Мнения заседателей разделились: журналист остался при своем мнении в моей полной виновности, работяга примкнул к нему. Бывшая гувернантка и серый господин, похоже, склонялись в мою сторону. Последний достал какие-то записи и, поднявшись, вздернул руку.
Все постепенно замолчали.
– Согласно протоколу опроса соседей, слова княжны Маргариты Алексеевны подтверждаются, – указал он и зачитал несколько «показаний».
Снежин стоял при этом, скривившись. Что, неужели не додумался приплатить жителям остальных квартир в доме за молчание? Или посчитал, что это будет излишне, и что я, напуганная до полусмерти и униженная тем, что обязана отчитываться перед простыми работягами, буду стоять и смиренно принимать порку?
– Князь Александр Николаевич, есть ли у вас иные доказательства вины Маргариты Алексеевны? – с надеждой уточнил журналист, когда непримечательный заседатель закончил говорить.
– Увы, все злоупотребления, по-видимому, происходили за закрытыми стенами, – сквозь стиснутые зубы процедил Снежин. – Истину доказать невозможно.
Аглая всхлипнула и утерла совершенно сухие щеки платочком.
– Таким образом, вы можете подкрепить обвинения лишь эмоциями? – припечатала я, прерывая эту мерзкую трагикомедию. – Единственный факт, свидетельствующий против меня – отсутствие регистрации Аглаи Ивановны в ведомостях комитета по труду. И его я признаю.
Еще несколько минут заседатели о чем-то переговаривались. Потом поднялась дама и, обведя собравшихся сухим взглядом, сообщила, что комиссии необходимо удалиться для принятия решения.
Глава 25
Члены комиссии совещались недолго: минут двадцать от силы. Все это время я продолжала стоять и делать вид, что не замечаю любопытных взглядов журналистов. Мысленно же я готовилась отвечать на их вопросы. А они непременно возникнут: наверняка кто-нибудь спросит, откуда я знаю о готовящейся публикации «Эхо»?
Сказать им правду, или пока повременить? С одной стороны, наверняка кто-нибудь из них догадается проверить адрес отправителя, и рано или поздно правда раскроется. С другой – вокруг меня сейчас и так будет много шума, стоит ли подливать масла в огонь?
Когда члены комиссии вернулись за стол, все взгляды наконец обратились на них, и я осознала, как сильно напрягала плечи, выдерживая на себе всеобщее внимание.
Решение оглашал серый мужчина. Журналист сидел, недовольно поджав губы, на лице работяги отражались сомнения, бывшая гувернантка оставалась так же спокойна, как и прежде.
– По решению комиссии, княжна Маргарита Алексеевна Соколовская признается виновной в предумышленном нарушении трудового кодекса в пункте регистрации наемного работника для частного лица. Комиссией постановлено, что Маргарита Алексеевна обязана выплатить четыреста рублей…
Дальше я уже не слушала. Выдохнула и усилием воли подавила радостную улыбку. Сумму от максимальной удалось сбить больше, чем на половину. Сроку у меня, согласно закону, три месяца: за это время, если хорошенько сэкономить, я сумею накопить. А если еще и статьи «Эхо» станут востребованы из-за моего сегодняшнего экспромта, то как знать, может, удастся отделаться от этого долга даже раньше.
Покосившись на Снежина, не смогла прочесть его эмоций. Доволен он явно не остался, но и возмущаться не спешил. Аглая же пугливо поглядывала на меня, но стоило посмотреть ей в глаза, отворачивалась.
Что ж, похоже, мне так и не удастся с ней поговорить.
Когда заседание завершилось, я расписалась в протоколе, обязывающем меня выплатить штраф, получила на руки его экземпляр и направилась к выходу из зала. К этому моменту большая часть журналистов уже дожидалась снаружи. Стоило только выйти, как вокруг снова защелкали пленочные фотоаппараты.
Запретить съемку я не успевала, и все, что мне оставалось делать – выглядеть достойно.
– Маргарита Алексеевна, вы знакомы с тем, кто пишет под псевдонимом «Эхо»? – раздался прямо над ухом резковатый женский голос.
Я повернулась и увидела девушку в костюме, которая стояла, протягивая в мою сторону диктофон.
– В некотором смысле, – туманно ответила я и двинулась вперед.
– Можете сказать, в каких журналах выйдут новые статьи «Эхо»? – спросил мужчина моложавого вида, но с сединой в темных волосах.
– Он просил не раскрывать названий, однако все издания, в которых он намерен публиковаться, так или иначе касаются социальных вопросов, – я завернула фразу подольше, чтобы выиграть время.
Пока говорила, добралась до сестер и, подхватив их под руки, сумела-таки определить толпу и первой оказаться на улице.
Огляделась в надежде заприметить такси, но увидела Краузе. Он махнул не рукой и открыл дверь какой-то машины. Позади уже хлопнула дверь, и чтобы избежать дальнейших расспросов, я потащила сестер к серому автомобилю, марку которого я даже не разглядела впопыхах.
Девочки уселись на заднее сиденье, передо мной наставник открыл дверцу переднего, сам же сел за руль и мы тронулись. Но даже защищенная от любопытных взглядов и вспышек камеры стеклом авто, я чувствовала зудящее в воздухе любопытство.
– Девочки, позвольте вам представить моего наставника по магии, Эдуарда Анатольевича, – я повернулась к сестрам, которые испуганно притихли.
