они испытывали чувство гордости, видя с каким удовольствием усталые путники пьют чай. Староста приветствовал посредника, задавал ему обычные вопросы деревенского жителя о том, кого, куда и почему везут, и был готов предложить помощь и совет.
Но посредник велел ему заниматься своим делом, а жителей деревни отправить домой, иначе их разгонят полицейские. Уязвленные таким отношением жители разошлись.
Путники выпили чай, а глиняные кружки вернули чайвалле. Он собирался, как обычно, разбить кружки, но тут некоторые из нищих инстинктивно удержали его: «Подождите! Не разбивайте! Отдайте лучше нам, если они вам не нужны».
Однако посредник воспротивился:
— Приедем на место, и там вы получите все необходимое.
Всех загнали опять в грузовик. За время привала солнце окрасило румяным светом верхушки деревьев. Становилось все жарче. Рев грузовика испугал птиц, и они шумной стайкой взметнулись с деревьев.
Ближе к вечеру грузовик прибыл на место строительства оросительной системы, где посредник передал менеджеру девяносто шесть человек. Менеджер внимательно пересчитал всех и подписал квитанцию о доставке живого груза. На строительстве была своя служба безопасности, и полицейские отбыли на джипе.
Капитан охраны приказал новичкам вывернуть карманы, развязать свертки и все положить на землю. Двое подчиненных прошли вдоль выстроившихся людей, обыскали каждого и проверили пожитки. Эта процедура не заняла много времени, половину приезжих составляли полуголые нищие в тряпье, да и вещей кот наплакал. Женщин было труднее обыскивать, тут пришлось задержаться.
Охранники отобрали отвертки, столовые ложки, двенадцатидюймовый стальной стержень, ножи, моток медной проволоки, щипцы, костяной гребень с зубцами, которые они сочли слишком большими и острыми. Один охранник попробовал на прочность пластмассовую расческу Ома, и та разломилась пополам. Ому разрешили оставить себе обломки.
— Мы с дядей случайно здесь оказались, — сказал он.
— Если у тебя есть жалоба, обратись к бригадиру. — И охранник толчком отправил Ома обратно в строй.
Тем, на ком не было ничего, кроме тряпья, выдали штаны до колен и жилетки, а женщинам — юбки и блузки. Нищий на тележке получил только жилет — для его ампутированной нижней части ничего не нашлось. Ишвар и Ом не получили новой одежды, не получили ее также жена сборщика металлолома и он сам. Последний, у которого отобрали много заостренных железок, был очень расстроен и счел это величайшей несправедливостью. Новую одежду портные тихо раскритиковали — слишком плохо пошита, и радовались, что остались в старой.
Группу повели к жестяным бытовкам, в каждой из которых должны были разместиться двенадцать человек. Все устремились к ближайшей лачуге и устроили драку перед входом. Охранник их отогнал и стал наугад распределять места. В бытовках лежали горкой скрученные соломенные матрасы. Некоторые сразу разложили их и легли сверху, но им снова пришлось подняться. Людям предложили оставить в бытовках вещи и отправиться на встречу с начальником.
У начальника был усталый вид, он весь вспотел. Поздравив приезжих с обретением дома, он кратко рассказал о плане правительства покончить с бедностью и бездомностью.
— Мы надеемся, что этот план поможет вам. До конца рабочего дня осталось еще два часа, но сегодня вы можете отдохнуть. А завтра утром приступите к новой работе.
Кто-то спросил, какое им положат жалованье и как будут его выплачивать — ежедневно или еженедельно.
Начальник утер пот с лица, вздохнул и опять заговорил:
— Вы, похоже, ничего не поняли. Вас кормят, предоставляют кров, выдают одежду. Это и есть ваше жалованье.
Портные пробились вперед, им не терпелось объяснить, что они попали сюда случайно. Но к начальнику подошли два должностных лица и увели его с собой. Ишвар решил, что бежать за ними не стоит.
— Подождем до завтра, — шепнул он Ому. — Сейчас начальник очень занят — может рассердиться. Но ясно, что полиция ошиблась. Здесь собирают безработных. Когда они узнают, что мы портные, нас тут же отпустят.
Кое-кто рискнул улечься в лачугах. Другие предпочли вынести матрасы на улицу. От жаркого солнца жестяные стены раскалились, и внутри была чудовищная духота. В тени от жестяных коробок было несколько прохладнее.
В сумерках раздался свисток, и рабочие стали стекаться в поселок. Через полчаса свисток повторился, и все потянулись к кухне. Новичков тоже позвали. Они выстроились у кухни. Обед состоял из дала[107], чапати и одного зеленого перца.
— Дал — одна вода, — сказал Ом.
Работник кухни услышал эти слова и принял их за личное оскорбление:
— Тут не дворец твоего отца.
— Не трогай моего отца, — взорвался Ом.
— Пойдем отсюда, — потащил за собой племянника Ишвар. — Завтра расскажем начальнику об ошибке полиции.
Портные молча покончили с едой, обратив внимание, как и все остальные, на скрытые угрозы желудку. Чапати испекли из муки с примесью песка, который скрипел на зубах. В чечевице попадались мелкие камешки и еще какие-то лишние предметы, люди то и дело их выплевывали. Кое-что все-таки проскакивало внутрь и переваривалось с пищей.
— Они уже на час опаздывают, — сказала Дина, подавая Манеку завтрак.
«Опять бедняги ей не угодили», — подумал Манек, собирая нужные на этот день учебники.
— Разве точность так важна при сдельной работе?
— Что ты понимаешь в бизнесе? Мама и папа оплачивают твою учебу и посылают карманные деньги. Посмотрим, что ты запоешь, когда начнешь сам зарабатывать деньги.
Вернувшись днем из университета, Манек застал Дину у дверей, она нервно ходила взад-вперед.
— Так и не появились, — пожаловалась она. — Интересно, какое объяснение они придумают на этот раз. Очередная встреча с премьер-министром?
По мере приближения вечера ее саркастический тон сменился тревожным.
— Надо платить за электричество и за воду. Продукты тоже надо закупить. На следующей неделе Ибрагим придет взимать арендную плату. Ты даже представить не можешь, какой он зануда.
Ее жалобы бурлили, как переполненный кишечник после плотного обеда. А что, если портные и завтра не придут? Ведь новых ей быстро не найти. И задержка работы не в первый раз происходит. Второй раз — это уже слишком. Задержка вызовет большое недовольство у высокого руководства «Оревуар экспортс». Рядом с ее именем поставят пометку «ненадежная». Может, стоит пойти к Зенобии в салон «Венус Бьюти» и попросить еще раз прибегнуть к ее влиянию на миссис Гупта.