Надо сказать, что, по мнению многих историков (Р.Г.Пихоя, А.В.Пыжиков, Ю.В.Аксютин, Ю.В.Емельянов[871]), эта реформа стала очередным шоком для всей партийной, особенно низовой номенклатуры. При этом наиболее резкий протест большинства партийных аппаратчиков вызвало очередное новшество Н.С.Хрущёва, связанное с изменением традиционного представления о работе партийных комитетов. Суть этого новшества сводилась к тому, что отныне они не должны были вмешиваться в вопросы хозяйственного строительства и им было «предложено» сосредоточить всё своё внимание исключительно на кадровой и политико-просветительской работе. По своему смыслу очередная реформа, преподносимая как чисто техническая реорганизация партийной структуры, была новой иллюзорной попыткой Н.С.Хрущёва перейти к более эффективному управлению советской экономикой. Но по сути она, конечно, отражала совершенно очевидный разрыв со многими ленинскими принципами организации партии, в частности её авангардной роли, которые буквально полгода назад были подтверждены в новой Программе КПСС, принятой на XXII съезде партии. Однако вскоре стало очевидно, что эти КСУ, как и все региональные совнархозы, так и не смогли переломить хребет всевластию партийной номенклатуры, поскольку в основе всей деятельности партии давно лежал известный ленинский принцип «демократического централизма», то есть безусловного исполнения всеми членами партии, в том числе парторгами КСУ и председателями совнархозов, всех решений руководящих партийных органов.
Между тем уже в апреле 1962 года состоялся очередной Пленум ЦК для решения единственного, но довольно важного кадрового вопроса — перевода А. П. Кириленко в полноправные члены Президиума ЦК и назначения его ещё одним первым заместителем председателя Бюро ЦК КПСС по РСФСР. Таким образом, как считают целый ряд историков, и без того внушительная когорта «консерваторов» внутри Президиума ЦК пополнилась ещё одной знаковой персоной. Вместе с тем, по мнению А.В.Сушкова[872], смысл этого назначения для самого Н.С.Хрущёва состоял, конечно, в другом. По сути, ему впервые пришлось обкатать очередную свою идею, которую в масштабах всей страны он инициирует чуть позже, в ноябре 1962 года. Речь шла о том, на примере РСФСР он попытался как-то разрешить давнюю проблему выбора между «аграрником» и «промышленником» на посту фактического главы РСФСР. Отныне Г. И. Воронов, как бывший глава «аграрной» Оренбургской области, стал курировать всё сельское хозяйство республики, а А. П. Кириленко, как бывший безраздельный хозяин «промышленной» Свердловской области, — курировать вопросы промышленного производства и городского хозяйства РСФСР.
Между тем буквально через полгода на ноябрьском Пленуме ЦК Н.С.Хрущёв инициирует новые перестановки в высших эшелонах власти. Г.И. Воронов будет перемещён на пост председателя Совета Министров РСФСР, его прежний глава Д.С.Полянский станет зампредом Совета Министров СССР, а новым первым («аграрным») заместителем председателя Бюро ЦК по РСФСР будет назначен первый секретарь Горьковского обкома Леонид Николаевич Ефремов, который одновременно станет кандидатом в члены Президиума ЦК и председателем Бюро ЦК КПСС по руководству сельским хозяйством РСФСР.
Тем временем новый кризис в отношениях с Пекином и особенно Карибский кризис резко подорвали позиции Н.С.Хрущёва внутри Президиума ЦК. В этой ситуации он вновь попытался обыграть консерваторов с помощью творческой интеллигенции и, по свидетельству А. Т. Твардовского[873], напором продавил в Президиуме ЦК решение о публикации двух литературных произведений, внёсших настоящее смятение в консервативный лагерь. В конце октября 1962 года в центральном органе партии — газете «Правда» — была опубликована поэма Е.А. Евтушенко с откровенно вызывающим названием «Сталинские наследники», а в начале ноября в «Новом мире» была напечатана небольшая повесть «Один день Ивана Денисовича», принадлежавшая перу совершенно неизвестного прозаика и бывшего «политического» зека А.И. Солженицына. Однако поддержка этих публикаций, проложивших широкую дорогу мутному потоку литературного хлама, который раньше никто бы не осмелился даже взять в руки, осталась единичным актом, поскольку сам Н.С.Хрущёв очень испугался начавшейся кампании новой десталинизации. И уже в декабре 1962 года главный редактор «Нового мира» Александр Трифонович Твардовский в беседе с хрущёвским помощником Владимиром Семёновичем Лебедевым был приватно предупреждён, что «тема репрессий уже становится слишком навязчивой».
