Имя девушки удалось выцарапать из памяти только после того, как мы с блондинкой расцеловались в щеки и я пригласила ее на чай.
Анастасия, маркиза Мышковская. Сама она была дочерью какого-то землевладельца, но удачно вышла замуж и значительно повысила свой статус и состояние семьи родителей.
Сестры девушку узнали. Марта даже поставила чайник: девочки за пару недель уже привыкли делать все для себя сами и даже сочли, что так удобнее, чем гонять прислугу и ждать.
– Нехорошо забывать старых подруг, – щебетала тем временем Настя, присаживаясь на стул у окна. – Я, конечно, понимаю, у тебя непростые обстоятельства, но ведь на то и нужны друзья, чтобы излить душу.
И уставилась на меня полным любопытства взглядом огромных коровьих глаз.
Я улыбнулась и тоже опустилась на стул, позволяя сестрам выставить на стол печенье, которые мы вместе выбрали недавно в магазине. И разлить чай по кружкам из красивого сервиза, которым сами мы не пользовались.
– Благодарю, так приятно получить поддержку – улыбнулась я, впрочем, изливать душу абы кому не собиралась. – Но у меня все вовсе не так плохо, слухи преувеличивают.
Весь воодушевленный вид маркизы намекал, что она пришла сюда вовсе не для того, чтобы поддержать меня. Скорее хочет собрать сплетни, которые потом разнесет по местным гостиным.
– Как? – подруга всплеснула руками, едва не смахнув со стола чашку. Маргарита бы непременно отметила, что такое поведение – признак не слишком достойного воспитания. – Разве это ужасное разбирательство уже не завтра? Ах да, послезавтра.
Маркиза состроила жалостливое личико и едва не пустила слезу. Я хотела заговорить, но она продолжила, не позволив мне вставить ни слова.
– Бедненькая, – Анастасия положила руку в изящной белой перчатке на мою ладонь и сочувственно заглянула в глаза. – Со стороны Снежина просто подло было вот так на тебя давить. Но и ты сама…
– Я, разумеется, виновата. Мне следовало изначально оформить Аглаю согласно всем правилам. Пыталась сэкономить в прошлом, теперь придется платить вдвое, а то и втрое больше, – поспешила вклиниться в быстрый монолог маркизы я, как только представилась возможность.
– Я вовсе не это имела в виду! – снова всплеснула руками Анастасия. Я не выдержала и отодвинула ее чашку подальше от края стола. Она даже не заметила этого жеста. – Я о том, что прерывать общение твоей прелестной старшей сестры с князем было вовсе не обязательно. Он состоятелен, у него спокойный нрав и замечательные манеры. Что еще нужно юной девице?
Интересно, ее тоже Снежин заслал, или она просто дура и пытается выяснить «истинную» причину, по которой расстроился уже намечавшийся союз.
Эх, тут бы всплакнуть и наврать про то, что Снежин якобы обидел Марину. Подпортить репутацию князю, выставить себя жертвой. Но ведь не было же такого, и если бы не глупость Маргариты, он и за Аглаю бы не зацепился. К тому же, мне почему-то кажется, что портить с ним отношения еще сильнее не стоит. Может, самой за него выйти?
Я вспомнила рыхлую внешность князя, его бледный и болезненный вид, и невольно дернула плечами. Нет уж, лучше буду жить своими силами, чем с таким подобием мужчины рядом. К тому же методы, которые он использует, чтобы добиться своего, говорят не в его пользу.
– Вот значит, что говорят, – улыбнулась я, намекая Анастасии, что она проболталась. Поняла это и сама подруга, и даже залилась краской, но явно не слишком устыдилась. – Боюсь, в обществе все как всегда поняли превратно. Ох уж этот маленький городок: на одном конце споткнешься, на другом скажут – убилась.
Я ходила вокруг да около, хитро улыбаясь, а Настя все сильнее подавалась вперед, желая узнать, что же на самом деле стоит за кружевом моих слов. И я нашла, чем ее удивить.
– Как ты верно заметила, Марина – юная девушка. Слишком юная для явных отношений с таким заметным мужчиной, как Снежин, – закон о браке я проверяла, и в нем черным по белому написано, что жениться и выходить замуж можно только с восемнадцати лет, Марине же едва исполнилось семнадцать. – Я для начала хотела лишь не допустить слухов, которые могли бы испортить репутацию моей дорогой сестры. Но князь, кажется, все понял превратно и слишком поспешно действовал. Надеюсь, это недоразумение вскоре разрешится, но за нарушение закона мне все равно придется ответить, ничего уже не поделаешь, – я говорила с улыбкой, даже несколько высокомерно. И от каждого моего слова лицо Анастасии все больше вытягивалось.
Когда я замолчала, она в задумчивости сделала глоток чая из чашки, которая уцелела под напором ее экспрессии только чудом.
Вот так! Если уж мою жизнь будут мусолить в свете, пусть говорят о том, какая я благородная, и какая Снежин истеричка: получив отказ, не попытался ни цветы прислать, ни подарки, ни в театр позвать. Вместо этого сразу интриговать начал. А я, как и подобает потомственной дворянке, с гордо поднятой головой выношу все удары судьбы.