Обе натянули на лица вежливые улыбки. Но во взгляде Марины я видела явное осуждение.
Да уж, наверное, прыгать в авто к одинокому мужчине было опрометчиво. Но что сделано, то сделано.
– Для вас, прекрасные леди, просто Эдуард, – Краузе улыбнулась девочкам в стекло заднего вида. – Марго, вполне неплохая речь. Пожалуй, еще пару лет обучения, и из тебя может выйти толк.
– Благодаря вам финал всего этого фарса тоже получился запоминающимся, – не осталась в долгу я, еще не зная, стоит ли этому радоваться.
– Не стоит из-за этого волноваться. Ты – маг воздуха, о тебе уже ползут самые разные сплетни. Когда все узнают, что ты пишешь под псевдонимом «Эхо», сегодняшний инцидент и вовсе забудется, – усмехнулся старик.
Конечно же он догадался, и нечего тут удивляться.
– Ты? – Марта всплеснула руками, едва не ударившись о дверцу машины. – Ту возмутительную статейку написала ты? Ты же это не серьезно? И про право на труд – тоже не серьезно?
Я не осмелилась повернуться и посмотреть ей в глаза. Пристыженно опустила голову и поджала губы. Именно в этот момент я ярче, чем обычно, почувствовала себя самозванкой. Я ведь им никакая не сестра, так какое я право имею так их разочаровывать? Так порочить в их глазах образ Марго?
– Мир меняется, и мы должны меняться вместе с ним, если хотим жить, и жить хорошо, – что я еще могла ответить?
Мои слова, конечно же, сестру не убедили. Она скрестила руки на груди, надула губы и показательно уставилась в окно.
– Куда мы едем? – спросила я у Краузе, только сейчас заметив, что мы отдаляемся от дома. Маг в ответ лишь загадочно улыбнулся и прибавил скорость.
Через каких-то десять минут мы уже ехали по пригороду, вдоль серой ленты реки. Небо постепенно застилали тяжелые тучи, поднимался ветер.
– Эдуард, какого черта? – я повернулась к наставнику и требовательно посмотрела на него.
Краем глаза заметила, как сестры переглянулись то ли удивленно, то ли испуганно. Если бы мы сначала отвезли их домой, я бы так не волновалась: одно дело рисковать своей головой, отправляясь неизвестно с кем и непонятно куда, но совсем другое – тащить с собой семью.
– Не стоит так переживать, княжна. Сегодня отличный день для вашего посвящения в воздушные маги. Я лишь хотел сделать его сюрпризом, и уж точно не намеревался пугать ни вас, ни ваших очаровательных сестер, – сухо пояснил Краузе, явно недовольный.
Я фыркнула и снова посмотрела на дорогу. Нашел день для сюрпризов!
– Девочкам вовсе не обязательно присутствовать, – пробормотала я, наблюдая, как мимо окна проносится милый особняк, приподнятый над рекой на высоком скалистом берегу и отделенный от воды полосой хвойных деревьев, которые по-прежнему зеленели вопреки окружающей серости.
– Ошибаетесь, Маргарита. Ваши сестры должны понимать, с кем живут. Должны понимать, что теперь вы не совсем та же, что прежде, – из уст Эдуарда прозвучало угрожающей. Так, будто он собирается рассказать девочкам, что я на самом деле вовсе не их сестра.
Я сжалась в кресле, стараясь не представлять, как Марта и Марина отреагируют на такую новость.
Но Краузе замолчал. Похоже, я просто разозлила его своим резким вопросом и недоверием, вот и осадил. Надеюсь, все так.
Через несколько минут мы свернули в пролесок. Машина взобралась на один из холмов, который каменистым обрывом спускался к самой кромке воды, и остановилась.
Я поспешила выбраться из душного салона и с удовольствием вдохнула полной грудью. Ветер тут же засуетился вокруг, подхватывая полы моей юбки, пряди волос и кончик шарфа, повязанного поверх пальто.
– На удивление дружелюбен, – пробормотал Кразуе за спиной.
Судя по хлопкам дверей, из машины выбрались и девочки. Марта восторженно оглядывала пейзаж: прямо под нашими ногами стелилась серая река, с одной стороны скованная высокими деревьями и камнем, с другой она разливалась, затопляя противоположный низкий берег покрытый жухлой травой. Марина все еще опасливо косилась на Эдуарда, он отвечал ей насмешливым взглядом.
– Что мне надо делать? – спросила я.
Слово «посвящение» будоражило, и с одной стороны меня распирало от любопытства. С другой, я очень устала и переживала за девочек. Хотелось поскорее со всем этим покончить и увезти их домой, в безопасность.
– Просто позвольте силе показать свои возможности и намерения. Прежде вы сдерживали стихию и отмахивались, но сейчас отличное время, чтобы дать ей покрасоваться. На счет сестер не переживайте: они под моей защитой, я гарантирую их полную безопасность, – я не смотрела на Краузе, но тон его звучал уверенно.
Хотела поспорить, но вдруг вокруг него и сестер будто появился невидимый купол. Я уже привыкла к тому, что вместе с воздухом в какой-то мере чувствую все пространство вокруг, но то место, где стояли девочки и наставник, вдруг ощущать перестала. Даже оглянулась, но внешне ничего не изменилось: они так же стояли возле машины, поодаль, а я осталась на просторном пустыре, обдуваемом всеми ветрами.