Не успела партийная номенклатура прийти в себя от «мартовского шока», как уже на очередном Пленуме ЦК, прошедшем в ноябре 1962 года, Н.С.Хрущёв инициирует очередную, причём по-настоящему кардинальную реформу всего партийно-государственного управления в стране. Её проведение, по мнению многих авторов, вообще не поддаётся объяснению с точки зрения здравого смысла и до сих пор вызывает массу вопросов и острых споров в литературе. Многие историки единодушно говорят об этой реформе как самом наглядном примере «абсурдности и хрущёвского волюнтаризма». Однако существуют и другие точки зрения. Так, академик Н.П.Шмелёв[874] пытался объяснить эти новации горячим желанием Н.С.Хрущёва «обуздать всевластие партийного аппарата» и создать в стране реальную многопартийность, где как минимум сосуществовали бы и конкурировали между собой две полноценных партии — «промышленная» и «аграрная». Профессор Р.Г.Пихоя[875] утверждал, что эта реформа, невзирая на её первоначальный замысел, объективно ослабила весь партийный аппарат, что отвечало интересам самого Н.С.Хрущёва. Наконец, их оппонент профессор Г. И. Ханин[876], напротив, полагает, что данное решение стало результатом «осознания Н.С.Хрущёвым пагубности современной роли партии в экономике страны как важного, но безответственного элемента», и поэтому своим решением «он попытался сделать партию и все её руководящие органы», начиная с райкомов и обкомов партии, «ответственным элементом советской экономической жизни». Более того, с его точки зрения, сама эта реформа находилась в русле рецентрализации советской экономики, начатой Н.С.Хрущёвым ещё в феврале 1960 года с создания трёх республиканских СНХ в РСФСР, УССР и КазССР.
Между тем впервые сама идея этой реформы была предложена Н.С.Хрущёвым ещё в начале сентября 1962 года в его очередной записке, направленной своим коллегам по Президиуму ЦК. Суть новой хрущёвской инновации состояла в коренной перестройке всей и уже давно существовавшей системы партийного руководства и в полном переходе с традиционного территориально-производственного принципа построения ряда управленческих партийных структур, а именно райкомов, обкомов, крайкомов и рескомов, на сугубо производственной принцип. В соответствии с решением ноябрьского Пленума ЦК, единогласно принявшего Постановление «О развитии экономики СССР и перестройке партийного руководства народным хозяйством»[877], на всей территории страны де-факто создавалась абсолютно неуправляемая и во многом конфликтная система «двоевластия», поскольку отныне все областные и краевые партийные комитеты разделялись на два обкома (крайкома) — по промышленности и по сельскому хозяйству. Но при этом все Бюро прежних (единых) обкомов и крайкомов партии оставались неделимыми. Кстати, классическим примером такого «двоевластия» и конфликтности двух первых секретарей стал Ростовский обком партии, где постоянно шли распри и склоки между «промышленным секретарём» Георгием Дмитриевичем Нероновым и «аграрным секретарём» Владимир Владимирович Скрябиным[878].
Эта поспешная перестройка всей системы управления в стране сразу вызвала массу проблем, многие из которых носили не только управленческий характер, но и характер личного соперничества двух первых и отраслевых секретарей в областях, краях или автономных республиках. К тому же, кроме двух новых обкомов и крайкомов партии в каждой области (крае, республике), создавались и по два облисполкома, в результате чего во всех регионах страны появились два областных или краевых здравотдела, два отдела народного образования, два управления милиции, два финансовых отдела, два отдела культуры и т. д.
Кроме того, серьёзно усложнилось управление на уровне союзных республик, где в республиканских ЦК создавались два Бюро ЦК — по промышленности и по сельскому хозяйству. И ещё более значительно запуталась вся система управления на районном уровне. В первоначальном замысле планировалось ликвидировать все городские и районные партийные комитеты и заменить их новыми парткомами колхозно-совхозных и промышленно-производственных управлений. Однако затем эту систему несколько «подновили», и на районном уровне, кроме райкомов партии по сельскому хозяйству, стали действовать новые «зональные» промышленные райкомы, расположенные чаще всего в ином населённом пункте, чем сельский райком партии.
Одновременно Пленум ЦК принял решение об изменении прежней системы партийного и государственного контроля и утвердил Постановление ЦК «Об образовании Комитета партийно-государственного контроля ЦК КПСС и Совета Министров СССР». Как уверяет профессор Р.Г.Пихоя, «не требуется особых доказательств для утверждения, что проект этого решения Президиума ЦК создавался в окружении Шелепина, тогдашнего шефа КГБ, метившего и попавшего на пост руководителя этого контрольного органа»[879]. Однако данный пассаж содержит в себе сразу два ложных утверждения. Во-первых, доказательства того, что этот документ разрабатывался именно в окружении А.Н. Шелепина, как раз необходимо представить, и желательно с поимённым составом лиц из этого «окружения». И, во-вторых, к моменту принятия этого документа сам А.Н.Шелепин уже более года пребывал в должности секретаря ЦК, а должность председателя КГБ СССР с 13 ноября 1961 года занимал его сменщик и близкий соратник Владимир Ефимович Семичастный, который, кстати, в отличие от своего старшего товарища, тут же «облампасился» и сразу получил звание генерал-полковника.