И пусть самому Снежину я сказала, что Марину он не получил, этот разговор проходил без свидетелей. Слово князя против слова княжны – ни у кого тут нет преимущества.
– Ох, какая непростая ситуация, – наконец, выдала Анастасия, прикладывая ладошки к пухленьким щекам. – Может, еще не поздно отменить запрос в правсоюз работников?
– Думаю, ничего уже не поделаешь, – покачала головой я, про себя отмечая, что пора бы уже заняться подготовкой своей защитной речи.
Однако после ухода так называемой подруги работу над речью пришлось отложить. Марина отпросилась на репетицию, и я даже не успела ничего возразить под потоком ее аргументов:
– Все будет проходить в здании музыкальной гимнасии, под присмотром опытной дирижессы, Антонины Ивановны, ты ее знаешь, – убеждала старшая сестра, видя сомнения в моем взгляде. – Я позвоню тебе, как только приду туда, и позвоню, когда соберусь возвращаться.
Что ж, вроде бы ничего неприличного мы не делаем. Да и сестры, кажется, понимают в местных порядках больше своей ополоумевшей сестры, и сами не стали бы делать чего-то из ряда вон. Так что я отпустила Марину, хоть и с легкой тревогой.
– После репетиции никаких прогулок, сразу домой, – наказала я. – Особенно в компании юношей. Если будут настаивать, скажи, что твоя старшая сестра – тиран, который тебя никуда не отпускает, и что тебе попадет, если вовремя не вернешься.
Марина рассмеялась, но клятвенно пообещала вернуться самое позднее – к четырем часам.
Стоило мне закрыть за ней дверь, предварительно проверив, заряжен ли ее телефон, как за спиной Марта жалобно протянула мое имя. Сразу стало понятно, что ей нужна какая-то помощь.
Мы устроились на кухне, где младшая сестра тут же разложила свой блокнот, несколько писем, судя по витиеватому почерку – от других юных леди – и какую-то книгу в нежно-розовой обложке. «Меж страстью и долгом» – гласило название, тесненое позолотой.
– Мы выбрали книгу, которую хотим обсудить. Помнишь, госпожа Реченская, моя преподавательница, присылала мне месяц назад. Ее все читали, эта книга очень популярна и среди моих подруг, но… Мне кажется, если мы просто начнем говорить, то начнется базар. Ты уверена, что это была хорошая идея – собирать их?
Марта взглянула на меня, затем на свои записи озадаченно.
Я пересчитала письма. Всего пять – не слишком много, можно составить уютный круг, но и не слишком мало. Вполне достаточно для беседы.
– Уверена, что все пройдет хорошо. Если хочешь сделать беседу логичной и стройной, давай придумаем регламент мероприятия, – улыбнулась я. Марта удивленно округлила глаза. – Ведь вы же собираетесь не просто на какое-нибудь чаепитие, а на литературное мероприятие. И проводить его надо в определенном порядке. Можно установить его основы один раз и использовать на каждой новой встрече.
Марта лучезарно улыбнулась, схватилась за карандаш и открыла чистую страницу ежедневника. Но тут же поникла: она явно не знала, с чего начать.
Я вообще-то тоже понятия не имела, как проводятся подобные литературные встречи: сама никогда не была их участницей и точно об этом знала. Но воспоминания о чем-то другом, немного похожем на такие встречи, урывками вспыхивали в сознании.
Приветственные речи, какие-то доклады, которые перетекали иногда в оживленные споры. Темы ускользали, но казалось, речь шла о людях, какой-то статистике. Урывки стали складываться в какую-то общую картину: не слишком четкую, но пробелы можно восполнить за счет фантазии.
– Марго, тебе нехорошо? – Марта коснулась моей руки, и я вздрогнула, очнувшись от воспоминаний.
– Все в порядке, я просто задумалась, – улыбнувшись, я тряхнула головой, чтобы сбросить остатки наваждения. – Думаю, для начала надо поблагодарить всех, кто решил прийти, и рассказать, для чего создан этот клуб и какова тема обсуждения…
Мы составляли и редактировали план мероприятия около часа. Я предложила перед обсуждением книги рассмотреть биографию ее автора. Коей, кстати, оказалась мечтательная девушка из столицы, дочь знатного рода.
В процессе подготовки я выяснила и сюжет этой популярной книги. В его центре находилась прекрасная во всех отношениях дочь обнищавшего дворянина, сердце которой принадлежало такому же нищему, как она сама, романтичному юноше-поэту и по совместительству наследнику графского титула. Отец же, по всем канонам, хотел выдать бедняжку за богатого промышленника. Эта завязка, пусть и выглядела банально, мне понравилась, но вот финал разочаровал: после долгих, местами даже затянутых приключений вдруг выяснилось, что юноша-поэт – наследник состояния, но наследство присвоил себе промышленник. Когда все выяснилось, влюбленные сердца смогли соединиться в браке, и все жили долго и счастливо.
Несмотря на вроде бы хороший финал, история отставила в моей душе тягостное впечатление. Когда мы с Мартой закончили составлять план, я принялась за готовку обеда, но никак не могла выбросить глупый сюжет из головы.
– Как ты думаешь, чем должна была закончится история, если бы юный поэт не получил наследство? – все-таки спросила я, хотя до конца не была уверена, что стоит поднимать эту тему.