В этих условиях были предприняты попытки подъема сельского хозяйства. ускоренного развития легкой промышленности и производства товаров народного потребления. Уже в речи на похоронах Сталина председатель Совета Министров СССР Г. Маленков подчеркивал, что в области внутренней политики «наша главная задача состоит в том, чтобы неуклонно добиваться дальнейшего улучшения материального благосостояния рабочих, колхозников, интеллигенции, советских людей».[443] Как позднее утверждал Хрущев, Маленковым в 1953 году было потрачено 250–300 тонн золота на покупку продовольствия.[444]
Такая постановка вопроса для практики народнохозяйственного комплекса была нетрадиционной. Разработку и проведение в жизнь этого курса поддерживала часть руководящих работников и ученых. Однако подобная политика встретила сильное противодействие. Уже в 1955 году был отвергнут путь на преимущественное развитие производства предметов потребления. На официальном уровне подвергались критике работы ученых-экономистов, которые по-новому рассматривали вопрос о показателях развития народного хозяйства СССР.[445]
На январском (1955 г.) пленуме ЦК КПСС Н. С. Хрущев подверг резкой критике тезис о том, что на определенном этапе социалистического строительства легкая промышленность может и должна развиваться опережающими темпами по отношению к тяжелой индустрии. Хрущев назвал эти рассуждения глубоко ошибочными, чуждыми духу марксизма-ленинизма, отрыжками правого уклона, враждебных ленинизму взглядов, которые, как он отмечал, проповедовали А. И. Рыков, Н. И. Бухарин и другие. Подводя итог сказанному, Хрущев охарактеризовал выступление Маленкова в августе 1953 года как дешевку, рассчитанную на снискание дешевой популярности.[446]
Дискуссия по этому вопросу завершилась на февральской (1955 г.) сессии Верховного Совета СССР, где многие выступавшие высказывались за непоколебимость линии на преимущественное развитие тяжелой индустрии. Показательна в этом отношении речь Н. А. Булганина, в которой говорилось, что «тяжелая промышленность славно послужила делу построения социализма и укрепления независимости нашей Родины, и в этом мы всегда следовали и будем следовать указаниям Великого Ленина и верного продолжателя его дела И. В. Сталина».[447] Окончательную точку в вопросе о соотношении производств групп «А» и «Б» поставил ХХ съезд КПСС. Негативная оценка давалась в отчетном докладе Н. С. Хрущева и выступлении Секретаря ЦК КПСС М. А. Суслова. Хрущев, в частности, говорил: «Нашлись «мудрецы», которые начали противопоставлять легкую промышленность тяжелой индустрии, уверяя, что преимущественное развитие тяжелой индустрии необходимо было лишь на ранних ступенях советской экономики, а теперь нам осталось только форсировать развитие легкой промышленности. Понятно, что партия дала должный отпор попыткам умалить результаты, достигнутые в социалистическом строительстве, а также поправила прожектеров и фантазеров, которые, оторвавшись от реальной действительности, вносили вредную путаницу в коренные вопросы развития социалистической экономики».[448]
Относительно реформ в сельском хозяйстве следует сказать, что примерно с середины 50-х годов аграрный курс 1953 года, стержнем которого была ставка на материальную заинтересованность колхозников, на подъем личных подсобных хозяйств, претерпел серьезные изменения. Наступление на личные подсобные хозяйства началось в марте 1956 года, когда принимается постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «Об уставе сельскохозяйственной артели и дальнейшем развитии инициативы колхозников в организации колхозного производства и управлении делами артели», в котором наметилась тенденция к сокращению приусадебного участка колхозника. Здесь же был закреплен принцип ограничения количества скота, находящегося в личной собственности колхозников. 27 августа 1956 года постановлением Совета Министров СССР колхозникам и другим гражданам, держащим скот в личной собственности, запрещалось использовать в качестве корма для скота хлеб, крупу и другие продукты, приобретаемые в государственных и кооперативных магазинах.[449] При отсутствии других доступных источников обеспечения личного хозяйства кормами, не считая, естественно, сенокоса и огорода, это постановление ставило крестьянина в тупик. Ему приходилось либо нарушать только что принятое постановление, либо сокращать количество скота в своем хозяйстве. В целом вся последующая аграрная политика Хрущева ограничивала и сводила на нет всякую личную материальную заинтересованность крестьян-колхозников, что приводило к опустению российских сел и деревень.
