й съезд в Багдаде в феврале этого года. На этом съезде присутствовали также израильские коммунисты.
На нём был разработан заговор пан-арабского коммунистического подполья, направленный на разделение ОАР и создание Красного Благодатного Полумесяца с командным пунктом коммунистической контрреволюции против арабского национализма в Багдаде.
Вопрос: Как далеко продвинулся вперёд этот заговор? Я имею в виду, имеются ли у Вас доказательства его выполнения помимо того, что он был запланирован?
Ответ: Только в декабре прошлого года я лично сам предпринял шаги, чтобы сорвать первое выступление коммунистов против ОАР в Сирийском районе. Они планировали организовать другой переворот в Сирии, и именно для этого Багдаш вернулся на Ближний Восток и работал с Бизри и с коммунистическим подпольем. Они хотели оторвать Сирию от Союза и присоединить её к Ираку, чтобы создать другую федерацию под господством коммунистов. Я вынужден был дать им отпор и разоблачить их заговор публично. После этого коммунисты убежали в Багдад, который сейчас превратился в их штаб арабского интернационала. Вы увидите, что коммунисты из всех арабских стран – Сирии, Иордании, Ливана и т. д. находятся сейчас в Ираке, устраивая заговоры против нас из Багдада.
Вопрос: В чём состоит их главное разногласие с Вами, г-н президент, если не считать то, что Вы не признаёте их как арабских националистов?
Ответ: Они придерживаются другого типа арабского национализма, основанного на идее федерации и терпимости того, что они называют партийной демократией. Они хотят, чтобы действовали политические партии с тем, чтобы они смогли использовать одну партию против другой и ликвидировать все партии, кроме коммунистической, имея перед собой хорошо знакомый образец Восточней Европы. Они даже повторяют старое обвинение империалистов в том, что Египет не является арабской страной и, следовательно, он должен быть изолирован от арабского мира!
Вопрос: Принимая всё то, что высказали, г-н Президент, Ваша наступательная и оборонительная роль в отношении Ирака поднимает вопрос в некоторых недружественных кругах и даже в арабских кругах относительно того, какое право или власть имеете Вы, чтобы вмешиваться в дела арабского мира за пределами Вашей собственной республики?
Ответ: Разве может кто-нибудь сегодня закрыть глаза на всё, что происходит во внешнем мире, не говоря о событиях в одной из соседних стран? Когда американцы начали холодную войну по соседству с вами путем создания союзов и оказания Пакистану военной помощи, вы остро реагировали. То же делаем и мы.
Сейчас положение таково, что то, что происходит в Берлине, затрагивает меня. Тем более то, что происходит в непосредственно окружающих меня соседних странах. Это всё сводится к вопросу о том, что великие державы используют малые и слаборазвитые страны как свои инструменты в игре в их холодную войну. Так как наш район является самым центральным и стратегическим районом на их шахматной доске, мы должны быть особенно осторожны. Это – урок нашей истории, который я преподавал в своё время в штабном колледже.
Отбросив в сторону эти причины, мы следуем особой идеологии арабского национализма, основанного на арабской солидарности и концепции одной арабской нации. Как наша собственная конституция, так и временная конституция Ирака связывают наши страны этой концепцией «одной арабской нации».
Таким образом, каждая арабская страна имеет право требовать независимости наших братьев в Ираке от Великобритании и СССР или любой другой державы. Именно по этой причине мы боролись против западного багдадского пакта. Та же самая причина заставляет нас сейчас ликвидировать новые (коммунистические) проникновения коммунистов в Ирак. Мы подобны одной арабской семье в одной лодке, плывущей в штормовом море при очень плохой международной погоде. Если кто-нибудь попытается сделать пробоину под нами, думаете ли Вы, что мы будем сидеть молча и наблюдать, как кто-то пробивает борт? Мы должны остановить его ради нашей общей безопасности.
Вопрос: Совершенно правильно, Сэр. Благодарю Вас за это объяснение. Мне только что сегодня утром сказал египетский редактор, что в действительности существует два Гамаль Абдель Насера – один действует как президент ОАР, а другой как главнокомандующий арабского национализма. Правильно ли это?
Ответ: Теоретически это так, я думаю. Видите ли, Египет был вне арабской борьбы. И я вовлёк его в этот поток. С тех пор объективные условия и исторические силы вывели на центральную позицию. Мы не можем не делать того, что делаем. Каир стал базой и столицей, так сказать, всех арабских битв от Омана до Алжира. Здесь действуют Арабская Лига и другие общие организации. Когда разразилась революция в Багдаде, Касем сам признал факт, обратившись к нам за помощью, и, не хвалясь этим, тот факт, что мы были готовы вступить в войну из-за них, и действительно спасти их от западной интервенции. Именно я, а не коммунисты или англичане, которые посылают им сейчас оружие, срочно отправился в Москву ради них!
