Анюта.
Протянув руку, я поворачиваю зеркало заднего вида, чтобы увидеть малышку, притаившуюся на сидении, и встретиться с ней взглядами.
Аня тихо плачет, без звука, сидит, как мышка, и я понимаю, что ей еще страшнее, чем мне, хотя это почти невозможно. Она всё слышала и всё поняла, потому что это она, а не я, жила с Алисой всё это время, и знает ее лучше всех.
– Не плачь. Мы скоро приедем, – обещаю ей, и сворачиваю на светофоре. Еду по адресу, по которому еще пять минут назад и не подумал бы ее отвезти, но выбора нет.
Больница Скорой помощи не место для испуганного пятилетнего ребенка, и в своем рассыпающемся мире я понимаю это очень четко.
Я останавливаю машину возле дома своих родителей, беру Анюту с пандой на руки и вхожу в подъезд. Потом поднимаюсь на свой этаж. Открыв ключом дверь, захожу в квартиру, в которой оказывается неожиданно шумно, если сравнивать с той тишиной, из которой мы с Аней пришли. Но дочь не пугается нового места, и ни о чем не спрашивает.
Сейчас мне кажется, мы понимаем друг друга без слов.
Шумная компания сидит за овальным столом в большой гостиной, а я лучше бы вернулся в тихую квартиру к Снежной. Мать первой замечает меня и радостно восклицает тоном радушной хозяйки, торопясь подняться из-за стола:
– Ой, а вот и наш Руслан пришел! Какое приятное совпадение, словно знал, что о нем разговор ведем!.. София Борисовна, мы с вами голову ломали, как представить друг другу наших детей, и зря! Сынок, проходи, у нас гости! – дает мне знать и продолжает: – Инночка, милая, не смущайся! Чувствуй себя, как дома. Просто наш сын умеет делать сюрпризы… Правда, Ру…Руслан?!
Мать выходит в прихожую и изумляется, увидев на моих руках Анюту.
– Кто это с тобой? – приподнимает брови, растерянно нас оглядывая.
Следом за ней в прихожую выходит и отец, и тоже застывает в проеме арки.
Сейчас не время спорить насчет моих способностей, и я отвечаю родителям, как есть:
– Это моя дочь. Анечка.
– Что-о?! – от удивления очки у матери, кажется, ползут на лоб, а веки моргают. Она бросает быстрый взгляд на отца, но тот стоит молча, и мать вновь поворачивается ко мне.
– Что значит дочь, Руслан? Это шутка? – понижает голос до глухого шепота, раздумав играть на публику. – Откуда у тебя взялся ребенок?
– Откуда у всех берутся. Из капусты! – отвечаю и спускаю Анюту с рук.
В квартире тепло, и я снимаю с головы малышки шапку, провожу рукой по темным волосам. Оставив ладонь на ее плече, поднимаю лицо к матери.
– Ма, мне некогда с тобой спорить и отвечать на вопросы. Сейчас мне нужно идти. Я оставляю Анечку на вас с отцом, но если с ее головы упадет хоть волосинка… У вас не будет ни сына, ни внучки!
– Руслан, ты с ума сошел такое заявлять? – ахает мать. – Объяснись… хотя бы! Это все-таки розыгрыш?
– Нечего объяснять, и какие к черту розыгрыши! Ее маму только что скорая отвезла в больницу с сердечным приступом. Я должен немедленно ехать к ней.
– К кому – к ней?
– К моей Алисе! Она в отделении Скорой помощи. Присмотрите за Аней, это всё, о чем я вас прошу!
– Постой, Руслан… Я помню, – вспоминает мать. – Я знаю. Такая красивая, серьезная девочка со светлыми волосами. Ну, конечно! В какой больнице? Что с ней?!
– Да уж, ты помнишь, – не могу удержаться от горькой шпильки. – Вот и я ее не смог забыть. Потом все подробности, не сейчас!
Я отворачиваюсь от родителей и присаживаюсь на корточки перед дочкой. Она во все глазенки смотрит на меня, словно больше здесь никого нет. Отложив игрушку на пол, расстегиваю на ней застежку-молнию и снимаю курточку. Беру ладонями за тонкие плечики.
– Анечка, – говорю негромко, но родители слышат. – Это твои бабушка с дедушкой, они тебя не обидят. Здесь ты дома, ничего не бойся, поняла?
– Я не боюсь, папа.
– Умница! Мама говорила, что на твоей руке есть очень важный браслет.
– Да, есть. Вот он! – дочка поднимает ручку и показывает браслет. Я киваю, погладив ее по волосам.
– Покажешь его бабушке. Она у тебя умная, сама всё поймет, поверь мне.
– Хорошо, покажу. А мама?
– Анюта, я сейчас поеду к твоей маме и буду с ней всё время, обещаю! Я ее никому не отдам. Она не будет одна, она будет со мной.
– А я? Где буду?
– А ты пока останешься здесь, Снежинка. Так будет лучше. Но я тебе позвоню и приеду сразу же, как только смогу.
– А маме не будет страшно?
Я так уверенно отвечаю, будто сам в это верю:
– Со мной нет. Твоя мама очень смелая, как ты!
Я наклоняюсь и целую дочь в горячие щечки, еще мокрые от слез.
– Я люблю тебя, моя сильная умница, – говорю, и это правда, которую я чувствую.
– И я люблю тебя, папа.
– Господи, Ренат… ты тоже это видишь? – где-то сбоку восклицает мать, но я уже встал и ухожу. Оставив дверь открытой, спешу туда, где меня ждет Алиса.
– Яснее ясного, Ольга.
