– Может, вам все же потребуется небольшая помощь? У меня есть знакомый – отличный адвокат по трудовым вопросам. Он не раз меня выручал. Я мог бы оплатить его услуги в обмен на небольшое одолжение, – наконец выдал Яринский. Ему явно недоставало воспитания, чтобы выдержать долгую светскую беседу. Может, оно и к лучшему.
– И что же вы попросите от меня взамен? – из праздного любопытства уточнила я, но даже не раздумывала над тем, чтобы согласиться.
Яринский, видимо, такого поворота диалога не ожидал и готовился к моему отказу. Поэтому встрепенулся, будто я уже дала ему согласие, и даже присел на лавочку рядом со мной.
– Вы сопроводите меня на прием к герцогу Разядскому. Его жена дает, в честь недавно минувшей свадьбы. Не все сумели прибыть на торжество, все-таки оно летом проходило: кто на водах отдыхал, кто за границу уехал – сами понимаете. Я-то там был, однако полезных знакомств без протекции родовитой персоны мне не обрести, – затараторил он, сотрясаясь всем своим рыхлым телом. – Вы не подумайте, я готов полностью обеспечить этот визит. Платья, шляпки, ленточки – все что угодно для вас и ваших сестер! Но вы, разумеется, представите меня тем людям, которые…
Я перестала слушать и покосилась на Марту. Она сидела бледная, нервно теребила рюши на рукаве платья и смотрела на меня то ли с ужасом, то ли с недоверием. Я ободряющей ей улыбнулась.
– Довольно, Константин Георгиевич, – оборвала промышленника я. Он не сразу сообразил, что я сказала, и продолжал перечислять фамилии тех, с кем хотел сойтись ближе. – Меня не интересует ваше предложение, адвокат мне не требуется.
Яринский наконец меня услышал и заткнулся.
– Благодарю за столь щедрые предложения, но право, мне неловко беспокоить вас из-за таких мелочей. Что до представления в свете… почему бы вам не попросить об этом князя Александра Снежина?
Судя по тому, как порозовели уши Яринского, я попала прямо в точку. Что ж, похоже, все знакомые бывшего ухажера моей сестры, да и весь город теперь в курсе, что обнищавшая Соколовская мало того, что оказалась бракованной невестой с даром, так еще и влезла в неприятности с трудовой комиссией. Этого уже не изменить, но я по крайней мере могу продолжать жить с гордо поднятой головой, не опуская до сделок с мерзкими мужчинами вроде Яринского.
К тому же, что-то мне подсказывает, что заявиться на почти что свадебное торжество в семью Герцогов с неженатым мужчиной почти равносильно тому, чтобы публично объявить себя его содержанкой. Я до такого опускаться не собираюсь.
– Хм, что ж, я подумаю об этом, – заикаясь, Яринский поднялся с лавки и ретировалась прежде, чем я успела еще что-нибудь добавить.
Неужели они со Снежиным думали, что я не замечу этой аферы? Все же очевидно. Или Марго прежде не демонстрировала вообще никаких признаков интеллекта? Или ей просто было не до того? Как же преступно-мало я о ней знаю!
Как только промышленник скрылся из виду, Марта выдохнула и даже немного расслабила плечи.
– Я на минутку даже подумала, что ты и правда согласишься, – дрожащим голосом призналась она.
– Ни за что, – я прикрыла глаза, отгоняя воспоминания о мерзком разговоре.
Через несколько минут к нам подошла Марина. Она сияла улыбкой и что-то напевала себе под нос.
– Представляешь, Марго, меня пригласили выступить на благотворительном концерте в сиротском приюте, – затараторила она, как только приблизилась к нам. – Тот юноша, который играл на фортепиано, оказывается, внук барона фон Фреймана, представляешь? У него что-то с рукой. Он не хочет говорить, что случилось, но долго играть не может. Мы договорились меняться через одну композицию.
Я впервые видела, чтобы Марина говорила так много и с таким увлечением. И мне снова стало стыдно из-за того, что держу сестер взаперти.
– Ты же не против, если я буду два раза в неделю ходить на репетиции? В то отделение музыкальной школы, которое возле нашей гимнасии? – тем временем продолжала Марина.
– Разумеется не против, но пообещай мне, что будешь вести себя благоразумно, – кивнула я.
Во время поездок на работу я неоднократно видела молодых девушек, которые совершенно свободно в одиночестве куда-то шли по своим делам. Многие из них были одеты довольно дорого. Видимо, нет ничего зазорного в том, чтобы молодой девушке заниматься своими девичьими делами.
– Спасибо! – Марина обняла меня и вместе мы направились в сторону дома.
По пути я заглянула в киоск: хотела купить тот журнал, где уже должна быть напечатана моя заметка.
– Так нету уже, – ответила мне грузная продавщица, лицо которой едва виднелось в темноте за окошком. – Раскупили все. Да и слава небу: столько споров из-за этой газетенки, тьфу.
Заинтригованная, я заглянула еще в несколько магазинов и наконец нашла один экземпляр. Как уверял старичок-торговец, самый последний. Как только забрала его, поймала на себе недовольный взгляд незнакомого мужчины. Он осуждающе смотрел на журнал в моей руке и цыкал куда-то в огромную бороду, из-за которой я даже не мгла определить черт его лица.
