Надо сказать, что в отечественной историографии уже давно существует расхожее представление о том, что II партконференция СЕПГ провозгласила курс на строительство социализма в ГДР по «сталинской модели», то есть на рельсах ускоренной индустриализации и массовой коллективизации мелких хуторских хозяйств[83] . Однако, как утверждает профессор Н.Н.Платошкин, это очередной миф. На самом деле на этой конференции не было принято каких-то неверных стратегических решений, поскольку взятый курс на строительство социализма всё ещё вполне вписывался в рамки самой социал-демократической доктрины и не являлся непреодолимым препятствием на пути объединения Германии. Однако способы преодоления экономических проблем, возникших ещё летом 1951 года, оказались фатально ошибочными, поскольку было решено проводить их крайне «жёсткими монетаристскими методами», в частности резким сокращением субсидий государственного сектора, порочной политикой ценообразования и повышения норм выработки. Это была грубейшая ошибка, ответственность за которую в равной степени несли и Советская контрольная комиссия (СКК), и руководство ГДР, прежде всего Генеральный секретарь ЦК СЕПГ Вальтер Ульбрихт. Достаточно сказать, что ещё в начале января 1953 года глава СКК генерал армии Василий Иванович Чуйков и его политический советник Владимир Семёнович Семёнов вызвали к себе всё руководство ГДР и, подвергнув его довольно резкой критике за прошлогодний дефицит бюджета, потребовали срочно прибегнуть к мерам жёсткой экономии и не допустить аналогичной ситуации в новом году.
Естественно, в Москве довольно пристально наблюдали за событиями в ГДР. Особенно усердствовал в этом отношении маршал Л.П.Берия, который после смерти И.В.Сталина стал очень активно выступать за скорейшее объединение Германии на буржуазной платформе. Чисто формально он действовал в духе известной сталинской ноты от 10 марта 1952 года[84], но по существу это было далеко не так. Тогда в случае приезда премьер-министра У.Черчилля в Москву в германском вопросе, по всей вероятности, действительно был бы достигнут исторический прорыв. Однако этот визит не состоялся, и тогда почти все члены Президиума ЦК выступили за то, что «перед началом нового мирного наступления в германском вопросе», которое готовилось на май 1953 года, следует серьёзно укрепить внутреннее положение ГДР и тем самым усилить свою переговорную позицию с американской стороной, прежде всего с тамошними ястребами, плотно опекавшими президента Д. Эйзенхауэра, которые всячески поднимали на щит проамериканский режим ФРГ и его главу федерального канцлера Конрада Аденауэра.
Между тем вскоре выяснилось, что Л.П. Берия имел по вопросу укрепления ГДР абсолютно иную позицию, чем его коллеги по Президиуму ЦК. Ещё в апреле 1953 года своим приказом по МВД он резко сократил (с 2.800 до 1.100 сотрудников) его аппарат в ГДР, а в конце мая отозвал советского резидента генерал-майора М.К. Каверзнева из Берлина и назначил на эту должность полковника И.А.Фадейкина. Как считают ряд историков (Н.Н.Платошкин[85]), целью всех этих манипуляций была организация такого потока нужной информации в Москву, которая должна была убедить остальных советских вождей, что причиной всех экономических трудностей ГДР, о которых в самой Москве знали довольно хорошо, был ошибочный курс на строительство социализма, а не какие-то отдельные перегибы или недостаток финансовых средств. Если бы Л.П. Берии удалось добиться смены курса в ГДР, то её перспективы объединения с ФРГ на буржуазной платформе стали бы абсолютно реальными. Безусловно, «лубянский маршал» прекрасно сознавал, что его главным «оппонентом» в Берлине является Вальтер Ульбрихт, поэтому он всячески хотел дискредитировать не только саму политику гэдээровских властей, но прежде всего лидера СЕПГ. Поэтому весь эмвэдэшный аппарат в Восточном Берлине получил прямую установку собрать компромат на него и документировать все факты произвола и административных «загогулин» ненавистного генсека и других руководителей ГДР.
Одновременно Л.П.Берия направил в Вену опытную советскую разведчицу Зою Ивановну Рыбкину (Воскресенскую). Именно она должна была быстро восстановить оперативный контакт с Ольгой Константиновной Чеховой, через которую Л.П.Берия собирался прозондировать готовность Конрада Аденауэра к компромиссу по германскому вопросу. Параллельно другой ас советской разведки — Иосиф Ромуальдович Григулевич — в качестве костариканского посла в Ватикане должен был выйти на католика-канцлера через папский престол. Понятно, что Л.П.Берии была крайне важна позитивная реакция западных держав на свои внешнеполитические инициативы, поскольку её отсутствие стало бы главным аргументом его конкурентов в Президиуме ЦК.
