— Угольным порошком. А иногда пользуемся палочками из нима[117].
— У Ишвара и Ома зубы лучше, чем у меня, — сказал Манек.
— А ну-ка, покажи свои. — Манек послушно открыл рот. — Теперь — вы, — попросила она портных.
Все трое встали перед зеркалом, растянув губы и обнажив резцы. Дина сравнила их со своими.
— А Манек прав. Ваши зубы белее.
Ишвар предложил ей попробовать порошок, а Дина выдавила ему на палец немного «Колиноса». Ишвар поделился с Омом.
— Приятно на вкус, — заключили они.
— Это, конечно, хорошо, — согласилась Дина. — Но платить за вкус, если это не еда, глупо. Пожалуй, я перейду на угольный порошок и сэкономлю на этом.
Манек решил последовать ее примеру.
От увеличившегося числа домочадцев забот почти не прибавилось. Дина вставала раньше всех, Манек — последним. Когда она заканчивала утренний туалет, поднимались портные. Ванную они покидали так быстро, что Дина, было, заподозрила их в недостаточной чистоплотности, но потом разглядела, что щеки у них дочиста оттерты, а волосы мокрые. Проходя мимо, она ощущала свежий запах чистой кожи.
Хотя ванная комната была для портных немыслимой роскошью, они там долго не задерживались. Быстрое мытье стало для них привычным делом. За последние несколько месяцев они отточили это мастерство в разных общественных местах, где время было на вес золота. Водопроводный кран рядом с навесом Наваза; одна колонка в центре трущобы; облезлые туалеты в переполненном месте для умывания на вокзале; капли из бурдюка в рабочем поселке — все это довело технику мытья у портных до идеальной скорости — не более трех минут. Они никогда не пользовались кипятильником, предпочитая холодную воду, а ванная комната после них сверкала чистотой.
Однако при одной мысли о том, что они пользуются ее ванной, Дине было не по себе. Она была постоянно настороже, готовая закатить скандал, если обнаружится, что брали ее мыло или полотенце. Если портным приходится жить здесь, то это будет на ее условиях — никаких послаблений.
Ей претил совершаемый каждое утро Ишваром ритуал, когда тот запускал глубоко в рот пальцы, вызывая рвотные движения. Процедура сопровождалась утробным завыванием; нечто подобное часто доносилось из других квартир, но никогда она не слышала его так близко. От этого у нее мурашки по телу начинали бегать.
— Как же ты меня пугаешь, — говорила Дина, заслышав эти звуки.
Ишвар только улыбался.
— Это очень хорошо для желудка. Выходит избыток застоявшейся желчи.
— Будь осторожней, — поддержал ее Ом. — А то кажется, что вместе с желчью вываливается твоя печень. — Он никогда не одобрял привычку дяди. Ишвар пытался приобщить племянника к этим оздоровительным упражнениям, но, не встретив понимания, бросил попытки.
— Тебе нужен всего лишь водопроводчик, — сказал Манек. — Вставит тебе в бок краник — и все дела. Когда надо, повернешь кран и выпустишь лишнюю желчь. — Заслышав знакомые рвотные звуки, они с Омом начинали в шутку хором подвывать.
После нескольких дней такого подшучивания Ишвар стал вести себя сдержаннее. Теперь он не запускал пальцы глубоко в глотку и значительно тише отрыгивал желчь.
Ом принюхался к Манеку.
— А ты пахнешь лучше, чем я. Должно быть, от мыла.
— Я еще пользуюсь гигиенической пудрой.
— Покажи.
Манек принес из комнаты коробочку.
— И как ты ею пользуешься?
— Сыплю немного в ладонь и наношу на подмышки и на грудь.
Получив жалованье, Ом сразу же купил мыло «Синтол» и гигиеническую пудру.
В конце первой недели Дина подумала, что теперь день стал похож на хорошо скроенное платье, где они вчетвером словно выкройки, которые ложатся сразу и их не надо подгонять друг к другу. А швы ровные и аккуратные.
Однако Ишвара по-прежнему волновало, что они с племянником злоупотребляют добротой Дины.
— Вы не берете с нас никакой платы, — говорил он. — Мы спим на вашей веранде и моемся в вашей ванной. Вы готовите нам чай. Это уж слишком. Нам от этого не по себе.
Его слова вызвали чувство вины и у самой Дины. Она знала, что ее поступки продиктованы инстинктом самосохранения: нельзя, чтобы портных снова схватила полиция, и еще, чтобы о них пронюхали любопытные соседи и сборщик квартплаты. Ишвар и Ом обрядили ее в платье доброты и великодушия, хотя ей больше подошли бы одежды обмана, лицемерия и хитрости.
— Чего вы добиваетесь? — резко спросила она. — Хотите оскорбить меня, вручив пятьдесят пайс за чай. Что я вам, уличный чайвалла?
— Нет, что вы! Но нельзя ли нам тоже что-то сделать для вас?
— Я подумаю, — ответила Дина.
Прошла еще неделя, но Ишвар так и не дождался от нее ответа. Тогда он решил взять дело в свои руки. Пока Дина находилась в ванной, Ишвар взял метлу и подмел кухню, веранду, гостиную, комнату Манека и комнату, где они шили. За ним шел Ом с ведром и тряпкой и мыл полы.
Когда Дина вышла из ванной комнаты, портные еще не закончили с уборкой.
