Я стиснула зубы и поспешила покинуть просторное помещение. Приходилось аккуратно огибать неровные ряды столов, чтобы не споткнуться, и я сосредоточилась на этой нехитрой задаче, чтобы не слышать, что ответили этой женщине ее коллеги.
По лестнице я поднималась, не чувствуя веса ноши. Я пыхтела от злости, меня буквально распирало желание хотя бы выругаться. Ну что за глупость? Сам-то он, кажется, работают вовсе не для того, чтобы найти жениха побогаче. Так почему думают, что я не могу делать то же самое? Потому что дочка обедневшего князя? Или может, в самом деле считают, что я упустила какие-то выгодные шансы?
Ай ладно, черт с ними. Лишь бы они не оказались правы и этот первый день на работе не стал для меня последним.
Вернувшись на кафедру, я поспешила оставить поднос на ближайшем свободном столе, потому что руки начали подрагивать. В меня впились сразу три внимательных взгляда. Юлия Петровна выглядела спокойной, по ее лицу я не могла понять, добилась ли она успехов в переговорах.
Пузатый старик смотрел с любопытством, взгляд же Владислава Игоревича, кажется, пытался то ли заморозить меня, то ли довести до очередного обморока.
Я замерла посреди комнаты, не зная, что мне сказать или сделать. Почему-то серые глаза моего вчерашнего спасителя вводили в ступор.
– Не подадите чай? – он кивнул в сторону подноса, и я вспыхнула от негодования.
Сам встанешь, ноги не отвалятся! Я тебе не служанка – прыгать тут и всех кормить.
– Вы позволите мне продолжить работу на кафедре? – вопросом на вопрос ответила я и выпрямила спину.
Маргарита и без того привыкла держать красивую осанку, и гордый вид не стоил мне больших усилий.
В холодном взгляде Владислава на миг мелькнуло удивление, но он тут же снова стал безэмоциональным.
– Да, но следующий месяц для вас станет испытательным. Если качество вашей работы останется на прежнем уровне, нам придется озаботиться поисками другого секретаря, – наконец кивнул он.
– Благодарю. Сделаю все, что в моих силах, – кивнула я.
Ага, значит, секретарь кафедры. Взглянуть бы на договор, в котором прописаны мои должностные обязанности. Что-то мне подсказывает, что функции служанки там не прописаны.
– В таком случае принимайтесь за работу, – Владислав тут же потерял ко мне интерес и опустил взгляд на какие-то бумаги. – Все три статьи завтра утром надо отправить в столичный еженедельник.
Я посмотрела на стол у входной двери, заваленный бумагами. Стол, за которым работала Маргарита. Немного помедлила, прежде чем опуститься на деревянную табуретку. Перед тем как приниматься за дело, решила разобрать царящий вокруг бардак, а заодно понять, что именно входит в обязанности моего нового тела.
В основном ничего интересного я не обнаружила: несколько отчетов, парочка рефератов, которые, видимо, кто-то из коллег отдал Маргарите на проверку. Хаотичные записи о том, что необходимо кому-то позвонить, что-то передать в приемную ректора, в общем – обычная работа. Разве что черновики статей, которые мне предстояло вычитывать и перепечатывать начисто на старом компьютере с огромным белым монитором-ящиком и шумной клавиатурой с полустертыми буквами на ней, вносили разнообразие в унылую работу.
Но прежде, чем приниматься за документы, я взглянула на календарь и сверила открытую на нем страничку с датой в своем телефоне.
«14 Ревуна 7481 года» – значилось красивым псевдоготическим шрифтом на белой странице, прикрепленной к широким металлическим кольцам. Я пролистала календарь назад.
Надо полагать, месяцы тут на старинный манер? «Ревун» – сентябрь или октябрь? Судя по погоде, все-таки сентябрь. А год, я так понимаю, от сотворения мира. Значит, христианство в этой вселенной не так влиятельно, как в той, где жила я? Иначе календарь бы поменяли.
– Маргарита, у вас есть какие-то вопросы по содержанию статей?
Я вздрогнула и подняла взгляд на Владислава. Умеет же влезть, когда не просят.
Он наливал себе чай с таким недовольным видом, будто его личная прислуга взбунтовалась и отказалась выполнять обязанности, за которые он платит ей из собственного кармана.
– Нет, – спокойно ответила я и наконец потянулась к черновикам.
Но прежде, чем вчитаться в них, клятвенно себе пообещала, что найду свой трудовой договор и прочту его с особенным вниманием. Если надо будет, даже до местного отдела кадров не поленюсь дойти ради удовольствия с полным правом заявить этому высокомерному князю, что подача чая ему лично в руки не входит в мои обязанности.
Глава 6
В начале работы я была полна энтузиазма, но стоило пробежать взглядом по первому абзацу, как у меня зарябило в глазах. Орфография походила на ту, которую использовали в царской России в моем мире. Все эти «десятичные и», «ять» вместо краткого «е», «фита» вместо «ф» – голова шла кругом от того, насколько одновременно знакомо и непривычно выглядел текст.
