— Да, мадам, ваша блузка готова для примерки, — сказал Дживан, кивнув украдкой юношам. Неспешно перебирая одежду, он дал Манеку время скользнуть в темноту за прилавок. Достав блузку, Дживан указал женщине на примерочную. — Туда, пожалуйста, мадам.
У Манека было ощущение, что громкое биение его сердца может снести перегородку. Раздался звонкий стук высоких каблуков, и женщина вошла в кабинку. Повесив новую блузку на крючок, она задернула занавеску. Вытащив из юбки приталенный лиф, женщина расстегнула пуговицы. Все это время она стояла спиной к Манеку, но он все видел в зеркале.
У него перехватило дыхание, когда она сняла верх. На ней был белый бюстгальтер. Женщина просунула большие пальцы под бретельки, оставившие на коже две красные полоски. Потом опустила руки ниже и расстегнула бюстгальтер.
На какую-то долю секунды Манек решил, что женщина совсем его снимет. Он изо всей силы сжал кулаки. Но она просто застегнула крючок на другую петельку, повела несколько раз плечами, прилаживая чашечки так, чтобы грудь была выше, и надела новую блузку.
Капли пота застилали Манеку глаза. Женщина покинула кабинку. У Манека появилась возможность глубоко вздохнуть. Через щель и отодвинутую занавеску он видел, как Дживан подгоняет блузку по фигуре. Неожиданно Ом повернулся, подмигнул в сторону щели, за которой стоял Манек, и, положив руки на грудь, демонстративно ее сжимал.
Блузка села хорошо. Женщина вернулась в примерочную, но почти сразу же ее покинула. Манек ждал, пока Дживан благодарил клиентку и назначал дату исполнения заказа. Только когда стук каблуков донесся от выхода из ателье, Манек покинул тайный наблюдательный пункт.
Он утер рукавом лоб и расправил прилипшую рубашку.
— Там за перегородкой очень жарко.
— Перегородка тут не виновата. У тебя внизу печет, — засмеялся Дживан. Портной протянул руку за деньгами, и Манек ему заплатил.
— Ну и как? — спросил Ом. — Что ты видел?
— Было здорово. Но бюстгальтер она не сняла.
— А ты что думал? — сказал Дживан. — Мои клиентки не из низшего сословия — секретарши, администраторы, машинистки. Они пользуются помадой и румянами и носят дорогое белье.
Прихода следующей клиентки Ому пришлось дожидаться еще полчаса. Он шмыгнул украдкой за прилавок, прежде чем Дживан нашел шальвары и пригласил женщину в кабинку.
Когда она оттуда вышла, Манек пожалел, что ему не выпал «орел». Шальвары так плотно облегали ее бедра, подчеркивая промежность, что у него перехватило горло. Дживан опустился на колени, чтобы проверить шаговый шов, и Манек сглотнул слюну.
Женщина вернулась в примерочную. Через несколько секунд послышался глухой удар и крик.
Дживан подскочил на месте.
— Мадам! Все в порядке?
— Я слышала шум. За перегородкой.
— Успокойтесь, мадам. Уверяю вас, ничего страшного, — оправдывался Дживан с неподражаемым спокойствием. — Это всего лишь крысы. Пожалуйста, не беспокойтесь.
Женщина вышла из кабинки и раздраженно швырнула шальвары на прилавок. Дживан почтительно повесил их на вешалку.
— Сожалею, что вы так испугались, мадам. Крысы — проблема в нашем городе.
— Вам надо как-то ее решать, — сердито отозвалась клиентка. — Клиентам такое не понравится.
— Да, мадам. Иногда они залезают в коробки за перегородкой и шуршат там. Нужно разбросать больше отравы. — Дживан еще раз извинился и проводил клиентку до выхода.
Ом вылез из-за прилавка с виноватой улыбкой, ожидая насмешек. Дживан в сердцах отвесил ему подзатыльник.
— Ну и идиот! В какое положение ты меня поставил! Что там случилось?
— Простите, я поскользнулся.
— Поскользнулся! Какой гадостью ты занимался, что поскользнулся? Вон из моей мастерской! Видеть вас больше не могу!
Манек пытался смягчить гнев Дживана и совал ему две рупии за Ома, но тот еще больше разошелся. Портной отдернул руку, и вид у него был такой, что он может ударить.
— Убери деньги! И прихвати с собой этого дрянного мальчишку! — Дживан вытолкал юношей из мастерской и спустил их с лестницы.
Понуро побрели они по переулку к главной улице. Сидящая на подоконнике ворона громко закаркала. Угнетенное состояние от гневной вспышки Дживана усугубляли сгущавшиеся сумерки. Желтые бутоны фонарей неуверенно замигали перед тем, как зажечься полностью. Что-то перебежало им дорогу.
— Смотри, — сказал Манек. — А вот и испугавшая даму крыса. — Розовое тельце грызуна просвечивало сквозь редкую, изъеденную лишаем шерстку.
— Наверное, ищет ателье Дживана, — предположил Ом. — Хочет заказать новую одежку. — Юноши рассмеялись. Крыса скрылась в темноте, где булькали сточные воды. Раздался резкий писк и плеск. Молодые люди направились к автобусной остановке.
— А теперь расскажи мне, — толкнул Манек друга в бок, — что ты там делал? — Хитро улыбаясь, Ом показал сжатым кулаком движение вверх и вниз. Манек издал короткий, больше похожий на кашель, смешок.