– И девицы туда же! – пробормотал он, но заметив, что я смотрю на него почти в упор, смутился, отвернулся и поспешил уйти.
Интересно, что же там такого еще напечатали, что весь город уже знает?
Я купила и еще несколько изданий, научившись разглядывать их в дальних углах витрины, и вместе с девочками мы поспешили домой. Заглянули еще и в магазин, и хоть денег оставалось не так уж много, выдать зарплату мне должны были как раз в начале следующей недели.
После плотного обеда сестры упорхнули по своим делам: Марина достала плотную, аккуратно перевязанную лентой папку с нотами и принялась ее перебирать, Марта составляла список знакомых, которых можно было бы пригласить в литературный кружок.
– Именно литературный, разве это не лучшее решение для собраний в библиотеке? К тому же, никто не помешает нам время от времени вспоминать «примеры из жизни», – усмехнулась она в ответ на мой вопросительный взгляд.
Что ж, может, она не так уж и легкомысленна, как показалась мне сначала. Просто у нее приятная и свободная манера держаться. Мне бы поучиться, а то хожу в последние пару недель как замороженная.
Убедившись, что сестры больше не скучают, я направилась в ту комнату, которая когда-то была залом, но по общему молчаливому согласию стала моей спальней. Еще раз оглядела старые обои и диван, который я пылесосила уже несколько раз, но так и не избавилась от запаха пыли. А может, он мне просто мерещился?
Садясь в не менее старое кресло, подумала, что надо бы за эту неделю наведаться еще и в местный строительный магазин. И мебельный. Хотя бы прицениться и подумать, как накопить или подзаработать на небольшой косметический ремонт.
Пробежала взглядом по статьям в журнале, но ничего толкового не обнаружила. Правда, увидела свою заметку, которую почти не правили.
Может, я недостаточно хорошо еще поняла местные реалии и что-то, что мне кажется мелочью, на самом деле вызвало фурор? Но не данные о падении доходов от продажи зерна в Сибири. И наверняка не известие о том, что делегация из Океании покинула Империю два дня назад. Может, моя заметка?
Я прочла ее еще раз, уже внимательнее, и постаралась взглянуть на нее так же, как местные. И все равно не увидела в ней ничего особенного. Я лишь писала о том, что все люди, имя право на свободу, должны осознавать ответственность. И перекладывать ее с бывших работников на бывших господ попросту глупо, недальновидно и опасно. Может, текст оказался излишне эмоциональным, потому что составляя его, я не могла не думать об истории с Аглаей и ее явным недовольством. Но разве мои мысли так уж революционны? Нет, дело наверняка в чем-то другом.
Вечер я провела за анализом статей в других журналах. Выбрала те, с которыми была сильно не согласна и набросала планы ответных эссе. Я еще недостаточно знала об этом мире, чтобы писать какие-нибудь обозрения или самостоятельно выбирать темы, но отзываться на чужие уже вполне могла. Псевдоним «Эхо» для этого прекрасно подходил.
Когда раздалась трель звонка, я вздрогнула и резко выпрямилась. За окном еще не стемнело, но часы показывали восемь вечера. Кого принесло в такое время?
– Я открою! – раздался из коридоре голос Марины.
Но я все равно вышла из комнаты. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как незнакомая женщина лет сорока на вид переступает порог квартиры, украдкой оглядываясь.
На немного походила на Аглаю, но выглядела аккуратнее и собраннее. Синяя юбка из плотной ткани, узорчатый платок поверх светлой рубахи и толстая коса, переброшенная через плечо – вот что первое бросилось в глаза. Потом уже я разглядела в ее руках какую-то коробку, обернутую коричневой бумагой.
– Добрый вечер, – поздоровалась незнакомка, обводя нас взглядом. – Меня зовут Настасья, пришла по поручению Владислава Игоревича.
Тарковского? При упоминании его имени щеки залила предательская краска, а в груди уже нарастало возмущение.
– Здравствуйте. По какому именно делу? – я не спешила приглашать женщину в дом, она, кажется, приглашения и не ждала.
Осмотрела меня цепким взглядом, слегка поклонилась и протянула мне сверток.
– Князь велел передать это Маргарите Алексеевне, и узнать, как ваше самочувствие и не нужно ли чем-нибудь помочь?
Я оглядела сверток, прежде чем взять его.
– Все в порядке, помощь не нужна. Передавайте князю мою благодарность за внимание, – стараясь сохранять спокойствие, я вытащила из-под белой ленты, перевязывающей коробку, незапечатанный конверт с письмом.
Женщина уже собиралась уйти и даже попрощалась, но я попросила ее остаться. Сначала прочту письмо, а потом уже решу, принимать ли мне подарки от малознакомого неженатого мужчины, или нет.
Глава 21
Развернула письмо, одновременно борясь со страхом и сгорая от любопытства. Пробежав взглядом по строчкам, написанным с таким изяществом слога, какого я никогда и нигде не встречала за все время жизни в этом мире, даже не сразу осознала смысл послания. А когда осознала, с трудом подавила желание выбросить в окно и эту записку, и «подарок».