К середине первой статьи, которую я взяла в руки, я уже начала думать, что решение доказать свою профпригодность было опрометчивым. Но отступать некуда. С огромными усилиями я выуживала из памяти Маргариты местные правила, но по большей части полагалась на литературный слух. Не знала, принадлежит ли он мне или прежней владелице нового тела, однако другого ориентира все равно нет.
Может, пойти в библиотеку и взять словарь? Ага, и меня сразу уволят, когда я полезу проверять какое-нибудь простое слово вроде «линiя» или «мiръ».
На проверку первого текста, написанного, судя по размашистому карандашному росчерку, Григорием Остаповичем – тем самым пузатым стариком – я отложила листы и опустила голову на сложенные на столе руки. Я думала, что осталась на кафедре одна: слышала, как несколько раз хлопала входная дверь, но не обращала внимания, кто приходит и уходит.
– Княжна, как вы себя чувствуете? – обеспокоенный голос Владислава, раздавшийся за спиной, испугал.
Я вздрогнула и тут же выпрямилась.
– Все в порядке, – процедила я. Вот уж ему точно не буду душу изливать.
– Легкая головная боль и замедление мыслей нормальны после открытия дара, – равнодушно бросил он и, судя по шороху документов, продолжил заниматься своими делами.
Головной боли точно было бы меньше, если бы не местные орфографические особенности.
Чтобы отвлечься от них, я снова взяла статью, в которой исправила лишь несколько опечаток, и пробежала по ней взглядом, стараясь не заострять внимание на повсеместных «ять», которые резали глаз особенно сильно и предвещали кучу проблем из-за сложных правил употребления. Постаралась вникнуть в смысл, и вскоре мне это удалось.
Статья касалась изменений в российском обществе, которые произошли в середине восьмого тысячелетия от сотворения мира. Костин – именно такую фамилию носил пожилой профессор – писал об усложнении социальной структуры и пытался в своей статье хотя бы как-то ее упорядочить. Судя по списку использованной литературы, до него новым общественным порядком никто еще не озаботился.
Значит, кафедра социологии. Или не совсем?
Я мельком взглянула на черновик, оставленный на моем столе Юлией Петровной. «Вера в первоначальную силу и ее влияние на социальную структуру средневековой Европы». От множества вопросов, которые породила в моей голове эта строка, голова снова разболелась. Они тут, значит, не только маги, но и вера у них другая.
А кафедра, по всей видимости, занимается не только современным обществом, но и процессом его развития. Что-то вроде европейском социальной антропологии в моем мире? Как же сложно! После работы – срочно в библиотеку, мне надо взять хотя бы базовый учебник по этим самым «наукам об обществе и человеке».
Я откинулась на спинку стула и прикрыла глаза. Поддаваясь привычкам Маргариты, потянулась к верхнему ящику стола и выудила оттуда изящную фарфоровую чашечку с едва заметным сколом над тонкой ручкой. Покосилась в сторону чайника, но тело охватила такая слабость, что я опасалась подниматься на ноги.
За спиной послышался тяжелый вздох. Скрипнул старый стул, Владислав прошел мимо моего стола, подхватив пустую чашку, и наполнил ее растворимым кофе из жестяной банки. Намного более ароматным, чем тот, к которому я привыкла в своей прошлой жизни.
– Маргарита, еще раз прошу у вас прощения. Я даже предположить не мог, что вы так отреагируете на мои слова, – медленно заговорил он, опуская чашку на мой стол. – Давайте постараемся забыть обо всем, что случилось, и сохранить приятельские отношения.
Хоть убей, я не могла вытащить из головы Маргариты воспоминания о том, за что он извиняется. Похоже, его поведение могло стать одной из причин, по которой у Марго проснулся дар, но что именно он сделал?
Раздираемая любопытством я, тем не менее, сделала постное лицо и, гордо выпрямившись, пригубила кофе.
– Ну что вы, князь, вам вовсе не за что извиняться, – в эту фразу я вложила столько сарказма, что им можно было отравить кого-нибудь более впечатлительного, чем мой собеседник. Но он лишь едва заметно скривился.
– Понимаю, мужчины обычно не извиняются за отказ, но в нашем случае все иначе. Вы могли бы быть прекрасной женой, но обстоятельства не позволяют мне… – он замолчал, впервые с момента нашего странного знакомства не в силах выразить свою мысль.
Интересно, что же там за обстоятельства такие? Уж не импотенция ли? Иначе не вижу причин, по которым ему стоило бы отказывать Марго, если она сама предложила ему себя в качестве супруги. А судя по его словам, произошло именно это. И чего этим мужикам надо? Маргарита красивая, образованная, воспитанная. Была. Допустим, красивая и осталась, но на этом все. Твой поезд ушел, ты больше не мужчина ее… моей мечты.
– Я же сказала, вам не за что извиняться. Мои слова в тот день были опрометчивы, так что и вы меня простите, – сменила гнев на милость я, наконец поняв, что же случилось. Давая себе возможность собраться с мыслями, я снова пригубила кофе. – В конце концов, ваше благоразумие принесло пользу нам обоим: вы не получили кота в мешке в виде жены-колдуньи, а я обнаружила дар.