— Что здесь происходит?
— Простите, но это мое решение, — произнес твердо Ишвар. — С этого времени мы будем участвовать в уборке квартиры.
— Это как-то неправильно, — сказала Дина.
— Как раз правильно, — отозвался Ом, ловко отжимая тряпку.
Пока они заканчивали уборку, растроганная Дина разливала чай. Когда портные вошли в кухню, чтобы поставить на место взятые вещи, она передала Ому две чашки.
Заметив на чашках красный ободок, он постарался исправить ошибку.
— Наши ведь с розовым, — начал Ом, но осекся, поняв по ее лицу, что она это знает.
— Что такое? — спросила Дина, взяв себе розовую чашку. — Что-то не так?
— Ничего. — Юноша отвернулся, надеясь, что она не заметила блеснувшие в его глазах слезы.
— Вас спрашивают, — сказала Дина. — Там у дверей тот длинноволосый мужчина, который заходил раньше.
Ишвар и Ом переглянулись — что ему надо на этот раз? Извинившись, они вышли на веранду.
— Намаскар, — приветствовал их Раджарам, сложив ладони вместе. — Простите, что беспокою вас во время работы, но сторож сказал, что вы больше у него не ночуете.
— Да, теперь мы ночуем в другом месте.
— Где?
— Здесь, неподалеку.
— Надеюсь, там вам удобно. Можно встретиться с вами позже — поговорить? В любое время сегодня, в любом месте, где хотите. — В голосе Раджарама звучало отчаяние.
— Ладно, — сказал Ишвар. — Приходи в «Вишрам» к часу. Знаешь это место?
— Да. Приду. И, пожалуйста, принесите с собой волосы из вашего чемодана.
Когда Раджарам ушел, Дина спросила у портных, все ли в порядке.
— Он не от того человека, который каждую неделю тянет с вас деньги?
— Нет, он не работает на Хозяина, — ответил Ишвар. — Это наш друг — может, хочет денег занять.
— Все равно, будьте осторожнее, — посоветовала Дина. — В наши дни друзья и враги — все на одно лицо.
В «Вишраме» было много народу, и Раджарам ждал их на улице, явно нервничая.
— Вот твои волосы. — Ишвар вручил ему сверток. — Ну что, перекусишь с нами?
— Я сыт, — отказался Раджарам, но по тому, как он жадно облизывал губы, вдыхая доносящиеся из «Вишрама» ароматы, все было понятно без слов.
— Съешь что-нибудь, — сказал Ишвар, почувствовав к нему жалость. — Мы угощаем.
— Хорошо. Тогда — то же, что и вы. — Раджарам выдавил из себя смешок. — Полный желудок — не помеха.
— Три булочки с овощным пюре и три банана, — сказал Ишвар кассиру.
Они направились к заброшенному дому и уселись с едой на подоконнике наполовину разрушенной стены. Вывалившаяся дверь послужила им столом. Ручки и петли с двери уже сняли — дом развалился несколько недель назад. Четверо мальчишек с джутовыми мешками рылись в развалинах, надеясь что-нибудь отыскать.
— Ты все еще работаешь мотиватором планирования семьи? Ну и как идут дела?
Набив себе рот, Раджарам грустно покачал головой.
— Ничего хорошего. — Он ел с такой жадностью, словно у него во рту несколько дней не было ни крошки. — Две недели назад меня уволили.
— Что случилось?
— Сказали, что не справляюсь.
— Вот так внезапно? После двух месяцев работы?
— Да. — Раджарам заколебался. — То есть нет. Все шло не так чтоб очень с самого начала. После учебного курса я в точности следовал инструкции. Каждый день я посещал новые места и говорил то, чему меня учили, говорил обстоятельно и доброжелательно, чтобы никого не испугать. Обычно люди слушали меня внимательно, брали брошюры. Иногда посмеивались, а молодые люди отпускали грязные шуточки. Однако никто не давал согласия на операцию.
Через несколько недель инспектор пригласил меня в свой кабинет и сказал, что я не там ищу клиентов. «Пытаться продать свадебный наряд голому факиру — пустая трата времени», — сказал он. Тогда я спросил, что он имеет в виду.
Раджарам повторил портным ответ инспектора: «Люди в городе слишком циничны, они во всем сомневаются, их трудно на что-то подвигнуть. Клиентов надо искать в окраинных трущобах. Там живут неграмотные люди, которые нуждаются в правительственной помощи. Именно для них задумана эта программа — с подарками и прочими поощрениями».
— Я учел его совет и поехал за город. И, не поверите, в первый же день проколол шину велосипеда.
— Плохое начало, — покачал головой Ишвар.
— Это еще ягодки. Самое плохое случилось позже.
Пока шину чинили, Раджарам разговорился со стариком на автобусной остановке недалеко от пожарного гидранта. Старику надо было помыться, и он ждал, что уличные мальчишки прибегут и включат кран.
Ради практики и чтобы узнать, как долго он сможет удерживать внимание собеседника, Раджарам стал рассказывать старику, что является мотиватором и помогает осуществлять благое дело Центра планирования семьи. Он описал методы, существующие для контроля рождаемости, операции по стерилизации и награды за каждую: за тубэктомию давали больше подарков, чем за вазэктомию, потому что правительство предпочитало решать проблему раз и навсегда.