Вопрос: Теперь, когда Вы объяснили мне опасения, которые Вы предвидите в коммунистическом Ираке, мы можем, г-н Президент, перейти к стратегии самозащиты. Многим не удаётся понять крик ислама в опасности и фетвы против атеистов. Откровенно говоря, это вызвало беспокойство у индийской общественности и подорвало нашу веру в светский дух арабов. Это может нанести вред двум вашим ближайшим союзникам – светской Индии и коммунистической Югославии – даже больше, чем русским и другим коммунистам. Это может также повредить и арабскому национализму, который должен принимать во внимание существование многих неисламских меньшинств. Могу ли я узнать, почему Вы должны были прибегнуть к такому эмоциональному и устаревшему средству?
Ответ: Я рад, что Вы задали мне такой вопрос, г-н Каранжиа. Это необоснованное обвинение является частью клеветнической кампании против меня как со стороны коммунистов, так и со стороны англичан. Я могу заверить Вас самым торжественным образом, что я никогда не использовал ислам в целях пропаганды. Я обратился к нему только один раз в Дамаске в другом контексте, который был искажён нашими врагами. Всё, что я сказал, это то, что в 1949 г. коммунисты хотели, чтобы я присоединился к их партии. Поскольку я всегда всем интересуюсь и стремлюсь к познанию, я попросил их прислать мне их литературу. Просматривая её, я обнаружил в ней их атеистический и неисламский подход, чуждый моему мировоззрению. И тогда я отказался от их приглашения стать коммунистом. Это моё заявление было искажено во всей этой пропаганде относительно ислама и атеизма.
Что касается Вашего вопроса относительно фетвы и всего прочего, то ни я, ни моё правительство не имеет ничего общего с этим. Когда нависла над нами коммунистическая угроза, каждый реагировал согласно своей точке зрения. Для меня коммунисты казались иностранными агентами, и я сказал об этом откровенно. Таков мой подход к ним. Другие, как например ректор университета «Алъ-Азхар», придерживались исламского подхода. Христиане также присоединились к борьбе с коммунистическим атеизмом под углом христианства. Что касается нас, то мы не раздували такую пропаганду со стороны правительства и не можем остановить других людей превратить это в религиозный вопрос. В конце концов, как говорил часто сам Неру, коммунисты в наши дни действуют как религиозные крестоносцы, вызывая сильную реакцию среди православных людей. У нас имеются сведения из Багдада и других мест Ирака о том, что Коран рвут на части, и это вызвало резкую реакцию в Каире и в Дамаске. Что касается меня, то я религиозный человек, который отвергает атеизм, – религиозный не в смысле простого моления и посещения церквей. Религия – это вопрос хорошего поведения, из которого коммунисты смогут также извлечь пользу.
Вопрос: Не думаете ли Вы, что подобный подход придаёт силу мусульманскому братству и другим феодальным, реакционным и империалистическим силам, скрытым в арабском мире?
Ответ: Что касается Египта, то мы практически уничтожили такие силы. Фанатические и религиозные силы не представляют больше реальной опасности.
Вопрос: Теперь перейдем к другому очень важному аспекту вашей борьбы с коммунизмом, Сэр. Была ли полемика с Хрущёвым и Россией так необходима и разумна? Моё правительство борется с коммунизмом оружием демократических и экономических реформ, но мы не переносим борьбу в Москву или Пекин. Поэтому мне бы хотелось узнать больше о таких аспектах политики Советского Союза на Ближнем Востоке, которые заставили вас скрестить с ним оружие?
Ответ: Я заверяю Вас, что мы были вынуждены вступить в этот спор с большой неохотой. В течение последних трёх лет мы были в очень дружественных отношениях с Россией. Москва, со своей стороны, создала резерв доброй воли во всём арабском мире в результате поддержки арабского национализма и понимания арабского нейтралитета. Так, по крайней мере, мы думали до декабря прошлого года, когда я счёл необходимым выступить против компартии Сирии.
Вопрос: Разрешите Вас прервать, сэр. В сентябре 1958 г. в беседе со мною Вы упоминали о некоторых опасениях в отношении позиции Советского Союза в вопросе об объединении с Сирией.
Ответ: Совершенно верно. Я также передал свои опасения Хрущёву через Мухитдинова и в ответ получил заверения в том, что Россия не заинтересована во вмешательстве в наши дела. Это успокоило нас.
Серьёзные беспокойства по-настоящему начались, когда я выступил против сирийских коммунистов, что является моим внутренним делом. Я был поражён, когда от Хрущёва пришёл ответ в такой форме, которая приводила к предположению, что он взял на себя ответственность по защите арабских коммунистов. Мы выразили протест Москве против подобного вмешательства в наши дела. Затем состоялся коммунистический съезд в Москве. На съезде Хрущёв также сделал замечания, которые ущемили наше достоинство. Кроме того, все эти действия не только по предоставлению убежища арабским коммунистам, подобным Багдашу, но и выдвижение их на первый план и предоставление им трибуны в Москве, Софии и других местах для того, чтобы поносить нас, выглядят как серьёзное нарушение практики международной дипломатии. Представьте себе, если бы я поступил подобным образом в отношении Булганина, Шепилова или Жукова, то такова была бы реакция Москвы?