В значительной степени борьба с частной инициативой проводилась в угоду советской идеологии коллективизма. Возможно, часть руководителей среднего звена вполне искренне верила в успех коллективных форм обработки земли, однако борьба с личными хозяйствами для представителей высшей власти определялась исключительно государственными интересами. В то же время не понимать всю степень опасности сельскохозяйственного кризиса, усугубление которого происходило за счет политических и идеологических игр на аграрном пространстве, ни Хрущев, ни в целом партийное руководство не могли. Поэтому определенные провалы в этой области были признаны довольно скоро.
В конечном счете, для нашего исследования важен тот факт, что такие настроения, такая дискуссия вообще могли возникнуть на самом высоком уровне политического руководства. Вполне понятно, что до 1953 года открытая постановка альтернативных вопросов, касающихся определения экономической стратегии партии, вообще не представлялась возможной.
Данная дискуссия, состоявшаяся в первые годы после смерти Сталина, интересна не только с политической точки зрения, но и с позиций экономического контекста. В этом смысле она подводит к серьезным выводам относительно эффективности советской экономической системы, мотивации труда при социализме в целом. К началу 50-х годов советское правительство решало их лишь в рамках преимуществ трудовой состязательности рабочих в социалистическом обществе перед капиталистической конкуренцией. Вместе с тем, за пределами приоритетов оставалась такая проблема, как формирование потребностей в трудовой активности.
В надежде на социалистическую сознательность рабочих правительство в явно недостаточных размерах применяло методы материального стимулирования труда, хотя, по данным официальной статистики, в 50-е годы происходил непрерывный рост средней заработной платы в промышленных отраслях. В пятой пятилетке она действительно повысилась на 11,8 %,[450] но это повышение можно объяснить и вполне объективными причинами, например увеличением доли квалифицированных работников, ростом численности рабочих в северном и восточном районах страны и в отраслях добывающей, металлургической, машиностроительной, атомной промышленности. Главным методом повышения покупательской способности в 50-е годы считалось снижение розничных цен на товары. По мнению исследователей, это увеличивало ее, например, к 1952 г. не менее чем на 35 %, а к 1955 г. — на 38 %.[451]
Но рост денежной заработной платы и снижение цен еще не означали повышения благосостояния людей. До 1953 года, начиная с денежной реформы 1947 года, действовала система, при которой рост денежной массы должен был соответствовать объему выпускаемой продукции. Инфляционные процессы были жестко ограничены, можно сказать недопустимы. В то же время по-прежнему проводилась политика размещения основных средств в тяжелую промышленность. Достаточно сказать, что в 1951–1960 годы в этот сектор было вложено 90 % средств от всей промышленности и было задействовано 70 % рабочих.[452] Как результат — в середине 50-х годов недостаток товаров широкого потребления вызывал массовое недовольство населения.
В 1957 году стартовала грандиозная управленческая перестройка, инициированная Хрущевым. Она связана с образованием экономических районов — совнархозов. С их образованием Хрущев связывал большие надежды, гораздо большие, чем с целиной или с чем-либо еще.[453] Цель перестройки определена достаточно четко — это децентрализация всей хозяйственной структуры страны. После ХХ съезда партии Хрущевым был взят курс на вовлечение широких масс трудящихся во все сферы жизни советского общества. В политической области это проявилось в формировании концепции «общенародного государства», участии граждан в общественно-политических процессах через Советы, всевозможные общественные организации. В народном хозяйстве этот курс выразился в децентрализации и дебюрократизации экономики страны. Как заявлял Хрущев, «централизация управления, которая сейчас существует, порождает ряд ненормальных явлений. Не можем мы прийти в коммунистическое общество, имея такую чрезмерно зацентрализованную систему управления хозяйством».[454]
Главное негативное следствие чрезмерной централизации представлялось в отстранении масс от активного участия в развитии экономики страны. В результате огромный созидательный потенциал трудящихся сдерживался, оказываясь невостребованным. В децентрализации экономики виделось преодоление последствий «культа личности» и сталинской тяги к решению всех более или менее важных вопросов в центре. Создание совнархозов преследовало и другую цель — серьезно подрывало могущество министерств и ведомств. Нелюбовь Хрущева к министерским структурам хорошо известна. В 1954–1955 годах им была проведена масштабная кампания по борьбе с бюрократизмом, направле