Кто-то облил с верхнего этажа стоявших на тротуаре людей. Те разразились бранью в адрес обидчиков, ворвались в здание и побежали вверх по ступеням, хотя не знали, за какой дверью скрываются виновные.
— Ты много увидел? — спросил Манек.
— Все. Новые штаны были такие узкие, что, когда она их стянула, трусики тоже сползли.
Манек спихнул ногой в канаву камешек.
— Ты и волосы видел?
Ом кивнул.
— Целый куст. — И показал руками, какая большая поросль была на лобке. — Ты когда-нибудь такое видел?
— Только один раз. Давно. В детстве у меня была няня. Однажды, когда она мылась, я залез на стул и подсмотрел за ней в отверстие для вентилятора над дверью. То, что я увидел у нее между ног, меня испугало. Казалось, оно могло меня укусить.
Ом от души рассмеялся.
— Теперь это зрелище тебя не испугало бы. Так бы сразу на нее и прыгнул.
— Дай только шанс!
Они ждали нужного сигнала светофора. В конце перехода полицейские натянули с двух сторон веревку, чтобы прохожие не просочились на проезжую часть. Люди накатывались на нее, словно волны на морской берег. Полицейские упирались каблуками в тротуар и ругались, сдерживая рвущуюся домой толпу.
— Тебе повезло, что крыса не оказалось за перегородкой, — сказал Манек. — Она мигом бы отгрызла твой маленький членик.
— Не такой уж и маленький! — возразил Ом. — Стоит как надо. — И он хвастливо показал рукой.
Красная рука на светофоре погасла, зажегся зеленый свет. Полицейские с веревкой проворно отскочили в сторону, и толпа ринулась вперед.
Фейерверки достигли апогея в ночь перед Дивали — тогда даже за полночь не удавалось заснуть. После каждого залпа, особенно если в воздух взмывали красные кубики, называемые «атомными бомбами», Ишвар вздыхал: «О, Рама Всемогущий» — и закрывал уши руками.
— Какой смысл закрывать уши после залпа? — спрашивал Ом.
— А что еще делать? Безумие какое-то — праздник света доводит тебя до боли в ушах! Неужели нельзя иначе праздновать возвращение Рамы в Айодхью[129] из лесов.
— Просто в городе крутится слишком много денег, — сказала Дина. — Люди их на ветер пускают. — Раздался очередной залп, и Дина вздрогнула. — Будь моя воля, я бы ограничилась разноцветными вспышками, фонтанами — чем-то таким.
— Но крупные знатоки по религиозным вопросам скажут, что этого не хватит на отпугивание злых духов, — не без сарказма произнес Ишвар.
— Эти «атомные бомбы» и добрых духов разгонят, — ответила Дина, выходя с веранды. — На месте бога Рамы я прямиком вернулась бы обратно в леса, чтобы только не слышать этого шума.
Заткнув уши ватой, Дина уселась шить одеяло. Ишвар присоединился к ней через несколько минут. Видя, что он поминутно закрывает уши, Дина тоже сделала ему ватные беруши. При следующем залпе Ишвар радостно заулыбался — беруши помогли.
Манек и Ом не ушли с веранды, хотя перед каждым взрывом «атомной бомбы» затыкали пальцами уши.
— Жаль, что мы здесь, — сказал Ом. — Иначе они, наверняка, уже были бы в постели.
— Кто?
— Дина-бай и мой дядя, кто еще?
— Ну и грязное у тебя воображение.
— Но это правда, — сказал Ом. — Вот послушай загадку: чтобы сделать это прямым и твердым, женщине надо его сначала потереть, а потом полизать, чтобы легко проскочило. А теперь ответь, что делает женщина. — Не выдержав, Ом громко расхохотался, не договорив до конца, так что Манеку пришлось приложить палец к губам.
— Ну, давай, отвечай. Чем она занимается?
— Ясно чем. Трахается.
— Вот и нет. Вдевает нитку в иголку, — ответил довольный Ом, и Манек хлопнул себя по лбу. — Так у кого из нас грязное воображение?
Оставалось шесть дней до конца каникул, и Ому пришла на ум еще одна веселая мыслишка. Он видел, что дверь в ванную комнату расшаталась от времени и постоянной сырости, в углу образовалась щель, и предложил подсматривать по очереди за моющейся Диной. Один может смотреть, а другой в это время стоит на стреме, чтобы их не застукал Ишвар.
— Это твой рассказ о няне навел меня на эту мысль. Что ты об этом думаешь?
— Ты сошел с ума, — возмутился Манек. — Никогда на это не пойду.
— Чего ты боишься? Она ничего не узнает.
— Просто не хочу.
— А я хочу. — Ом встал.
— Я тебе не позволю. — Манек схватил его за руку.
— Да кто ты такой, чтобы мне указывать? — Ом выдернул руку, но Манек вцепился ему в плечи и силой усадил в кресло. Завязалась потасовка. Ом лягнул Манека ногой, но тот, зайдя сзади, прижал Ома к спинке. Не в силах сдвинуться с места, Ом сдался.
— Ты грязный эгоист, — тихо произнес он. — Я тебя знаю. Все эти месяцы ты жил с хозяйкой один и наверняка каждое утро пялился на нее, когда она была в ванной. А теперь отказываешь мне в этом удовольствии.
— Это ложь, — гневно ответил Манек, стоя за креслом. — Я никогда этого не делал.
— Все ты врешь! Признавайся! Хотя бы опиши ее, если не дашь взглянуть. Какие у нее грудки? Соски красивые и торчат? А вокруг них…