Когда эсминец вошёл в порт Пулы, нас на небольшом катере встретил министр иностранных дел Югославии Попович. Министр передал нам ответ Хрущёва: он ждёт Насера в Москве, если тот считает это место подходящим. Если нет, то в любом другом месте, которое предложит Насер. Мы проследовали в офис Тито, где увидели большинство из его высокопоставленных коллег, включая Поповича и военного министра Гошняка. Все они согласились с тем, что ситуация исключительно опасная. Насер объяснил им, почему он ищет встречи с Хрущёвым.
«Ту-104», присланный Хрущёвым, ожидал нас в дальнем углу аэропорта. Его огромное тело впечатляюще виднелось в темноте. Никто из нас никогда не видел такого большого самолёта. Всего пять человек поднялись на борт: Насер, Махмуд Фаузи, секретарь Насера Хасан Сабри аль-Холи, один из телохранителей Насера и я. Остальные, включая наших жён, остались на «Хуррии», не ведая, что с нами.
Русский пилот подошёл к Насеру, отдал ему честь и сказал по-английски: «Что прикажете, сэр?» Насер ответил, что мы летим в Москву. Мне кажется, пилот ожидал, что мы полетим в Каир, и был удивлён изменению маршрута.
Полёт занял два с половиной часа, и на рассвете мы приземлились во Внуково. Самолёт отбуксировали подальше от аэровокзала, откинули лестницу, и мы увидели три «ЗИМа», ожидавших нас. В них находились Косыгин, Микоян, генерал Серов, начальник военной разведки и личный переводчик Хрущёва Соболев. Мы прибыли на небольшую виллу в окрестностях Москвы. Микоян посмотрел на часы и сказал: «Сейчас шесть. Отдохните немного, и после этого мы начнём переговоры. Хрущёв приедет сюда, так лучше с точки зрения безопасности. Десять часов для начала встречи подойдёт?»
Мы согласились. Но последовало слегка комичное осложнение. Нам нужно было войти в контакт с нашим послом, поскольку лишь единицы в Каире, включая маршала Амера, знали, где мы, и им было приказано связываться с нами через египетское посольство в Москве, используя наш самый безопасный шифр, ключ к которому знал лишь Хасан Сабри аль-Холи. Примерно в 6.30 из министерства иностранных дел позвонили нашему послу, Аль-Куни, и попросили немедленно приехать в министерство. Поскольку в этот час посольской машины ещё не было, специальную машину обещали прислать за ним буквально через пять минут. Аль-Куни решил, что, должно быть, случилось что-то ужасное, возможно, ультиматум Запада. Посол наскоро оделся, сел в присланную за ним машину и вскоре обнаружил, что его везут вовсе не в министерство, а за город. Он постучал по стеклу, отделявшему от него шофёра. Тот сделал какой-то знак, но не ответил. Аль-Куни подумал, что, наверное, его похитили, но кто и зачем, неясно. Машина ехала очень быстро, все его попытки связаться с шофёром были безуспешны. В конце концов машина въехала во двор нашей виллы, и Аль-Куни увидел нас с Фаузи, увлечённо беседующими. «Или я сошёл с ума, или русские», – воскликнул Аль-Куни. «Или мы», – добавил я. В этот момент из виллы вышел Насер, и Аль-Куни ощутил самый большой шок в своей жизни.
Точно в десять часов приехал Хрущёв. Насер ждал его у центрального входа, но Хрущёв вошёл через другую дверь и оказался у нас за спиной. «Я очень рад, что Вы прилетели сюда, – сказал он. – Мы очень беспокоились. Мы не хотели, чтобы Вы пересекали Средиземное море на небольшом корабле. Средиземноморье полно людей, которые с удовольствием скормили бы Вас рыбам».
Когда Хрущёв говорил, становилось ясно, что Советское руководство довольно случившимся, но и восприняло его с опаской. Вновь достижение арабского национализма не совпало с традиционным марксистским анализом. «Империалисты знают, что их настоящая борьба ведётся с Вами, – сказал он. – Для них Вы символ борьбы арабов! Я провозглашаю тост (в 10 часов утра!) за Ваш успех. Нет! Сегодня я не буду пить водку. Сегодня я буду мусульманином! Сейчас и отныне никакой выпивки. Я провозглашу тост фруктовым соком за борьбу арабов и за здоровье лидера всех арабов!» Последняя фраза имела немалое значение и была явно произнесена специально. Она означала, что советские руководители приняли решение превратить Египет в координационный центр всех их отношений с арабами – решение, которое они оказались не в состоянии выполнить.
Началась дискуссия, я записывал. Насер охарактеризовал ситуацию, как он её видел. Он думал, что вряд ли американцы и англичане удовольствуются высадкой десанта в Бейруте и Аммане. Должно быть, это прелюдия к чему-то более крупному. «Поэтому я и прилетел сюда, – сказал он, – чтобы узнать вашу позицию».
«Прежде всего, – ответил Хрущёв, – я хочу, чтобы вы знали: мы сильны, сильнее, чем думают американцы. Флот, который они направили в Средиземное море под командованием безумного адмирала, легко уничтожить. У нас есть оружие, с помощью которого мы можем превратить Шестой американский флот в расплавленные гробы его моряков. Но главная проблема не в оружии, это проблема мира или войны. Ситуация очень опасная, и я думаю, что выиграют те, у кого нервы крепче. Это самое важное соображение в противоборстве в наше время. Слабонервных поставят к стенке.