Тем временем в Москву, где продолжались жаркие дискуссии о том, каким же образом укрепить гэдээровский режим, прибыл политический советник главы СКК Владимир Семёнович Семёнов, который должен был «помочь» высшему советскому руководству сформулировать новую линию в отношении ГДР. 2 мая 1953 года он направил В. М. Молотову подробную служебную записку со своей оценкой ситуации в ГДР и изложением возможных путей её разрешения[86].
Между тем уже 5 мая 1953 года Президиум Совета Министров СССР впервые внимательно и детально обсудил обстановку в ГДР и поручил В.М. Молотову подготовить проект решения по германскому вопросу. Однако буквально на следующий день Л.П.Берия направил в Президиум ЦК собственную записку «О положении в ГДР»[87], в которой особо акцентировал внимание на резком росте числа граждан ГДР, бежавших в Западную Европу в течение первого квартала 1953 года. Причём теперь главной причиной такого бедственного положения вещей он назвал не столько происки вражеской агентуры, сколько грубейшие ошибки самого руководства ГДР, в частности активное притеснение частников и повсеместное насаждение сельхозкооперативов.
В свою очередь 8 мая В.М.Молотов направил Г.М.Маленкову и Н.С.Хрущёву собственную записку, в которой резко раскритиковал лидера СЕПГ за его поспешный тезис, что ГДР является «государством диктатуры пролетариата» и особо подчеркнул тот факт, что В.Ульбрихт не согласовал это выступление с советской стороной и оно противоречит данным ему ранее рекомендациям. 14 мая 1953 года эта записка была рассмотрена на заседании Президиума ЦК, который, бурно обсуждая пакет новых рекомендаций «немецким товарищам», в целом одобрил молотовский проект указаний главе СКК генералу армии В.И.Чуйкову, который должен был «в тактичной форме рекомендовать руководству ГДР» пока что, вплоть до завершения осенних полевых работ, прекратить создание новых сельхозкооперативов и приём новых членов в них. Уже через неделю ЦК СЕПГ внял московским рекомендациям и направил на места циркулярное письмо с данным указанием. Однако решения партийного руководства ГДР, ставшие главной причиной массовых волнений в июне 1953 года, то есть повышение норм выработки и проблема сроков и объёмов обязательных поставок сельхозпродукции в государственные фонды, остались в Москве практически незамеченными.
Между тем 13–14 мая 1953 года на очередном Пленуме ЦК СЕПГ В.Ульбрихт объявил о начале нового раунда партийной чистки, жертвой которой стал третий человек в ЦК СЕПГ — член Политбюро Франц Далем, обвинённый в «сионизме» и «политической слепоте по отношению к вражеским агентам». Как считают ряд историков (Н.Н.Платошкин[88]), «делом Далема» была по сути подведена своеобразная черта под партийной чисткой 1952 года, которая сильно ослабила СЕПГ, что и стало причиной столь откровенно слабой работы партийных функционеров в июньские дни 1953 года.
Тем временем в середине мая 1953 года Л.П.Берия и В.М.Мо-лотов, каждый по отдельности, приступили к работе над очередным проектом совминовского Постановления в отношении ГДР. Причём, как утверждают ряд историков (А.М.Филитов[89]), это был далеко не первый проект, созданный в аппарате В.М.Моло-това. Первый мидовский проект появился на свет ещё 18 апреля 1953 года, сразу после ликвидации Внешнеполитической комиссии ЦК и отставки её главы В.Г.Григорьяна. За этим проектом с интервалами буквально в несколько дней последовала серия ещё нескольких мидовских проектов, общей и главной идеей которых было создание общегерманского правительства при временном сохранении правительств ФРГ и ГДР[90]. Правда, в ходе работы над всеми новыми проектами, пункты, предполагавшие возможную интеграцию ГДР в «соцлагерь», были уже кем-то сняты. То есть, по сути, речь шла о том, чтобы просоветская Восточная Германия стала особой автономной провинцией новой единой Германии. И это, по мнению того же профессора А.М.Филитова, были отнюдь не идеи Л.П. Берии, а по сути «парафраз мидовских разработок», чуть позднее вложенных в уста «Лубянского маршала» его политическими оппонентами, а затем и целым рядом историков.
Что касается очередного проекта, который готовился в аппарате МИД СССР[91], то здесь уже прямо говорилось о том, что главная причина теперешнего бедственного положения вещей «состоит в ошибочном в нынешних условиях курсе на ускоренное строительство социализма в ГДР», о том, что руководство ГДР взяло «чересчур напряжённые темпы роста народной промышленности», которые требуют «непосильно крупных капиталовложений». Однако при этом здесь впервые верно и довольно самокритично констатировался и тот факт, что советские (военные и гражданские) оккупационные власти не приняли скорых и должных мер для исправления данной ситуации и не поставили вовремя этот вопрос перед высшим советским руководством. В этой ситуации авторы проекта предлагали временно отказаться от прежнего курса на ускоренные темпы строительства социализма и сосредоточить всё внимание ЦК СЕПГ на решении текущих задач, которые могу