– Добрый день, – прохладно поздоровалась я, усаживаясь напротив.
Хоть и волновалась, но спина – спасибо привычкам Маргариты – оставалась безукоризненно-прямой, а улыбка – вежливой.
– Добрый ли, Маргарита Алексеевна? – улыбнулся в ответ полицейский. – Меня зовут Константин, я участковый. Пришел сюда по жалобе некоего князя Александра Николаевича, который представляет интересы гражданки Аглаи Ивановны, – сразу перешел к делу он.
Обрадованная тем, что не придется тратить время на лишние политесы, я кивнула. Хоть липкое чувство тревоги нарастало, мне стало даже любопытно, что могло объединять обиженного князя с моей уволенной работницей?
– Видите ли, – участковый хлебнул чая из изящной чашки, которая в его широкой руке казалась совсем игрушечной, и мерзко причмокнул губами. – Благодетельный князь Снежин желает, чтобы восторжествовала справедливость. Насколько ему стало известно, вчера вы отказались от услуг гражданки Аглаи по уборке и готовке в вашем доме.
Я кивнула, не видя смысла отрицать очевидное и не слишком понимая, что же в этой ситуации могло заинтересовать полицейских.
– Но, насколько стало известно князю, трудового договора в профсоюзе с гражданкой Аглаей Петровной вы не заключали, в бюро по поиску работников не зарегистрированы, то есть, стало быть, законы нарушены. А за это полагается в пользу Аглаи штраф, ибо она – лицо для государства подзащитное, – с явным удовольствием заключил участковый.
– Покажите, пожалуйста, ваши документы, – уловив паузу в его речи, попросила я.
Пока милиционер возился с карманами, обратилась к памяти Марго. В ней действительно теплилось что-то там про трудовую инспекцию, правсоюз работников при господах, сохранивших титулы, и трудовые же договоры. Но никакой конкретики. Похоже, моя предшественница считала эти формальности лишними. А если участковый прав, то я попала. Вот только разве это он должен заниматься такими делами?
Бегло просмотрев записи в удостоверении милиционера, убедилась, что с документами все в порядке.
– Вы, княжна, пользовались услугами гражданки Аглаи Петровны незаконно на протяжении… – он глянул в какой-то засаленный блокнот, который вытащил из другого кармана. – Шести месяцев, следовательно, штраф составит около тысячи рублей.
Тысячи?! Я похолодела, но быстро взяла себя в руки. Надо все основательно проверить, и, может, найти какого-нибудь недорогого адвоката? Сколько в этом мире вообще стоят адвокаты?
Насладившись моим замешательством, милиционер снова с явным удовольствием причмокнул губами и продолжил:
– Однако, учитывая ваше нынешнее положение, я думаю, мы можем немного смягчить ситуацию, – он сально улыбнулся, проходясь брезгливым взглядом по старой кухне. – Скажем, пятьсот рублей, если вы согласны заплатить мне сейчас.
Ага, конечно, нашел идиотку. Прямо сейчас, без документов, без какого-то заверения и независимых свидетелей он предлагает мне отдать ему целую мою зарплату!
Будь я прежней, не сдержалась бы и обругала этого самодовольного типа, которого Снежин, очевидно, прислал ко мне с весьма конкретной инструкцией, однако воспитание княжны оказалось сильнее моих порывов. Вместо того, чтобы разразиться руганью, я ядовито улыбнулась.
– Что ж, я уверена, ваши доблестные коллеги разберутся во всех деталях инцидента. И если я действительно виновна перед гражданкой Аглаей Ивановной, то готова, как порядочная подданная Империи, ответить по всей строгости закона за свой проступок.
Лицо милиционера удивленно вытянулось. Он справлялся с эмоциями гораздо хуже, чем я.
– Н-но постойте, княжна, есть и другой вариант, – растерянно затараторил он.
Глава 14
– Да что вы говорите?! – делано удивилась я и подалась вперед с преувеличенным вниманием.
– Д-да-да, – несколько ошарашенный моим напором участковый вытащил из кармана форменных брюк платок и протер им висок, блестящий от пота. – Князь, я думаю, сможет устроить все так, чтобы интересы и Аглаи, и ваши были удовлетворены.
Милиционер снова закопошился в кармане и вытащил из него записку, протянул мне. В местных телефонах что, нет функции отправки смс? Чего они все с записками бегают?
Я взяла аккуратно сложенный вдвое лист плотной бумаги и, развернув, прочла. Снежин предлагал «забыть обо всех возникших между нами недоразумениях – решительно обо всех – и вернуть прежние дружеские отношения между нашими семьями».
Вот, значит, как. Думает, что угрожая мне штрафом за незаконный наем работницы, сможет веревки из меня вить? Нет уж, так не пойдет! Если этот рычаг подействует один раз, Снежин уже не выпустит Аглаю из рук. А если Марина окажется в его невестах, то я и вовсе буду у него под каблуком.
Я небрежно отбросила записку на стол, все еще внутренне сгорая от гнева. Интриган и шантажист, да просто козел. Неужели он надеется, что перспектива попасть под штраф вынудит меня продать собственную сестру?