***
В больнице много людей, и суета кажется нескончаемой. Одну машину скорой помощи сменяет другая, кого-то везут на каталке, какой-то мужик кричит, что его отравили, и требует главврача, и я едва не рычу на фельдшера в приемном покое, пытаясь узнать, куда привезли Алису Снежную.
Она находится в отделении реанимации. Состояние больной стабилизировали, но сколько это продлится – молодой врач, парень лет тридцати – сказать не может. И пустить меня к ней тоже не может, хотя я представляюсь мужем, потому что в этот самый момент больной оказывается необходимая помощь.
Нет, Алиса в сознание не пришла, и до сих пор находится в состоянии кардиогенного шока. Врач озвучивает возможный диагноз простыми словами, и всё, что я понимаю – это то, что возможно потребуется хирургическое вмешательство. Но нужно немедленное обследование и ни минуты промедления.
А еще, что у нее внутри сердца что-то оторвалось … Или может оторваться. Я смотрю на парня в медицинской форме и глохну на последних словах.
– Нет! Вы не должны этого допустить!
– Успокойтесь и сядьте, Руслан. Мы делаем всё возможное!
– Кто ее будет оперировать?
– Я еще не сказал наверняка, что операция будет.
– Но ей нужна операция, я это точно знаю! Она проходила необходимые обследования в клинике и готовилась к ней, а потом… Не важно! Передайте вашим врачам, пусть найдут информацию! Должна же у вас быть какая-то связь с другими больницами! Обмен файлами, в конце концов? Скажите им, что Алисе нужна помощь!.. – Я впиваюсь пальцами в предплечья врача. – Или я сам скажу!
Ему удается меня остановить, хотя это очень трудно, и посмотреть в лицо.
– К сожалению, у нас нет такой возможности. Вся информация о пациентах в любом медучреждении охраняется законом и врачебной этикой. Мы можем получить ее только с согласия больного или его родственников. Дождитесь решения врачей. Сейчас вы бессильны что-то сделать!
– Кто ее будет оперировать, если будет такое решение?
– Хирурги нашего отделения.
– Нет! Я хочу, чтобы мою жену оперировал профессор Шибуев! Вы можете с ним связаться?!
Парень серьезен и сдержан, но даже в такой момент он не удерживается от сухого смешка.
– Вы бы еще звезду с неба захотели, уважаемый. Простите, но это невозможно!.. Я должен идти. Ожидайте здесь.
Ожидайте?!
К черту! Сидя здесь, можно только волосы выдрать, или скулить от отчаяния!
Я стремительно выхожу из отделения в коридор, достаю телефон и набираю номер Шибуева-младшего.
Андрей сразу же отвечает на звонок, но я не здороваюсь с другом. Сейчас не до этого.
– Андрей, Алиса в больнице, – взволнованно и резко произношу. – Забрала скорая. Мне нужен твой отец. Срочно! Ради бога, скажи, что он дома!
Шибуев отвечает озадаченно и немного смущенно:
– Руслан, он только что приехал. Минуту всего, как вошел в дом…
Но когда это уповающие слышали отказ? Никогда. И я практически требую:
– Андрей, пожалуйста, передай телефон своему отцу!
Профессор сам отбирает сотовый из руки сына, и я понимаю это по его короткому и басистому:
– Слушаю, Руслан. Говори!
Я хочу кричать и просить. Я готов умолять, если надо и убеждать бесконечно долго… Но едва слышу голос человека, который по-настоящему способен помочь Снежной, как решимость пропадает, и я бессильно проговариваю, ощущая, как горло душит страх отказа и ложной надежды.
– Павел Павлович… Алиса сейчас в реанимации. Была остановка сердца… Помогите ей, умоляю вас…. Они не смогут так, как вы… Они не знают… Пожалуйста!.. Если она умрет, я тоже не хочу жить!
– Что сказали врачи?
Я повторяю всё, что смог запомнить, и следующая за моим ответом секунда тишины мне кажется вечностью. Не выдержав, я кричу в телефон:
– Павел Павлович, я вам всё отдам! Хотите почку? У меня обе здоровые! Берите хоть правую, хоть левую, мне все равно! Или еще что-нибудь отрежьте! Только Алису спасите… Прошу!
– Дурак. Где она?
Я называю адрес больницы, в которой сейчас нахожусь, и профессор Шибуев, не прощаясь, отключает звонок. Пока я стою минуту или две, слепо глядя перед собой, он вдруг перезванивает.
– Руслан?
– Да. Я слушаю!
– Твое счастье, что мое такси не уехало, а я успел ознакомиться с историей болезни девушки. Я дал команду своей бригаде готовить операционную и позвонил в отделение Скорой помощи. Сейчас ребята из реанимационной отвезут твою Алису в мою клинику. Не болтайся у них под ногами и не истери, в каком бы состоянии она ни была. Ты меня услышал?
– Да.
– Пока не позову, чтобы я тебя не видел. Но будь там – Андрей расскажет, куда ехать.
– Спасибо, Павел Павлович…
– Рано благодарить. У меня просил, теперь проси выше – но чтобы вот так же, сердцем! А я всего лишь человек.
– Я буду!
– Давай, дело серьезное, парень. Мне помощь не помешает…
***
Алису отвозят раньше, чем приезжает Андрей, и мне стоит громадных усилий не броситься к каталке, которую сопровождают врачи, и дать им возможность поместить ее в машину. Я замечаю капельницу на тонкой руке и кучу каких-то датчиков и проводов. И белое лицо Снежной – неподвижное и красивое, словно она сама снег. Как бы я хотел увидеть сейчас на нем ее раскрытые глаза – ярко-синие под всеми этими лампами. Услышать ее голос, встретиться с ней взглядом и забрать ее у всех этих людей.