Мы вовлечены в игру, которая ведётся с очень большой скоростью и в которой каждый должен действовать быстро, не имея возможности судить о том, что намерены делать другие игроки. Это как играть в шахматы в темноте. Доверие к Западу поколеблено. Иракская революция стала для него полным сюрпризом. Даллес никогда ничего не понимал. Он вечно говорит о демократии и религии, хотя ничего не понимает в религии. Если Бог, которому он молится, действительно существует, то, я думаю, что я ближе к этому Богу, чем этот псевдосвященник.
Багдадский пакт исчез одним ударом. Можем ли мы представить Багдадский пакт без Багдада? Можно ли представить, что Багдад выступает против Багдадского пакта? Уже одного этого соображения достаточно для того, чтобы Даллес получил нервный срыв. Я хочу, чтобы вы знали, что говорил Иден Булганину и мне, когда мы были в Лондоне в 1956 году. Он сказал, что если увидит угрозу снабжения Британии нефтью с Ближнего Востока, то применит силу. Он говорил серьёзно, и то, что сейчас происходит, подтверждает это. Ничто не предвещает его страхов, ответили мы. Положитесь на свою разведку. И что арабы будут делать со своей нефтью, спросил я его. Советскому Союзу не нужна арабская нефть. Мы добываем больше нефти, чем потребляем. Мы не являемся потенциальными покупателями арабской нефти, это вы её естественные покупатели. Имейте в виду, – добавил Хрущёв, – для нас, не для Идена, есть разница между покупателем и вором. Западные державы не желают покупать нефть, они хотят красть её. Революция в Ираке – угроза такой нефти. Я ничего не знаю о новых руководителях Ирака, но чрезвычайно важно, чтобы они заверили Запад, что поставки нефти не прекратятся. Вы должны играть очень осторожно. Запомните, это игра на нервах. Мы живём в сложную эпоху. Возможность ядерной войны существует всё время, но самый высокий риск её начала – это шок от неожиданных событий. Если вы сможете благополучно преодолеть этот период, то всё будет в порядке. Запад нужно убедить в том, что вы готовы прийти с ним к взаимопониманию. В свой победный час вы должны проявить гибкость».
Насер ответил, что полностью согласен с анализом Хрущёва. «Но, – сказал он, – важно, чтобы Запад почувствовал, что Советский Союз готов занять жёсткую позицию. Не могли бы вы, например, рассмотреть возможность заявления о том, что если Запад вторгнется или будет угрожать вторжением, то СССР готов вмешаться?»
«Это осложнит дело, – сказал Хрущёв, – потому что это повысит температуру, а в данный момент резкое её повышение может привести к непредсказуемым последствиям. Температура уже у точки кипения. Мы не должны повышать её».
«Но они должны чувствовать, что вы готовы быть твёрдыми», – сказал Насер.
«Они это как следует почувствуют», – ответил Хрущёв.
Обсуждение некоторое время продолжалось, а примерно в 11.30 Хрущёв должен был поехать на заседание Политбюро. Он обещал вернуться к нам к обеду, а появился только в три часа. Хрущёв сказал нам, что было решено увеличить масштабы манёвров Варшавского пакта, которые должны были начаться недалеко от болгаро-турецкой границы. Добавил, что завтра будет широко оповещено об этих манёврах и, по его мнению, это даст необходимый эффект. Маршал Гречко будет командовать полумиллионом солдат, однако, конечно, должно быть ясно, что это только манёвры. Новые правители Ирака, опять сказал Хрущёв, должны сыграть свою роль, дав Западу подходящие гарантии.
Было очевидно, что Хрущёва поразил взрыв националистической лихорадки в Ираке и толпы демонстрантов, приветствовавших Насера почти как полубога. «Эти люди – ваши люди», – сказал он. И спросил, знаем ли мы новых иракских лидеров. Насер ответил, что они выходили на контакт с нами: «Из сообщений из Каира мы поняли, что они запросили у нас военную помощь. Мы можем легко дать им всё, что им нужно, потому что на бывшей британской военной базе в зоне [Суэцкого] канала хранится много оружия и амуниции, подходящих для иракской армии. Мы начали перебрасывать его по воздуху и отправили миссию связи в Багдад».
Хрущёв задавал Насеру массу вопросов о положении в Ираке и других арабских странах – о языке, религии, традиции, о династии Хашемитов и её религиозном статусе. Наконец он задал прямой вопрос, который определённо всё время держал в голове: «Есть ли шанс, что вы объединитесь с Ираком?» «Не знаю, – ответил Насер. – Но знаю, что Ирак столкнётся с массой сложных проблем, и единство не должно добавить к этим проблемам ещё одной сложности. Ирак не похож на Сирию, а между Египтом и Сирией достаточно проблем. Я думаю, что какая-то связь между ОАР и Ираком будет установлена, а вот какая именно, будет зависеть от многих обстоятельств, и было бы неверно пытаться определить её до тех пор, пока я не встречусь с новыми руководителями Багдада, чтобы прояснить ситуацию».
На Хрущёва особое впечатление произвёл тот факт, что группа сторонников Насера захватила штаб-квартиру Багдадского пакта. «Все обнаруженные там документы мы перевозим в Каир», – сказал Насер. Хрущёв выпучил глаза, а Серо