– Со стороны князя это крайне благородно, но я, как порядочная гражданка Империи, обязана ответить за свой проступок. Признаться, прежде я не понимала, насколько серьезен вопрос защиты прав работников, но теперь осознаю всю глубину своего невежества, – я опустила голову, из-под опущенных ресниц наблюдая, как краснеет и бледнеет лицо участкового.
– Но вы же понимаете, что вам придется предстать перед комиссией, что ваш случай будет вынесен на публичное обсуждение! – залепетал он.
Разговор явно шел не так, как планировали они со Снежиным. Наверное, согласно их расчетам, я уже должна была мчаться к особняку князя вместе с сестрой, утирая по пути слезы.
– Разумеется. Пусть мой пример станет показательным для остальных, – смирения в моем голосе, пожалуй, слишком много, но участковый этого не заметил. Он наконец собрался с силами, подхватил со стола папку, в которой, быть может, лежало заявление Снежина, и, откланявшись, ушел.
Я закрыла за ним дверь и прижалась к ней лбом. Медленно выдохнула и повернулась к девочкам. Пока мы говорили с участковым, обе сохраняли безукоризненно-спокойный вид, но стоило нам остаться втроем, как губы Марты задрожали.
– Марго, ты что, с ума сошла? – спросила Марта, которая хоть и держалась лучше младшей сестры, но в глазах ее стояли слезы. – Где мы возьмем столько денег?
У меня появились некоторые идеи на счет дополнительного заработка, но пока я не знала, пойдет ли все так хорошо, как мне хочется.
– Заложу маменькины драгоценности, если понадобится. Или ты передумала и хочешь замуж за Снежина? – уточнила я, вглядываясь в лицо сестры.
Она побледнела, поджала губы и зажмурилась.
– Если так надо, если это поможет вашему благополучию… – она покосилась на Марту, которая уже ревела, не таясь, – то я готова!
Я вздохнула и приблизилась к сестре. Положила руки на ее плечи и посмотрела в огромные голубые глаза.
– Не смей думать о себе как о товаре, – медленно проговорила я, стараясь, чтобы в голосе не пробивались рычащие нотки. – Я спросила, хочешь ли ты за него выйти.
На глазах Марины от удивления высохли слезы. Она сглотнула и замотала головой. При этом выдохнула с явным облегчением.
– Значит, я тебя ему не отдам, – я отступила от сестры, давая ей время осознать услышанное.
Чтобы отвлечь девочек, я решила поручить им готовку ужина. Марте велела нарезать овощи на салат, и она неумело, но старательно принялась орудовать ножом. Марине доверила следить за гречкой в кастрюле, а сама принялась резать то, что осталось от вчерашней курицы: хотела просто разогреть белое мясо на сковороде и решила, что лучше сделать это самой.
Я даже пыталась завязать какую-нибудь непринужденную беседу, но девочек так сильно напугал визит участкового, что они подавленно молчали. Ну Снежин, я тебе еще припомню! Напугал сестер, ничего толком не добился, но ведь наверняка продолжит мотать мне нервы.
Конечно, ни перед какой комиссией оправдываться не хотелось. Влезать в огромные долги – тоже, однако первое и единственное правило переговоров с террористами и шантажистами гласит, что никаких переговоров допускать нельзя.
За едой я думала, что завтра надо будет заглянуть в местный трудовой кодекс, который почти наверняка есть в университетской библиотеке, а еще успеть на занятия, на которые меня отправили из магминистерства. Еще предстоит выяснить, где и когда мне придется заниматься бегом. В общем, дел все прибавлялось, и казалось, что я скоро переломлюсь под их неподъемной тяжестью.
Понимая, что прямо сейчас, вечером в воскресенье, я вряд ли что-то смогу сделать, решила, что надо отдохнуть. Сестры после ужина закрылись в комнате, и я, хоть и с огромным трудом, сумела как-то подавить силу, чтобы не подслушивать их обеспокоенный шепот. Уселась в привычное уже кресло и взяла со столика журнал, который купила накануне.
Первая же статья в нем привлекла мое внимание.
«О моральныхъ обязанностяхъ одаренныхъ высокородныхъ господъ» – гласило название. Под которым крылась возмутительная записулька о том, что люди благородного происхождения обязаны едва ли не жизнь положить на благо «простого народа» за то, что тот когда-то, три сотни лет назад, находился в состоянии крепостного права, а затем еще лет сто – в статусе младших членов знатных родов, что в целом равносильно прислуге.
Я прочла этот грубый текст несколько раз, и по простоватому слогу быстро убедилась, что он вышел из-под руки человека не лишенного воображения и явно хорошо образованного. Однако я почти уверена, что его мнение разделяли многие люди вроде Аглаи: из тех, кто, получив свободу и гражданские права, оказался не готов брать ответственность за свою жизнь в собственные руки.
Немного подумав, я набросала в каком-то старом блокноте текст ответа и открыла последнюю страницу журнала. Там указан адрес, номер телефона редакции и – какое счастье – электронная почта. Отправлять распечатанную статью в конверте, как это делали университетские преподаватели, я не хотела – привлекла бы слишком много внимания, а мне его и так будет предостаточно. Но переслать ее – вариант идеального преступления, особенно если воспользоваться компьютерами в библиотеке университета.